Вот такая, блин, музыка…
Шрифт:
И разбегаются новосибирские лабухи по миру кто куда. И для большинства из них музыка как средство существования заканчивается навсегда.
***
Но никогда не забудут тогдашние новосибирские кабацкие и музыканты танцплощадок про всё это своё золотое времечко! Ну а как можно забыть юность, друзей, любовь, музыку? Правильно, никак!
Вот про них и для них, моих дорогих старых, а теперь уже и многих новых друзей из юности – хорошо известных в своё время кабацких и музыкантах танцплощадок Новосибирска 70-80-х годов и написана эта книга.
Ваш Автор!
Рождение лабуха
Не
Мама говорит, что я барабанщик с самого рождения. Ещё когда не могу ни ходить ни говорить, то стою в кроватке, держусь за неё и приплясываю в такт музыке из радио на кухне. И барабаню ручками по всему до чего дотягиваюсь. Добрейшему коту Филе по морде тогда здорово достаётся. А нечего целыми днями валяться в кроватке у ребёнка!
– Артистом будет племяш, точно! – смеётся мамина сестра Галя, моя родная тётка, – Ещё и всех нас прокормит…
И ведь как в воду глядит. Ну не совсем артистом…, а музыкантом, лабухом! Барабанщиком, бас- соло- и ритм-гитаристом, клавишником и вокалистом. В общем я за короткий срок школьного детства буквально самоуком осваиваю все музыкальные позиции в составе ВИА. И даже на дудках играть выучиваюсь – тромбон, труба, саксофон. Не в совершенстве, но всё же…, народу нравится.
Первые полстакана «Агдама»
1975 год. Ресторан «Обь» на ул. Жданова.
Там на бас-гитаре играет Александр «Макс» Юрганов, который еще и учится в НЭТИ. Сегодня он сдаёт какой-то зачет и просит меня 15-летнего поиграть часик за него.
Конечно я соглашаюсь. Прихожу в ресторан к назначенному времени и не залезая на высокую сцену, с пола, «в ноль» отыгрываю весь первый тур музыкальной программы. Потом приезжает Макс и привозит бутылку вина. В перерыве все садятся за стол и гитарист Николай Свищёв открывает бутылку и разливает её по двум стаканам, приговаривая, что некоторым ещё нет 18 лет. А Макс уговаривает его налить мне тоже, ибо, я отработал целый час на его басу и надо бы меня как-то отблагодарить.
Тут неожиданно в ресторан врывается моя мама и устроив музыкантам грандиозный скандал за спаивание детей (что каралось!) забирает меня домой силой. Но свои полстакана «Агдама» я успеваю-таки засосать.
Николай Свищёв
Николай старше всех и живёт с нами по соседству. Замечательный гитарист, глубоко и небезуспешно интересуется гармонией музыки и импровизацией. После периферийной «Оби» играет в лучших кабаках и коллективах Новосибирска.
А потом Николай едет в Америку. И не возвращается. Как и многие тогда. И живет в Америке по сей день, играет на десятиструнной акустике в холле дорогого отеля и преподает классическую гитару в музыкальном колледже Чарлстона, штат Южная Каролина.
А его дочка от тамошнего уже брака (фантастически красивая девушка!) тоже играет на гитаре. Так же хорошо как и сам Коля. И ещё она классно танцует и поет бразильскую босанову! Я её видел и слышал, когда к ним заезжал погостить.
И пожалуй Николай единственный из всех новосибирских музыкантов того времени, кто живёт в Америке на деньги, получаемые им от своей игры на гитаре, а не от других занятий.
«Цирк на сцене»
– Что это за чувак, который постоянно возле музыкантов трется?
– Да это ж барабанщик!
Самый первый коллектив, в котором в свои 17 лет (!) я начинаю официально работать именно как музыкант, это гастролирующий по Сибири и Дальнему Востоку «Цирк на сцене» Новосибирской филармонии. Рабочая позиция – барабанщик музыкального сопровождения.
И я сразу уезжаю работать по контракту, заключённому аж на год. А потому что тупо сбегаю от военкома, который вдруг с какого-то бодуна решает, что мне куда как будет лучше в военном училище ракетных войск. Вернее вылетаю на самолете в город Уссурийск вместе с органистом (так тогда называют клавишников) Сергеем Ромашевым.
И какое-то время мы живём в гостинице «Уссурийск» и репетируем в местном Цирке, что на Чичерина, 103. Сергей Ромашев совершенно по фирмe играет на электрооргане Weltmaster, производства ГДР. Бас-гитариста нам почему-то не дают и Сергею приходится играть бас левой рукой. И роскошный по тем временам клавишный инструмент позволяет ему это делать, разделяя клавиатуру на два разных поля: бас и все остальное.
Класс!
С нами работают еще два музыканта – саксофонист Алекс Друцэ и подслеповатый гитарист без имени и очков, который совершенно не видит куда ему идти и сшибает все косяки по ходу следования. Так же примерно он играет и на гитаре. Из-за этого они иногда дерутся с саксофонистом прямо на сцене во время репетиции.
По окончанию гастрольного тура коллектив возвращается в Новосибирск, где проходит его общее собрание. И на нём меня признают «лучшим барабанщиком года», вручают золотую медаль и довольно крупную денежную премию, чему я рад бесконечно.
И как такое по довольно жёсткому советскому трудовому законодательству могло быть со мною в 17 лет? Неведомо! Хотя… и в 16 лет я отработал всё лето подсобным рабочим на кухне пионерского лагеря под Тогучином. Мама устроила. Официально. На полную ставку. И никого это не озаботило. Ещё и сам радовался, что «за яйца» (налог на бездетность в СССР) не высчитали, мал ещё был.
Расстрел
В следующее гастрольное турне «Цирка на сцене» я еду с широко известным в узких кругах новосибирских кабацких и музыкантов танцплощадок Александром «Аксёном» Аксёновым. На поезде, вместе с инструментами и аппаратом. Конечная станция – Чита-1! В вагоне холодно и неуютно. Мы пьём «Агдам» и беспрестанно курим в тамбуре. И говорим…, говорим за музыку и новосибирских великих музыкантов. Аксён многих из них знает лично.
А в Чите нас встречает Сергей Реутов, классный гитарист, но пьяница, хулиган и драчун. Увы, он так и сгорает от водки и пизд_лей гопников, жаль его. И так мы работаем втроём несколько месяцев.
Пока всех нас не подводит под монастырь наш администратор-гипнотизер Хайм Бейлин. В городе Красноярске он забирает кассу коллектива и сваливает. И весь коллектив «Цирка на сцене» остаётся без денег в гостинице. А машины с реквизитом и двумя ручными медведями – Гришей и Мишей, стоят на заднем дворе. Долго уже стоят, а кормить медведей нечем, денег-то нет.
И местные дети по-тихому и по доброте душевной пробивают маленькое стекло в окошечке прицепа и набрасывают медведям куриного и свиного мяса. А нельзя этого делать категорически! После этого взрослый медведь Гриша сходит с ума, ломает перегородку и съедает маленького медвежонка Мишку.