Войди еще раз в те же воды

Я и Джоффо, улыбаясь, разглядываем братьев. Они очень похожи, только у одного из них на лбу черная повязка...

Дверь с шумом распахивается, и влетает Игорь.

– Привет, Витя! Что это вы расселись, на обед не идете? Ух, какой шрам! Откуда?

Я смотрю на Игоря и не понимаю, о чем он говорит. Перевожу взгляд на свою руку. Рукав закатан, и под ним белеет полоска со следами швов. Брови Макеева изумленно ползут вверх. Он снимает очки, трет глаза. Потом оглядывает комнату и хмурит лоб. Хочет что-то сказать, но издает лишь невнятный булькающий звук и, водрузив очки обратно, вопросительно смотрит на меня.

– Шрам?
– Я пытаюсь припомнить.
– Ах, да... Это в деревне. На вилы напоролся.

– Понятно, - отвечает Игорь и, схватив что-то у себя на столе, выметается из комнаты.

Наступает тишина.

Виктор поднимается со стула и бредет к двери. У порога нерешительно останавливается.

– Очень больно... было?

– Да вроде нет, - отвечаю.
– Не помню уже.

Витя вздыхает, переминается с ноги на ногу и, пожав плечами, уходит.

Я остаюсь один. Шрам я заработал еще студентом на уборке сена. Как и всякое событие, эта травма наверняка оставила в подсознании какой-то след. Собственный разум нам так же мало понятен, как и время. Возможно, есть связь, благодаря которой и возник резонанс. А может, оттого, что Витя помог. Вдвоем оказалось легче, тем более что мы оба участники одних событий. Одного эпизода из прошлого.

Только откуда в средневековье воздушные шары, ведь братья Монгольфье родились гораздо позже? А впрочем... время тоже относительно. Прошлое - это не только то, что было, а еще и то, что могло быть, но не произошло. Если зачерпнуть воды в реке, как узнать - из истока она или из притока, каких множество на пути основного русла?

Я подхожу к окну. С высоты седьмого этажа хорошо просматривается залитый солнцем город. В голубом небе ни облачка, и мне кажется, что это добрый знак. Людей, которых я оставил, ждет удача.