Вот моя деревня
Шрифт:
Грузоперевоз
Квартиру Виктория продала в начале марта. И тут же позвонила Надежде, обрадовать. Надя побежала в библиотеку с этим радостным сообщением. В библиотеке царил собачий холод. Людка сидела в пуховике, рядом с обогревателем. Людским духом здесь давно не пахло.
Странно, но Людка известию будто не обрадовалась. Как всегда опустила долу свои бегающие глаза, и только сказала:
— Хорошо. Я позвоню ей. Виктории.
Людка имела противная манеру не смотреть собеседнику в глаза. Это просто бесило Надю. Людка говорила что-то, а глаза
Время шло. И как гром среди ясного неба ударил — в деревню въехала огромная машина. На тенте красовалась надпись: Грузоперевозки. Надя как раз вышла из магазина. К кому это? Вопрос задали одновременно с десяток людей, видевших эту машину.
Машина свернула на улицу Садовую и остановилась у низенького дома с зелеными воротами, под № 10. И только утром все узнали, что в дом привезла вещи новая владелица. Тамара утром пришла в магазин за озерским хлебом и радостно выдохнула:
— Продала дом. Все.
— А как же Чибис? С собой возьмешь? — не могла не спросить хозяйка магазина. — Вы же три года… женихались.
Тамара пожала плечами, выглядела она очень довольной.
— Куда с собой? Я сама при детях. Дом ведь на всех покупать будем в городе.
Значит, песенка Чибиса действительно спета. Оказывается, дочка уговорила ее продать дом. Если присовокупить к денежкам за дом материнский капитал, вполне можно купить жилье в городе.
Будь неладен этот материнский капитал! Ваня Чибис проклинал толстозадую виновницу и президента, придумавшего эту хитрую приманку для дураков, ради статистики. Чертов материнский капитал лишил его счастья.
Две недели назад Тамаркина дочка дала объявление в газету. И покупательница тут же объявилась. Такая интеллигентная женщина из Калининграда.
— И что ее несет в нашу забытую богом Пупырловку? — поинтересовалась за всех Верка Брында.
— Устала, говорит, в городе. Пробки замучили, и воздуха совсем нет в Калининграде. Она на пенсию пошла. Решила купить квартиру в Черняховске и домик в деревне. Цветы будет разводить. Мы уже и задаток получили. Завтра в агентство поедем, документы готовить.
— А что ж она приехала с вещами, когда еще сделки нет? — Поинтересовалась Брында. — Куда торопится?
— Весна! Огородом надо заниматься. И дом, сказала, будет ремонтировать. Ну, пока, что она в Черняховске, в квартире. Двое мальчиков у нее. А мужика нет. У нас ей очень нравится. Не раз была.
— А ты ей своего Чибиса передай! — не унималась Брында. — Жалко же Ваньку.
— Так я сказала. Она, говорит, и думать не хочу! Не нужен мне никто. Интеллигентная. А Ванька ей не пара.
— А как ее зовут? — осторожно поинтересовалась Надя. Она даже раскраснелась от волнения. Вспыхнула вся.
— Виктория Николаевна.
Надя развернулась и почти бегом побежала к клубу, в Людкину библиотеку. Библиотекарша, как всегда была занята чтением любовных романов.
— Ты что ж
натворила, а? Кукла крашеная! — взревела с порога Надя и даже замахнулась на нее первой попавшейся книжкой.Людка прикрылась на всякий случай сухой ладошкой.
— Что? Что такое?!
— Почему Виктория купила дом у Тамарки на Садовой? А?
Для Людки это тоже было полной неожиданностью.
— Купила? На Садовой? — библиотекарша не любила распространенных фраз и сложноподчиненных предложений. — Я не знаю.
— Все ты знаешь, кукла крашеная! Это ты цену задрала, вот она и купила у Тамарки.
— Там домик совсем маленький…
— Причем здесь, маленький! Ты что натворила! Год женщина надеялась. Я год ждала этой продажи… мне же домой надо! А ты…
— Но я же не могу даром отдать.
— Да что он стоит твой домик на болоте! А у Тамарки забор. И ворота железные. И деревья фруктовые. Огород как огород — Ваня Чибис постарался. Туалет, опять же в доме. Благоустройство. Сухой дом. И асфальт во дворе. А у тебя что?
Людка немного пришла в себя, и, пытаясь сохранить достойную мину, сказала, пытаясь вложить в слова всю свою волю.
— Меньше чем за 600 я не отдам. Я не богачка.
— Жадюга ты! Крохоборка! 200 тысяч, значит, Виктории накинула! Разве это честно?
Никогда! Ни за что! Никого!
Виктория хоть и торопилась, не сразу приехала в деревню. Она только поставила вещи. А Тамара просто рвалась из дома. И настроение у нее, как ни странно, было радостное. Собрала она сумку со своими бабьими пожитками и быстренько стала продавать то, что не скоро пригодится в жизни: кресла, кровать двуспальнюю — с кем теперь на ней спать? Мебели у нее хорошей сроду не было, сервант и шифоньер достался еще от Стекольщиковых, круглый стол тоже, который она закрывала самовышитой скатертью. Тащить в город к дочери на съемную квартиру ничего нельзя. Предложила Ване, так он от обиды отказался.
Ваня ходил чернее тучи. О своем будущем они не разговаривали. Общее будущее, надвигающаяся старость, затрещали по швам. Тамарка объясняла ему не раз, что ради дочери и внуков может пойти на любые жертвы. Хоть на паперть. И Ваня не мог доказать, что дочь ее глупа и подвергать свою старость такому риску тоже глупость со стороны Томарки.
— Она же тебя без крыши над головой оставила. Доченька твоя. — В бессильной злобе говорил Ваня.
Тамарка не оправдывалась.
— И ты меня не можешь к себе взять. — Просто говорила она. И в этом не было укора.
— Не могу.
Дом Ванин не был приватизирован, а народу там было приписано тьма-тьмущая, даже изменщица жена, с которой он, к тому же, был еще и не разведен.
Тамарка и сама не знала, чему радовалась. Устала она жить в деревне. Не по ней была это деревенское существованье. Жительница она была сугубо городская. Но жизнь заставила. Она, конечно, рассчитывала на сына, который должен был работать, чтобы снимать квартиру первое время, пока дочь с мужем не купят обещанный дом для всех в городе. Разлука с Ваней ее огорчала. Но что делать? Она по наивности даже сказала Виктории: «Может, вы с Ваней… сойдетесь…» Виктория замахала руками.