Война без людей
Шрифт:
Как по классике, следует вспышка слева. Но я на неё не реагирую, позволяю пламени легко облизать лишенную волосков ногу. Это лишь пристрелочный. Вот куда более мощная струя, с ревом вспоровшая воздух справа, там, куда я должен был шарахнуться — это да, это было бы больно. Гул сверху. Моментально падаю ничком, губы продолжают бормотать стишок. Верхняя вспышка даже не задевает, и это в очередной раз действует на нервы оператору огнеметов. В камере начинается пламенная вакханалия.
Устраиваю чудеса на виражах. Прыгаю, пригибаюсь, отскакиваю, делаю обманные движения. Периодически, раз в пять-шесть секунд, молниеносно перетекаю из туманной формы в человеческую, чаще всего просто затем, чтобы «обнулить» повреждения. Боль? Она есть, но уже… как бы это сказать?
Этот, например, вырубит все пукалки через пять секунд, а потом врубит запись, на которой ровный мужской голос будет требовать от меня сотрудничества. Минут пять покоя мне обеспечено, так как мучитель, кажется, курит. Это хороший мучитель. Плохой не курит. Теперь у меня есть около пяти минут напиться у закопченного крана.
— Если вы согласны сотрудничать, нажмите кнопку переговорного устройства, расположенную у двери!
Началоооось…
Нет, началось всё три дня назад. Или не три? Неделю я просидел в этой камере самым примерным из заключенных. Не буянил, не ругался, только просил бананов, но их так и не дали. В стены не бил, пространство собой не заполнял, камеры слизью не мазал. Сидел себе тихой милой лапочкой, тренировался немножко, овладевал, значит, своими усилившимися способностями. Или делал вид. Даже Машка не заходила. Она еще тогда на следующий день пришла с утра, молча на меня попырилась, и всё, ушла с концами. Затем проходит неделя и… меня начинают поджаривать, пытаясь выбить сведения о девчонках и Васе. Где они, что они, как с ними связаться.
Я даже обрадовался… поначалу. Нет, сидеть в такой белой прикольной камере хорошо, вы не подумайте, только вот мне не зря справку дали. Я уже… отсидел. И в тишине, естественно, чердачок начал поскрипывать, шуршать, тараканы в нём начали шевелиться всё активнее и активнее. А тут вон радость какая, заделье появилось! Знай, спасай свою жопу от огненных струй, да и не думай ни о чём.
Халява!
…не выкупаете иронию, да? Ну я тоже её не особо выкупаю, чего уж тут. Ну а что еще делать? Бояться момента, когда зальют огнем всю камеру? Или перейдут к чему-нибудь новому? Тут и ежу ясно, что номер Цао Сюин я не сдам.
— Если вы согласны сотрудничать, нажмите кнопку переговорного устройства, расположенную у двери!
— Дебилы, — бурчу я, — Вы меня и так прослушиваете, зачем мне жать кнопку?! Понаберут, блин, дураков по объявлениям…
То ли курильщик был невысокого мнения о своих умственных способностях, то ли его действительно нашли по объявлению, а может быть, я даже выбил джек-пот, угадав сразу всё, но он, явно обиженный на мои слова, тут же вообразил себя пианистом, а я, соответственно, начал играть в живую курицу, не желающую стать курицей-гриль. Забава шла весело и с огоньком, пока всё самым внезапным образом не кончилось. В очередной раз перевоплотившись из обгоревшего полутрупа в целого мальчика, я замер, заинтригованный неожиданной паузой.
Что, чересчур весело, да? Напоминаю — справка. Их наша советская медицина просто так не выдает. Если человек кидается в оголтелый атакуй на ораву боевых неосапиантов — это уже говорит о многом. Если уж попытаться описать собственное самоощущение, то я за пультом собственной жизни… положил на этот пульт ноги, откинулся на спинку стула и расслабился.
— Симулянт! — ожил динамик, — Вы меня слышите? Узнаете? Вы адекватны?
— Да, вы Валиаччи, — с умным видом покивал я умывальнику, — С адекватностью не особо хорошо, но спасибо за заботу, держусь!
— Мне не до шуток, молодой человек! — резко и нервно выплюнул динамик, — Давайте не будем валять дурака! Вы не глупы и отдаете себе отчет, что должны были быть лишь средством доставки Данко к нам, не более того! Так что давайте не будем ломать комедию! Позвольте нам забрать мальчика, и я гарантирую как свободу ваших женщин, так и то, что ему, этому… Уасилию, не будет
причинен никакой вред! Его использование не предполагает причинение хоть какого-либо дискомфорта юноше!— И чо? — хмыкнул я, протирая водой из-под крана подмышки.
Динамик поперхнулся.
— Симулянт, вы хотите получить прямой приказ от вашего непосредственного начальника? — явно пришёл в себя Валиаччи, — Мне понадобится пятнадцать минут, чтобы это организовать!
Ну, как-то нет настроения ругаться с Окалиной. Вот совершенно.
— Я вот вам, конечно, верю… — пропел я, продолжая совершенно бессмысленные, но очень приятные гигиенические процедуры, —…разве могут быть сомненьяяя…? Только вот это ничего не решит. Я не собираюсь подчиняться приказу скомпрометировавшего себя неогена. Или её начальства. Или, раз уж на то пошло, правительства!
— Вы идеалист, Симулянт? — спустя почти минуту молчания осведомился динамик, — Или идиот? Вы не можете не понимать, что пока с вами только заигрывали! Мне нужен Данко… и я его получу. Что бы вы обо мне не думали.
— О… — заулыбался я, — Нет, не имею чести быть идеалистом, доктор! Идиотом? Вполне возможно! Но если у нас с вами откровенная беседа, то признаюсь вам честно, как на духу — я устал быть человеком, чье мнение недооценивают!
— Поверьте, Симулянт, я очень хорошо понимаю смысл и суть ваших достижений в науке, — тут же сменил пластинку Валиаччи, — и я с очень большим интересом уделю время вашим работам после текущего проекта, но…
— Причем тут наука? — удивился я, пытаясь протереть себе тылы. Отчаявшись, просто вытащил из-под койки обгоревшую тряпку и начал тереть спину ей, попутно выделяя слизь, дабы размазать грязь, — Все просто, доктор Валиаччи. Я не считаю ни своё начальство злодеями и людоедами, но не считаю и вас. Мне просто обидно, что даже такой умный человек как вы — не понимает той угрозы, которую несу миру я. Не хочет считаться, общаться на равных. Это, знаете ли, очень обидно. Мы, между прочим, старались, запуская почти шесть сценариев, которые одновременно бы привели к гуманитарной катастрофе общепланетарного масштаба, но при этом были бы достаточно легко отменимы. Смотрите, до чего это довело? Меня использовали как посыльного! Смертельно обидно, на самом деле…
— Вы лжёте! — тут же среагировал итальянец, — Вы крзз….
Динамик, взвизгнув, замолк. Не зная, как на это реагировать и банально устав уже маяться дурью, я просто сделал шаг вперед, молниеносно перетекая в туман и обратно, вновь становясь чистым аж до скрипа. Скучный тип этот Валиаччи, немного даже тормозной. Определенно у него полный затык по всем фронтам, вон как нервничает. И механиков у них уже мало, вон че творится. Аппаратура из строя налету выходит…
Дверь соседней камеры, той, что через стекло, распахивается и в помещение влетает Машка, явно находящаяся в сильном душевном раздрае. На ней снова какая-то заношенная тряпка, подвязанная чуть ли не веревочкой. Девушка подскакивает к стеклу и сверлит меня взглядом. Неспешно подхожу к ней, почти вплотную, так, что нас разделяет лишь несколько сантиметров прозрачного неразрушимого материала. Улыбаюсь.
— Ты не врал! Опять не врал! — выплевывает она слова, — Я дура, да? Не то спросила? Не так задала вопрос, да?!!
— Человек никогда не знает всех вопросов, которые должен задать, Маш, — продолжая улыбаться, неспешно говорю я, — Но тут тебе повезло, ты угадала, хотя подслушивать нехорошо. Настоящее зло — именно я. Либо я загоню человечество под правление машины, компьютера, либо я его уничтожу. Мне плевать на Валиаччи, плевать на Союз… да на всё. Вас — остановить можно. Меня — нельзя. Вы так заигрались с Предиктором, наивно думая, что он является послушной собачкой в руках моего дорогого правительства, так восторженно думали, что ваша небольшая конторка несет свет истины человечеству, которое коварные коммунисты ограбили и оставили позади, что совсем забыли о том, что неогены могут иметь своё мнение. Своё виденье будущего. Свои планы на этот мир. Прогност никогда не была игрушкой Советов, она была моей!!