Вой

— Я не закончил, — прервал меня князь. — За наследником было установлено наблюдение, которое он успешно обнаружил и скомпрометировал.

— Это было нетрудно, — сказал я. — Они и не скрывались особо-то, даже помогли один раз.

— То есть вы признаетесь? — блеснули скрытой радостью глаза князя.

— В чем? — удивился я. — Ну да, я обнаружил, что за мной ведется слежка. Да, я лично решил эту проблему, не обращаясь в свою СБ, потому что не посчитал это нужным. Знаете ли, за домами аристократов часто ведется наблюдение, и мы должны знать, кто это. Либо лихие люди, либо полиция, либо еще кто-то, кому не дает покоя наше положение. Так что я спалил вашего филера, убедился, что за мной следят жандармы и на этом успокоился. По крайней мере, вы хоть не бандиты, хотя методы те же…

Князь дернул щекой. Вероятно, это «хотя» его и задело.

— Стреляю и дерусь я хорошо, потому что хожу заниматься в кружок «Юный друг полиции», в смысле в свою службу безопасности. Там у меня хорошие инструкторы, не хуже ваших, даже лучше. И что? А то, что я с кем-то беседовал, смею предположить, с княгиней Разумовской и она вам наговорила с три короба — ничего не значит. Просто я общался с ней, как умный человек с умным человеком. Приятная, кстати, дама, несмотря на шлейф, тянущийся за этой семьей. Вы изучали философию, не так ли? Так что, согласно Оккаму, не следует умножать сущности сверх необходимости. Я, кажется, заполнил лакуны в вашей совершенно безумной гипотезе?

— А внезапно прорезавшаяся сила? Вы даже не Одаренный, не Вой и не Витязь! Уровень Жреца-воина или Волхва? — начал выходить из себя Доброславский.

— Попробуйте получить в голову два заряда из серийника. Очень хорошо мозги прочищает, если они останутся, — посоветовал я. — А то, что теперь я вышел на другой энергетический уровень — ну так повезло. Помните анекдот про дедка, которого так удачно хватил паралич, что он весь публичный дом удовлетворял по многу раз? Это из той же серии. Так что я с удовольствием послушал вашу историю и теперь жду своего законника. Я задержан?

— Хотел бы я вас задержать, но мне приказали этого не делать, — признался Доброславский.

— Значит, у вас умное начальство.

— Знаете, господин Апраксин, я думаю, нам стоит побеседовать в другой обстановке.

— Я так не думаю…

— На всякий случай — вот что вам стоит говорить при даче показаний, — Доброславский подвинул мне лист с вопросами и ответами. — Все, что произошло с вами, не стоит выносить на всеобщее обозрение. Оно выходит за рамки привычного, и требует более подробного объяснения. Если вам интересно, мы с вами встретимся в другой раз и обговорим это более подробно.

— Боюсь, мне это неинтересно.

Я взял листок и начал читать то, что должен был под запись говорить для протокола в присутствии адвоката.

Глава 2

Дома меня ожидал «теплый» прием. Даже горячий. Отец кипятился даже не как чайник, а как паровой котел.

— Нельзя одного оставить! Все, никаких тебе поездок по бабам и вообще никаких! Под охраной, в особняке и точка! Сидишь дома.

— Ну это же случайность! Кто знал, что нас попытается ограбить какой-то Одаренный… — я выдал приготовленную ОКЖ версию.

Не сливать же ему, что мы схлестнулись с аватарой Чернобога? Тогда вообще ходить под жесткой охраной на всю оставшуюся жизнь. А так ОКЖ зачистило хвосты, даже фото какого-то покойника в деле появилось, мы типа как его уничтожили при попытке ограбления.

— У тебя в последнее время одна случайность за другой, так что это выливается в закономерность!

— А как же практика… — попытался заикнуться я, но сразу же был осажен отцом.

— Все, ты ее прошел! — категорически заявил он. — Отчет получишь и гуляй. Точнее, дома сиди. Я сказал, и точка! Не смей мне перечить!

Вот так, все коротко и ясно. Если папа решил, то кому-то быть битым. Интересно, как там Мария?

С ней было все тоже коротко и ясно. После монолога Черской все вставало на свои места. Мария знала обо всем, но предпочла молчать об истинном положении дел. А если она знала об этом… Да тут к бабке не ходи, девка работала на ОКЖ. Хорош же ты, попался в медовую ловушку и развесил уши… Нет, какими бы мотивами не руководствовалась Мария, прощать я ее не собирался. А жаль, какая ведь шикарная девочка! Но Разумовская, и этим все сказано. Цепные псы Империи посадили на поводок еще одного маленького щенка, и заставили его выполнять чужую работу.

Нет, не сочувствую, но понимаю. Во всяком случае теперь я занес номер Марии в черный список… пока. А там — разберемся. Судя по пропущенным звонкам, она все-таки пыталась мне дозвониться, и не один раз. Но к разговору с ней я был не готов. По вполне понятным причинам.

А вот у нашего клана началась «зебра». Это когда полоса белая, полоса черная, а после нее то место, к которому крепится хвост. Вот эта самая задница пришла к нам, точнее к папе. В «Древо».

Оказывается, волхвы из Особого отдела внимательно следили за попытками проникнуть туда, где Баюн свой хвост не совал. И аппаратура, которая у них была, отслеживала изменение параметров Троемирья. А портал в лаборатории вызвал какое-то там возмущение чего-то, и на следующий день в лаборатории высадился десант волхвов с Доброславским во главе. Плевать, что Апраксины — один из знатных и богатых кланов Империи, Доброславский и ОКЖ имели полномочия выше, чем у Государя. А, следовательно…

В общем, дело кончилось опечатыванием аппаратуры и приставлением в лабораторию одного из волхвенков Доброславского. Теперь весь теоретический отдел «Древа» в холодном поту делился с Особым отделом всеми своими наработками. А папе вынесли особое предостережение от местной конторы, чтобы он не занимался подобными делами. Иначе будет большой ай-яй-яй с предоставлением места на каторге. Не посмеют? Еще как. Тут же непосредственная угроза существованию мира — по крайней мере так будет проведено через Русскую Правду для вынесения приговора. С волхвами, как я уже говорил, шутки плохи.

Папа ходил мрачнее ночи и рычал на всех, кто пытался к нему сунуться. Еще бы, так вложиться в перспективные исследования, набрать команду, построить экспериментальную и вполне рабочую установку — и получить удар под дых на взлете! Я подозревал, что тут у Доброславского возник зуб именно на меня и он решил оторваться на мне опосредованно, через клан. Тем более он передал мне через отца привет, и сказал, что всегда рад меня видеть. Я вот только не рад, но это никого не касается.

И, наконец-то, вернувшись из полуразгромленной стараниями ОКЖ лаборатории, папа вызвал меня к себе в кабинет.

— Садись, — сказал он, махнув рукой на кресло.

Я послушно плюхнулся на сиденье, и приготовился внимать. Точнее, сделал вид.

— Тобой очень сильно интересуется Доброславский.

— Это не новость, — хмыкнул я. — Он меня и допрашивал по инциденту на дороге. Влюбился, наверное.

— Это тебе, — папа бросил на колени запечатанный конверт. — Просил передать.

Я взял конверт двумя пальчиками, как что-то вонючее и грязное.

— Больше он ничего не велел передать?

— Я сказал «просил», а не «велел». Еще какой-то князек будет мне повелевать! — рыкнул отец.