Война чудовищ

Под удивленными взглядами друзей Сигмон отступил еще на шаг. Сам он смотрел только на графа, на его усталое лицо, на котором проступила тень разочарования.

– Сигмон, – сказал де Грилл. – Послушайте...

– Нет, – отрезал тан, облизнув пересохшие губы. – Ни за что.

– В чем дело? – взорвался Рон. – О чем вы?

Сигмон отвернулся и уставился на темный ряд деревьев. Он слышал, как за его спиной Рон подался к советнику короля, но даже не повернул головы.

– Граф, – позвал Корд. – Объяснитесь!

– Вероятно, разговор идет о мече графа, – подал голос Дарион. – Я чувствую его силу.

– Это так, – неохотно признал де Грилл. – И тану знаком этот клинок.

– Ага, – сказал алхимик. – Понятно. Значит, эта штука уцелела. Надо же, а я думал, что расплавилась.

– Эльфийские мечи не плавятся на пожарах, – отозвался де Грилл. – Но, признаться, я не понимаю, что в нем такого страшного.

– И не пытайтесь, – буркнул Рон и поежился, – пока не увидите его в деле, все равно не поймете.

– Его удалось пробудить? – воскликнул Дарион. – Один из древних клинков?

– Насколько мне известно, нашему любезному тану это удалось, – отозвался советник короля.

– Сигмон! – позвал Дарион. – Послушай, Сигмон! Если тебе удалось его приручить, это меняет дело! Если ты сможешь ...

– Смогу! – тан резко повернулся, и подошедший маг отшатнулся. – Я – смогу. Этого я и боюсь.

Под взглядом его глаз, налитых кровью, Дарион попятился и наткнулся на невозмутимого де Грилла.

– Я не понимаю, – растерянно сказал молодой маг и шмыгнул носом, из которого еще сочилась кровь. – Это же отличный шанс на победу. Если клинок проснулся и подчинится тебе, ты сможешь одолеть целую армию! Нынче уж нет колдовства, что могло бы остановить такой меч.

Мираль, стоявший в стороне и равнодушно рассматривавший кусты, обернулся. Он не собирался вмешиваться в людские ссоры, но, услышав о волшебном клинке, насторожился. Он понял, что у него есть шанс вернуться к черному трону Дарелена целым и невредимым, и подался вперед.

– Так возьми его, – бросил он тану. – И покончим с этим. Что за капризы, когда на карту поставлена судьба двух государств?

– И в самом деле, – сказал Рон, взглянув на друга. – Сигги, тут упырь прав. Почему ты не хочешь взять клинок?

– Я не могу, Рон, – прошептал тан. – Не могу. Тогда все сбудется. Прости...

– Что сбудется? – спросил де Грилл. – Что?

Сигмон с отчаяньем огляделся, не зная, как передать друзьям то, что он чувствовал. Они все смотрели на него – и маг, и граф, и бывший наемник, и вампир, и старый друг... Он знал, что все они умрут, если он не возьмет клинок. Лягут в эту лесную землю, и их кости навсегда останутся лежать у подножья лесных великанов. И он, наверно, тоже ляжет рядом, и только его бесплотный дух будет бессильно яриться, когда полчища кровососов хлынут на земли людей. Он будет виноват во всем этом, только он один. Но если взять этот проклятый меч...

– Нет, – выдавил тан. – Простите. Нет.

– Что за блажь? – воскликнул раздосадованный вампир. – Граф, вы обещали мне венец Дарелена! Я не собираюсь упокоиться в этом клятом лесу, когда почти взошел на трон!

– Подождите, граф, – отозвался де Грилл. – Терпение есть великая добродетель. Похоже, возникли непредвиденные обстоятельства.

– Сигмон, – сказал Рон. – Все так плохо?

Тан отвернулся и молча кивнул. За его спиной ссорились вампир и советник короля. Они кричали друг на друга, и в разговор вмешался маг. Алхимик же молча стоял рядом с другом, терпеливо ожидая когда тот скажет хоть слово. И только молчавший Корд вдруг сказал:

– Тише.

Его никто не услышал. Тогда он повысил голос, и в нем зазвенела медь корабельного колокола:

– Господа! Извольте замолчать. Они идут.

Сигмон взглянул на темные пятна, скользящие к поляне меж зарослей лещины. Это не походило на предыдущую атаку, стремительную, как удар молнии. На этот раз вампиры накатывались на островок защитников темной волной – молча и неотвратимо, как морской прилив. В бой шли все, даже те, что раньше прятались в чаще леса. Четыре десятка Старших, способных уничтожить целый город, четыре десятка почти неуязвимых тел, что должны возродить расу ночного народа. Им мешало только одно – горстка безумцев, посмевших преградить путь ожившим легендам. И кровососы желали уничтожить их, растоптать, развеять по ветру, чтобы никто и никогда даже не смог помыслить снова заслонить им путь к величию и победе.

– Кольцо, – велел Сигмон. – Мы встретим их сталью.

И те, кто только что спорил до хрипоты, до драки, взялись за оружие и стали плечом к плечу. Время разговоров кончилось, сейчас у них был только один враг – безжалостный и беспощадный, враг, что не станет слушать и разговаривать. Враг, признающий один только довод – силу. И отряд снова занял оборону, выстроившись как и раньше. Только теперь в центре оказались двое: алхимик и советник короля.

Сигмон стоял к ним спиной и не видел, как Эрмин отвязал меч и кольнул им свою руку. Кровь залила темное лезвие, и граф вопросительно взглянул на алхимика. Тот покачал головой. Де Грилл с отчаяньем взглянул на широкую спину тана, но Рон снова покачал головой – теперь с усмешкой на губах, и граф опустил голову.

– Готовьтесь, – выдохнул тан, так и не увидевший этой пантомимы. – Они идут.

Рон успел шумно вздохнуть и процедить ругательство. Но и только. Потом крохотную поляну захлестнул черный прилив, и ночной лес вздрогнул от воя упырей.

Первого Сигмон уложил одним ударом, разрубив уродливую серую маску, заменявшую вампиру лицо. Прикончил двоих идущих следом – от смертельных ударов чудовища их не спасли даже стальные доспехи. А потом на него навалилась черная толпа обезумевших от жажды крови упырей. Они бросали оружие и шли в бой с голыми руками – только клыки и когти, больше ничего.

Это было даже хуже, чем бой в мертвом Сагеме. Кровососы волной накатили на тана, не давая ему как следует размахнуться. Сигмон бился яростно, разя клинком направо и налево, но вампиры теснили его назад, заставляли отступать шаг за шагом. Он рубил строй упырей крест-накрест, не разбирая, где головы, где тела – строй вампиров был таким плотным, что напоминал многоглавое существо, ощетинившиеся когтями. После одного из ударов меч Сигмона намертво засел в груди огромного упыря, и тану пришлось выпустить рукоять, чтобы не попасть под удар когтистой лапы. Меч в мгновенье ока канул в глубинах черной волны. Сигмон попытался подобрать с земли меч, оброненный кем-то из упырей еще при первой атаке, но его захлестнуло потоком тел.

Глаза застилала кровавая пелена, боль плескалась внутри кипящим варевом, обжигая нутро. Тело Сигмона рвали десятки когтей, острые клыки впивались в его руки, выхватывая куски мяса. Раны заживали на глазах, но их становилось все больше, и кровь струилась по ногам – собственная кровь Сигмона. Он продолжал сражаться – лишь тем оружием, которым наделила его природа. Он проламывал головы кулаками, ломал ребра ногами, просто отшвыривал упырей в сторону, как мешки с сеном, но отступал. Внутри бесновался зверь, творя невозможное – сдерживая ярость двух десятков почти бессмертных воинов, но Сигмон понимал: бой проигран. Он не сможет голыми руками одолеть это многоглавое чудовище. Один неверный шаг – и его погребет черный поток. Он знал: это случится через пару мгновений. От потери крови начала кружиться голова, а истерзанные руки, покрытые сотней затягивающихся ран, плохо слушались. Оставалась надежда только на помощь друзей – быть может, маг или алхимик смогут сдержать атаку упырей: магией или эликсирами.