Война Цветов

– Куда же мы тогда премся? – Тео сразу разонравились далекие огоньки, а свистящие крики, слышимые в верхних частях невидимой долины, устраивали его еще меньше. Точно койоты в пустыне перекликаются.

– Не знаю, только все лучше, чем стоять и дожидаться твоего мертвяка.

Тео промычал в ответ нечто нечленораздельное. Денек и так выдался поганее некуда, а тут еще таскайся по этим подземельям. Боль во всем теле, бесконечное движение и погоня за спиной надоели ему .хуже горькой редьки. Темнота тоже входила в этот перечень. Единственное, что ему еще не надоело, так это жить – поэтому он и продолжал делать усилия.

Крики на высотах города кобольдов делались все громче и настойчивее. Тео наклонился, чтобы подобрать с полотна пару увесистых камешков, и чуть не упал от прилива крови к голове. Крики тем временем сменили тональность, приобретя растерянный характер, а миг спустя затихли совсем, точно откуда-то сзади на них набросили одеяло. Тео, недоумевая, смотрел, как огоньки гаснут один за другим.

– Наверное, они просто заметили нашего приятеля, – шепотом предположил Кумбер. – И он им пришелся по вкусу не больше, чем нам.

«Одной засадой меньше – и на том спасибо», – подумал Тео. Он посмотрел назад, пытаясь определить, с какого места начали гаснуть огни.

– И четверти мили не будет, – прикинул он. – Наш дружок не спешит, но и не останавливается – вряд ли он знает, что такое усталость. Боже правый, он пол-Эльфландии пропахал до дома Нарцисса – с выпущенными кишками. – Он снова посмотрел вперед и вздрогнул, разглядев при свете фонарика какие-то башни.

– Что за черт?

– Железнодорожный мост.

Тео не любил мостов на высоких опорах. На одном из таких он чуть не попал под поезд, когда наклюкался в Марийских холмах с Джонни и ребятами из своей прежней группы. Потом он смеялся над этим приключением, но в памяти навсегда остались те моменты, когда он полагал, что ему каюк, и всерьез думал о прыжке с высоты сорока—пятидесяти футов в скалистое ущелье. Теперь его поджидал впереди еще один мостик, насквозь ажурный, перекинутый через водное пространство, черное, как беззвездный космос.

– Что, будем переходить?

– Если мы не хотим побороться с нашим бессменным партнером, то придется. – Голос Кумбера прерывался от боли, но Тео еще не все выяснил.

– Какой он длины?

– Я по нему только на поезде ездил. Не очень длинный – несколько сотен шагов примерно.

– Это хорошо. – Тео сошел с полотна и начал спускаться к воде. – Можно переплыть, так проще будет. – Течение, на слух, здесь было не особенно сильное.

– Нет, ты точно свихнулся. – Кумбер догнал его и ухватил за руку. – Посмотри-ка сюда!

– Куда, на мост? – не понял Тео. – Да вижу я его, провались он!

– На руку свою посмотри, дуралей. – Кумбер дернул вверх рукав куртки, открыв травяной браслет. – Это русалочья метка, забыл?

Кумбер почти кричал, и Тео занервничал.

– А если и забыл, что из этого?

– Да то, что ты теперь их собственность. Стоит тебе войти в любой поток или водоем, не считая ванны, и они тут как тут. И больше ты с ними не столкуешься, если только не запасся хорошими талисманами – а я что-то не заметил, чтобы ты это делал.

– Ты что хочешь сказать – что я им жизнью обязан? Я ни о чем таком не договаривался!

– Кочерыжка договорилась, чтобы спасти тебя. Русалочья метка – это старая увертка, дающая тебе право выкупить себя за найденный тобой клад. Ты, может, и эльф, Тео Вильмос, но полный невежда. Вся наша жизнь строится на договорах и соглашениях. На них же основана наша наука – ничего общего с вашим дурацким принципом случайности. Ты просишь о чем-то, получаешь просимое и расплачиваешься за него.

– И если я нырну туда, то...

– То здешние жители заявят свои права на тебя. И могу тебя заверить, что это будут не те красотки-русалочки, от которых спасла тебя Кочерыжка. Это будет то, что живет в черных водах и питается тем, что извергает из себя Город.

Тео начинал впадать в тихую панику. Кумбер говорил неприятные вещи, к тому же они слишком долго задержались на одном месте.

– Ладно, твоя взяла. В воду не полезем, пойдем через мост. Скорей только – он того и гляди нас догонит!

Они вылезли обратно на шпалы и побрели по мосту, еле волоча ноги. Тео изо всех сил старался не думать о расстоянии до воды, которая плескалась внизу, и о том, что может таиться под ее гладкой поверхностью. Они прошли всего пару десятков ярдов, когда настил у них под ногами стал вибрировать, все громче и ощутимее.

Они оглянулись, но преследователя по-прежнему не было видно. Кумбер посветил вперед – и там ничего. Между тем фонарик еще давал достаточно света, и они обязательно разглядели бы что-либо, производящее такой шум.

– Тео... – странным голосом произнес Кумбер.

Через перила впереди них перелезло что-то, удивительно ловко для такой здоровенной туши. Бледная бородавчатая кожа этого отдаленно гуманоидного существа светилась, как изнанка шляпки фосфорического гриба. Ростом чуть повыше человека, оно было раз в пять тяжелее: уверенно шествуя к ним, оно заполняло собой чуть ли не всю ширину моста. Чудище пару раз моргнуло черными, как изюм, глазками, но в целом свет как будто не слишком его беспокоил. Гуттаперчевый рот, похоже, мог свободно вобрать в себя голову Тео. Оно остановилось, но тело продолжало двигаться по инерции, как желатин, – трудно было сказать, жир в нем колыхается или это кожа, как носорожья шкура, зыблется складками. Видно было только, что существо это очень велико, крайне уродливо, и несло от него, как от полосы морского песка в час отлива.

– Юм-м, – булькающим басом сказало оно. – Путники на моем мосту. Что вы мне принесли?

– Я сто раз ездил через этот мост на поезде и ничего тебе не давал! – Дрожь в голосе делала праведное негодование Кумбера несколько неубедительным.

– С железной дорогой у меня уговор. Фамильное право – этот мост спокон веку наш, и я получаю свою малую долю. А которые пешие – дело иное. Ты вот что, – чудище обращалось к Кумберу, – отдай мне голову своего дружка, и можешь ходить через мост бесплатно три года. – Оно подалось к Тео, который замер от страха и не шелохнулся, даже когда зловонное дыхание пахнуло ему в лицо. – Ну, не три, так два.