Война Цветов

– Я тоже пойду, – сказал Кумбер. – Я тут единственный феришер, знакомый представителям разных партий, а между тем у нас на всевозможных сходках и митингах ежедневно принимаются решения, которые со временем станут законами и даже войдут в учебники. Тебе это будет интересно, Тео, – ты ведь и сам обещаешь занять не одну страницу в ученых трудах. Мы строим новую Эльфландию, начиная с фундамента.

– Когда смогу садиться без рвотных рефлексов, с удовольствием приду послушать. Не знаю только, какой из меня будет толк на митингах.

– Там решается и твое будущее. Ах, да, – покраснел Кумбер, – ты ведь, наверное, захочешь вернуться домой, в свой мир.

– Думаю, да, если он еще на месте. Надеюсь, Ужасного Ребенка остановили вовремя?

– Наверняка, – улыбнулся Кумбер. – Проделанные нами тесты показывают, что твой мир остался в целом таким же, как был, – ни хуже, ни лучше.

Поппи отпустила руку Тео и внимательно вглядывалась в полотняную стенку палатки.

– Поппи, ты что?

Кумбер откашлялся.

– Ну, мне пора. Поднести тебя куда-нибудь, Кочи, или ты хочешь остаться с Тео и Поппи?

– Кочи? – повторил Тео, и Кумбер опять покраснел. – Да вы двое никак спелись?

– А если и так, тебе-то что? – вызверилась Кочерыжка. – Ты тоже; как я погляжу, времени зря не терял. Ладно, не обижайся, госпожа Дурман, – смягчилась она. – Из вас получилась славная парочка.

– Я не обижаюсь, – монотонно заверила Поппи.

– Но... – Тео перевел взгляд с Кочерыжки на Кумбера. – Я все-таки не улавливаю – каким образом?

– Когда больницы немного разгрузятся, кто-нибудь из нас сделает операцию, – сказал Кумбер, пылая, как неоновая вывеска. – Я – скорее всего. Большого сделать маленьким куда проще.

– Большого – маленьким? – В голове это плохо укладывалось, и Тео решил не стараться. – В любом случае желаю вам счастья. – Он помолчал. – Выспренне как-то звучит, но это правда. Вы мои лучшие друзья во всем мире – в любом из миров Поэтому желаю вам каждое утро просыпаться с песней.

– Спасибо. – Кумбер избегал смотреть Тео в глаза, но ухмылялся при этом.

– Подними-ка меня, Тео, – сказала Кочерыжка. – Хочу сказать тебе кое-что на ушко.

Он уже подставил ей ладонь, и тут его осенило.

– А крылья тебе на что?

Она посмотрела на него удивленно, и ее лицо искривилось от горя, которое она, видимо, скрывала все это время.

– Ну да, откуда же тебе знать, бедняге. Ты ведь в пруду сидел. – Помедлив, она повернулась к нему спиной и спустила с плеч платье. На месте крылышек торчали обгоревшие культяпки.

– Кочерыжка! – Глаза Тео налились слезами. – Боже, какая жалость.

– Я жива, это главное. Если бы Чемерица получше навел свой палец, мне бы конец – стало быть, мне здорово повезло. – Она заставила себя улыбнуться. – И потом, у нас с Кумбером появилось еще что-то общее. Хотя его и так хватает – мы оба интеллектуалы и оба хорошо насобачились ладить с тобой, засранцем.

Он посмеялся, зная, что она ждет от него именно этого – его жалость ей не нужна.

– Обаяния, однако, ты не утратила – как и своих изящных манер.

– Да иди ты. Следи лучше за собой. Долли, огрица, собирается навестить нас, а она задолжала тебе хорошую трепку. Ну, давай, поднимай меня. – Он поднес ее к уху, и она зашептала: – Будь осторожнее с девочкой, Тео. Она в тебя здорово втюрилась, хотя никто в здравом уме не поймет почему. И она собирается участвовать в суде над своим отцом – решать, к смерти его присудить или к пожизненному заключению, а мы, эльфы, живем долго, не забывай. При всей ее ненависти к нему удовольствие ниже среднего. И последнее. Я ужасно боялась за тебя и ужасно рада, что ты не помер. Но если проговоришься об этом кому-нибудь, сразу станешь покойником.

Когда Кумбер вышел вместе с ней – она помахала на прощание, как элегантная дама с палубы отходящего лайнера, – Тео сказал Поппи:

– Кочерыжка рассказала мне про твоего отца. Тяжелый случай. Не надо тебе его судить.

– Еще как надо! – с внезапным гневом выпалила она. – я тоже пережиток прошлого, дочь одного из тех, кто уничтожил дом Нарцисса, совершил столько убийств и заварил Войну Цветов, разрушившую половину Города. Они чуть было не отбросили нашу цивилизацию обратно в Эру Лесов! Пусть все знают мою точку зрения и решают, не следует ли и меня посадить в тюрьму. Скорее всего меня просто отправят в изгнание, потому что Кумбер и Примула выскажутся за меня. Это самое разумное. – Вид у нее, однако, был крайне несчастный.

– Но если тебя беспокоит не это...

– А что, по-твоему, меня беспокоит? Ты возвращаешься в мир смертных – я это слышала своими ушами. Приключения закончились, и ты прыгаешь в первую попавшуюся обратную дверь. Вот и чудесно. Ты имеешь на это полное право, ты перенес много страданий, не будучи ни в чем виноват, в мире, который не был твоим. Не жди только, что я буду ликовать по этому поводу. – Она поднялась, гневная, с сухими глазами. – Мне пора. Я провела тут весь день, а у меня есть и другие дела.

Она почти уже ушла, когда у Тео прорезался голос.

– Поппи, Поппи, постой!

– Что еще?

– Вернись, пожалуйста. – Он похлопал по койке рядом с собой. – Сядь.

Она села – настороженно, как кошка со взъерошенной шерсткой.

– Во-первых, возьми вот это. Он твой. – Руки поднимать было больно, но он снял с шеи цепочку и отдал ей. – Лунный камень твоей матери, правильно?

– Я его тебе подарила.

– И он придал мне сил, когда все стало совсем уж плохо. И все-таки он твой, Поппи, – памятка от другого любившего тебя сердца. Возьми. – Он вложил камень ей в руку.

– Хорошо. Ну, я пойду.

Он взял Поппи за руку, но был еще слишком слаб, чтобы ее удержать.

– Слушай. Может, я и захочу вернуться домой – но разве я говорил, что вернусь без тебя?

– Это еще что за новости?

– Все точно. Ты злишься, потому что думаешь, что я хочу вернуться туда, где я вырос. Может, ты и права, но с чего ты взяла, что я не попрошу тебя отправиться туда вместе со мной?

Она нахмурилась – в основном для того, чтобы скрыть растерянность и внезапный проблеск надежды.