Вовк. О том, как Вовк запутался в Кривомирье

Если бы ещё вчера кто вздумал спросить Вовку, что было самым запоминающимся в его жизни, он бы надолго задумался. Столько всего происходило, – хотя бы каждое лето! не беря в расчёт остальное время года, – что практически невозможно было выделить хоть что-то одно.

Вот как, скажите на милость, выбирать между гонкой на космических кораблях, в роли которых выступали две, стоящие рядом, качели и грандиозным походом в парк, когда они с папой зависли на вершине горки, а потом со всего маху ухнули вниз! Кажется, именно тогда у Вовки сердце впервые прилипло к позвоночнику. Второй раз был в аквапарке.

Если же сюда ещё приплюсовать прошлогоднюю драку с хулиганами из соседнего двора, решившими установить свои порядки; последующую погоню за ними на велосипедах, когда те удирали что есть мочи, получив отличную взбучку в ответ. Или поход на аттракцион с динозаврами, когда Кархородонтозавр дрался с Гиганотозавром. Вовка готов был поклясться, что они были настоящими! Хотя и знал, что динозавры давным-давно вымерли.

Если прибавить всё это и многое-многое другое, что происходило с Вовкой каждый день и что не вместится ни в одну из книг (благо у детей всегда что-то происходит, в отличие от многих взрослых), то становится ясным, сколь же на самом деле трудным был этот вопрос.

Однако так было бы вчера. Сейчас же ответ был однозначным – ничто не могло сравниться по впечатлениям с поездкой по дорогам города, прибывающего в мирном оцепенении выходного дня, на карете скорой помощи. Вот что мизинцем левой руки побороло все остальные воспоминания.

Мигалки завывали, как по волшебству отгоняя впередиидущие автомобили. Водитель, к которому врачи обращались Борисыч, вёл аккуратно, но быстро. Точнее даже – невозможно быстро! Когда какая-нибудь машина дёргалась то вправо, то влево, не зная куда прижаться, Борисыч, даже не задумывался над тем, что помимо педали газа, есть ещё и педаль тормоза. Каким-то сверхчеловеческим чутьём он отыскивал момент, включал передачу и на полных парах проносился мимо! Борисыч так лихо и плавно лавировал между потоками машин, что Вовчик успел решить: когда вырастет – обязательно станет шофёром. Хотя на прошлой неделе он так же твёрдо был уверен, что станет лесничим, а до этого – археологом.

За каких-то пять минут карета скорой помощи домчалась до больницы, где их уже встречали санитары. Аккуратно, точно мама была хрустальной, они подхватили её на носилках и на раз-два, словно пушинку, понесли внутрь. Врачи махнули Вовчику на прощание из машины и та, взвизгнув покрышками по асфальту, умчалась на следующий вызов.

Дальше события развивались прямо таки с планковской скоростью. То есть так быстро, что уследить за ними было столь же сложно, как и за четверняшками в битком набитом людьми магазине.

Ведь как иначе объяснить, что буквально только что они были на первом этаже, но уже оказались в лифте и выходили на четвёртом? А Вовка даже и не помнил как они заходили в лифт!

– Ого! – почему-то удивлённо воскликнул врач в белом халате. Он буквально вырос перед ними. Материализовался из воздуха. Впрочем, никто бы не удивился, если так всё и было, ведь в больнице, как показалось Вовке, воздух был какой-то особенный. Чересчур даже светлый и прозрачный, словно его хорошенько отстирала в стиральной машинке мама.

– Так, вам уже рожать пора! Быстро её в палату! – скомандовал он. Санитары подчинились. Из-за стойки к ним присоединилась медсестра.

– Я сейчас буду! – крикнул врач вдогонку.

– Так, а кто у нас тут отец? Вы? Так, идите сюда, – врач говорил сухо, по деловому и быстро, он привык, что в больнице его беспрекословно слушались, – Так, смотрите, вам надо заполнить всё здесь и здесь. Понятно? Держите, – пихнул он в руки отцу какие-то бумаги, не дожидаясь ответа.

Глянув быстро вниз на Вовку, врач удивлённо моргнул, хлопнул себя по лбу и скрылся за двустворчатыми дверьми столь же внезапно, сколь и появился.

С исчезновением врача, суета вокруг них спала. Точнее ещё какое-то время она металась внутри них: хотелось куда-то бежать, что-то делать, может быть даже кричать или скакать на одной ноге, – но затем оказалось, что они остались стоять одни около лифта.

– Пап, пап, – дёрнул Вовчик за руку папу. Тот не отзывался, рассеяно переворачивая всунутые ему бумаги. Весь его вид говорил о том, что он – учёный НИИ – вдруг разом разучился читать. Что и не удивительно, после всего пережитого! А что ещё предстояло впереди!

– Папа! Папа! – громче позвал он.

– А, что?

– Пап, куда увезли маму?

– Маму? Ах, Вовка, её увезли в палату. Там врачи помогут твоему братику выбраться из маминого животика. Это ой как не просто!

– О-о! Ого! – протянул Вовка. Он попытался представить, как всё это будет выглядеть, но ничего лучше репки с целым поездом из врачей, тянущих её, у него не получилось. Выглядело это странно, страшно и, наверняка, больно.

– А нам туда нельзя?

– Нет, нам нельзя.

– Почему?

– Мы же в уличной одежде, она грязная. Наверняка целую тьму микробов подцепили. У нас даже руки не вымыты. Ты же не хочешь, чтобы твой братик, едва появившись на свет, тут же заболел каким-нибудь гриппом?

– Нет, не хочу, – Вовка даже и не подумал об этом. С виду руки его были чистыми.

– Пап.

Папа не откликнулся, успев погрузиться в свои мысли. Как учёному со стажем, ему это удавалось без труда: бац! – и вот он уже внутри себя.

– Пап!

– А, что? – опять глянул он на сына.

– А маме больно будет?

– Ну, немного совсем, – неуверенно ответил папа и закусил губу.

«Значит больно», – решил про себя Вовка. Не зря же папа так переживает.

Только вот вопрос – как сильно будет больно? Если так же, как было ему, когда он расшиб себе лоб об асфальт, споткнувшись о металлический прут, то это, конечно, больно. Больнее с ним ничего не случалось. Но ведь он тогда вытерпел и даже храбро сам дошёл до дома, хотя его лоб, да и вообще всё лицо было в крови. Вовчик решил, что мама у него такая же сильная, как и он, поэтому вытерпит и немного от этого успокоился.

– Пап! – сразу громко крикнул Вовк.

Папа вздрогнул.

– Ну, что ты кричишь, мы же в больнице!

Вовка насупился. Когда он говорил тихо, то его никто не слышал, всё равно приходилось потом кричать, а тут сразу отругали!

– Ничего! – сказал он и отвернулся.

Папа тяжело вздохнул, снял очки, потёр глаза, надел очки. Положил руку на плечо сыну.

– Ну, Вовк, ну, не дуйся, прости, просто…. Такое дело! Не каждый же день у нас дети рождаются, вот я и волнуюсь. Не дуйся, пожалуйста. Давай сядем. Пошли?