Вой лишенного или Разорвать кольцо судьбы
Шрифт:
Он ведь спрятался. Убежал, как самый последний трус. Скрылся от нее. От ее глаз, в которых боялся увидеть осуждение.
Но разве от себя сбежишь? Разве это кому-нибудь удавалось?
Нет. Затея, обреченная на провал. Можно обманывать других, но не себя. Себя нельзя.
Лутарг заскрежетал зубами, вспомнив, как она выглядела после его ласк. Такая раскрасневшаяся. Притягательная.
Была ли она против его прикосновений? Внутренний голос нашептывал ему сладостный ответ, а тело вторило ему, вспыхивая жаром там, где ее руки касались кожи. Не была!
Вправе ли он решать за них обоих? Сейчас казалось, что не вправе.
Хватит!
Тряхнув головой, чтобы отогнать видение, Лутарг заставил себя осмотреться. Судя по всему, он углубился в лес на приличное расстояние, хоть почти и не помнил этого. Оставалось надеяться, что в своем неуравновешенном состоянии он не натворил ничего непоправимого. К примеру, не разнес таверну, что стало бы вопиющим нарушением порядка, особенно для слепого постояльца, каким он выставлял себя.
В памяти тут же всплыла картина, предшествующая объятьям с Литаурэль. Сияющий рьястор, врезающийся в тагьери. Слова Таирии, спровоцировавшие его взрыв. Вмешательство Литы. Отчаянное желание отомстить.
Руки сжались в кулаки. Челюсти напряглись. Вот чем он займется! Вот о чем станет думать! О безрадостной жизни матери. О заточении отца. Своем детстве. О забытом всеми народе, к которому он принадлежит. Он и Литаурэль.
Мысль о тресаирах пробудила в нем образ шисгарских карателей, и Лутарг выругался сквозь зубы.
Он ушел! Ушел слишком далеко, оставив Литаурэль одну. Он забыл о ней!
Ругая себя, мужчина сорвался с места. Ему необходимо было убедиться, что с девушкой ничего не случилось. Что, кроме сестры и слуг, ее больше никто не видел. Последствия этого могли стать катастрофическими для всех них.
До ночлежки Лутарг добрался никем не замеченный. Темной тенью, затерявшейся в пелене дождя, он вынырнул из-за угла здания — вымокший и грязный. Идти напрямую через таверну показалось ему плохой идеей, и мужчина застыл в раздумье, пока резкий порыв ветра не привлек его внимание к одиноко открытым створкам окна у него над головой.
Лутарг присмотрелся. Вспышкой проснулось воспоминание, как он, пружиня, приземляется на размякшую от дождя землю. Молодой человек невесело усмехнулся. Оказывается, в своем недавнем состоянии он все же был способен соображать. Это радовало, хоть и отдавало горечью.
Чтобы взобраться на второй этаж, ему пришлось потрудиться. Спрыгнуть явно было проще, особенно если наплевать на собственную шею, что он и сделал видимо. Дождавшись, когда вышедший подышать постоялец скроется в дверях, молодой человек, уцепившись за карниз над крыльцом, одним резким движением подтянулся и оказался на покатой крыше. Осторожно ступая по хлипким доскам, перебрался на пристрой, а оттуда на крышу постоялого двора, с которой уже нырнул в открытое окно. С подоконника на пол налилась лужа, и он сквозь зубы выругался, поскользнувшись на ней.
В помещении царили полумрак и тишина, лишь поленья потрескивали в очаге. Мужчина скинул обувь с налипшей на нее грязью. Схватив полотенце, вытер лицо и шею, быстро прошелся по волосам, чтобы вода ручьями не стекала с них. Затем, подойдя к двери, прислушался.
Не услышав ничего подозрительного, Лутарг выглянул в коридор.
Там было пусто, и молодой человек, низко склонив голову, торопливо зашагал в конец прохода, где располагались лучшие комнаты ночлежки, сейчас инкогнито занимаемые дочерью вейнгара. Открывая дверь, он думал только об одном: "Пусть все окажутся на месте. Пусть ничего не случилось".Литаурэль вскинула голову на скрип двери, а увидев вошедшего Лутарга, испустила вздох облегчения. От сердца отлегло. Стальные оковы, опоясывающие его все это время, спали, и оно заколотилось с утроенной силой, а вместе с этим отчаянным биением в девушке проснулась злость.
Уже не переживая, не задаваясь вопросом, как он это воспримет, Лита вскочила на ноги и устремилась к молодому человеку.
— Ты, — выдохнула она и со всей силы ударила его в грудь.
Не ожидавший нападения Лутарг, руку перехватить не успел, а затем, решив, что наказание заслуженное, просто стоял и позволял ей колотить его. Маленькие, но на удивление сильные кулачки, один за другим врезались в его плоть, пока Литаурэль, всхлипнув, не спрятала лицо в ладони. Только тогда Лутарг осознал, что все это время, пока девушка избивала его, слезы, не переставая, текли по ее щекам.
Эти горькие капли причинили ему больше боли, чем самый сильный удар. С шипением втянув в себя воздух, молодой человек попробовал привлечь девушку к себе.
— Прости, — прошептал он, сам не зная, за что именно извиняется. Возможно, за все, что сделал или еще не успел.
Протестуя, она попыталась отстраниться, но он не отпустил и, несмотря на сопротивление, притянул к своей груди. Она застыла на мгновенье, словно окаменела, а затем вновь всхлипнула, и плечи ее задрожали.
Лутарг почувствовал себя сволочью.
— Тебе бы переодеться, — привлек внимание молодого человека Сарин. Он обнимал за плечи бледную Таирию, губы которой подрагивали.
"В страхе", — решил мужчина.
Только сейчас он услышал жалобные попискивания справа от себя и увидел забившуюся в угол пару. Истарг, так же, как и старик, обнимая, успокаивал служанку. Осознавать, что все это из-за него, было неприятно.
— Я не хотел вас пугать, — глухо выговорил он, неосознанно крепче прижимая к себе вздрогнувшую Литаурэль. — Я был удивлен и… Такого больше не будет.
Лутарг видел, как от его слов Таирия мелко задрожала, а пальцы старика крепче сжались на ее плече.
"Зря мы встретились. Она никогда не примет меня, так же как и другие", — с горечью подумал он, вспоминая Антаргина. Он был сыном своего отца. Таким же, как он, и среди других ему не место.
Решив, что сейчас ему лучше уйти и увести Литаурэль, молодой человек послал говорящий взгляд Сарину — мол, присмотри за ними — и повернулся к двери, но шагнуть не успел. Его остановил дрожащий женский голосок.
— Истарг, ты не одолжишь моему брату одежду? Потом мы купим новую.
Тяжелые дождевые тучи клубилась над его головой. Мужчина ощущал их недовольное ворчание. Слышал его и находил подтверждение в редких каплях, срывающихся с небес.
Он любил такую погоду. Любил находиться рядом с готовой проявить себя мощью. Чувствовать потрескивание энергии вокруг. Это было единственное, по чему он скучал — неконтролируемое бешенство стихии. Единственное, что неизменно напоминало ему о сестре. Густая тишина перед бурей.