Востребованная
Шрифт:
– Нет, правда, - сказала она, не в силах посмотреть на сестру.
– Я в порядке. У меня просто была беспокойная ночь, вот и все.
По правде сказать, ее сны о мускулистом незнакомце с янтарно-золотистыми глазами за прошедшие полгода стали все более тревожными. Он посещал ее каждый вечер, стоило ей только закрыть глаза. В своей голове Лив называла его "мрачным мужчиной".
Долгое время сны о нем были наполнены мраком. Там, где он находился, отчаяние было почти осязаемым. Иногда он был прикован к стене, склонив голову в изнеможении.
А бывали времена и похуже.
Один, казалось, был весь покрыт снегом и льдом, другой утопал в пышных тропических джунглях, где преобладала в основном синяя растительность вместо зеленой. И еще один мир, в котором преобладал золотой океан с крошечными островами, разбросанными то тут, то там.
Во сне картинки о других мирах мелькали на большом экране, и Лив откуда-то знала, что все они были взяты из воспоминаний мрачного человека.
А еще была боль, так много боли, как физической, так и эмоциональной. Ему было больно, и она ничем не могла ему помочь. Она даже не знала его, но каким-то образом его агония затронула самые глубины ее души.
По утрам она просыпалась со слезами на глазах, ее сердце словно кулаком сжимали в груди, и его имя - которое не могла полностью вспомнить - слетало с ее дрожащих губ.
Лив каждый раз убеждала себя, что ее сны - это только сны. Многие люди видят повторяющиеся сновидения.
Почему ее сознание каждую ночь показывало ей одно и тоже, оставалось тайной, но в этом не было ничего особенного. Она сочувствовала этому темному таинственному мужчине из снов, потому что была доброй и не могла по-другому.
Несколько недель назад она окончила школу медсестер, и сейчас у нее было немного свободного времени, прежде чем начать работать в педиатрическом отделении главной больницы Тампы.
По своей природе Лив была воспитанным человеком, но если необходимо, могла быть и жесткой. Иначе она бы не чувствовала боль этого по сути чужого ей мужчины из снов как свою собственную. Ее не волновала бы боль, которую она видела в его янтарно-золотистых глазах.
А два или три дня назад сны изменились. Стоило ей заснуть, она как обычно снова видела его, но в этот раз он был свободен. Освобожден из мрачной темницы, где его единственными эмоциями были отчаяние и агония.
Эти изменения в ее мрачных снах, казалось, должны были обрадовать ее, но вместо этого она испугалась. Потому что в новых сновидениях этот огромный мужчина с черными волосами и золотистыми глазами кого-то неустанно искал. И она знала, что искал он ее.
А прошлой ночью он ее нашел. Лив до сих пор с ужасом вспоминала, как подскочила в постели в четыре утра с руками, прижатыми к груди, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Во сне таинственный темный мужчина смотрел прямо в ее глаза и произнес только одно слово.
– Моя.
– Что?
– София с беспокойством смотрела на нее, и Лив поняла, что вслух цитирует незнакомца из сна.
–
Ничего. Что у нас на завтрак?Это было субботнее утро - день вседозволенности, официально объявленный свободным от диет. Лив пыталась ограничивать себя всю остальную часть недели, ее пышные формы и так были слегка больше, чем ей нравилось, но в субботу она позволяла себе сорваться с поводка.
– Как насчет блинчиков? Кэт придет сегодня и принесет немного черники с органического фермерского рынка на Данн. Звучит неплохо?
– Ммм.
Лив кивнула, пытаясь выглядеть более воодушевленной и менее несчастной, хотя ее близняшка все еще смотрела на нее скептически.
– Давай, Лив, черничные блинчики твои любимые.
София все еще хмурилась, хозяйничая на кухне светло-желтого и кремового оттенков, смешивая муку, яйца и сахар, доставая сковороду с подвесной стойки.
– Вкуснятина. Не могу дождаться.
Лив подарила ей нерешительную улыбку и подавила зевок.
– Серьезно, Софи, я просто устала. Засиделась допоздна, читала.
София скептически посмотрела на нее.
– Ага. Именно поэтому ты выглядишь, как одна из моих первоклашек, которую направили в кабинет директора.
Она преподавала в привилегированной частной школе Южной Тампы, где учились дети богатых родителей и одаренные подростки, и абсолютно любила свою работу. А так как сейчас были летние школьные каникулы, то у нее появилась возможность посвятить себя другой своей любви - искусству.
Лив знала, что Софию снедает дикая жажда отправиться к своим краскам, и то, что она торчит на кухне и печет черничные блинчики, означало, что она беспокоится о своей близняшке. Она только собралась возразить ей, когда раздался стук во входную дверь.
– Иду!
София поспешила открыть дверь перед сияющим лицом их общей подруги еще со школы Кэтрины О Коннор. София впустила Кэт в дом, а Лив мысленно встряхнулась. Пришла пора остановиться и не позволять этим глупым снам так сильно влиять на нее. Она Оливия Уотерхаус, и она ничего не боится.
Несмотря на милосердие, Лив не была слабовольным человеком. Она работала и училась в школе медсестер и всегда могла постоять за себя, даже когда капризные врачи могли вербально выпотрошить несколькими саркастическими замечаниями.
Она сама покупала все для своего авто и ездила к механику, и ее никогда не обманывали. И самое главное, она никогда не принимала ответ "нет", и если чего-то хотела, то добивалась своего. Так почему же она позволила глупому сну настолько сильно задеть себя?
"Пора взять себя в руки, девочка, - строго выговаривала она себе.
– Это просто сон, он не настоящий. Отпусти это и наслаждайся блинчиками. Сегодня прекрасный субботний день - всякое может случиться". Но вместо того, чтобы подбодриться, от этой мысли она вздрогнула. Это верно, все может случиться...всё, что угодно.
– Как твои дела, Лив? Ты выглядишь как призрак.
Веселый голос Кэт отвлек Лив от мучительных мыслей, и она посмотрела на подругу, попытавшись улыбнуться.
– Эй, женщина - кошка. Слышала, ты должна была принести чернику.