Война двух королев

Пусть его смерть будет как можно более быстрой и безболезненной.

То, о чем просил меня Валин Да'Нир перед тем, как я покинула Атлантию, лежало тяжелым грузом на моем сердце. Это был груз, который я должна была вынести. Отец не должен убивать собственного сына. Я надеялась, что до этого не дойдет, но в то же время не понимала, как это может случиться.

Киеран остановился, его эмоции, внезапные и сильные, обрушились на меня горькими волнами... ужаса.

От его реакции мой желудок сжался от ужаса. "Что такое?" спросила я, видя, что Арден снова остановился.

"Боже милостивый", - произнес Нэйлл, отшатнувшись назад в седле от увиденного, его темно-коричневая кожа приобрела сероватую бледность. Его ужас был настолько силен, что царапал мои щиты, словно горькие когти.

Когда ответа не последовало, дрожь усилилась, охватив все мое существо. Я направила Сетти вперед, между Киераном и Нэйллом, туда, где сквозь сосны виднелись ворота Массене-Райз.

Сначала я не могла понять, что вижу - крестообразные фигуры, свисающие с массивных ворот.

Их были десятки.

Мое дыхание стало неровным. В груди заклокотало. Желчь подступила к горлу. Я резко дернулась назад. Прежде чем я потеряла равновесие и опрокинулась из седла, рука Нэйлла вырвалась и поймала мое плечо.

Эти фигуры были...

Трупы.

Мужчины и женщины, раздетые догола, привязанные за запястья и ступни к железным и известняковым воротам Массены, их тела были выставлены на всеобщее обозрение...

Их лица...

У меня закружилась голова. Их лица не были голыми. Все они были окутаны той же вуалью, которую заставили надеть и меня, удерживаемые золотыми цепями, тускло поблескивающими в лунном свете.

Ярость сменилась недоверием, когда поводья Сетти выскользнули из моих пальцев. Эфир, первородная сущность богов, текущая по всем различным кровным линиям, пульсировала в моей груди. Она была намного сильнее во мне, потому что то, что было во мне, исходило от Никтоса, Короля Богов. Сущность слилась с ледяной яростью, когда я смотрела на тела, моя грудь вздымалась от слишком коротких и быстрых вдохов. Тонкий металлический привкус покрыл внутреннюю поверхность моего рта, когда я посмотрела на ужас за воротами, на вершины далеких спиральных башен, каждая из которых была окрашена в цвет слоновой кости на фоне быстро темнеющего неба.

Сосны над головой задрожали, осыпая нас тонкими иголками. И этот гнев, ужас от того, что я видела, нарастал и нарастал, пока уголки моего зрения не стали серебристыми.

Мой взгляд переместился на тех, кто ходил по боевым частям Восхода, по обе стороны от ворот, где так жестоко выставлялись тела смертных, и то, что наполнило мой рот, забило мое горло, пришло изнутри меня. Оно было тёмным, дымным и немного сладковатым, перекатываясь на языке, и исходило оно из какого-то места глубоко внутри меня. Из этой холодной, ноющей пустоты, которая проснулась за последние двадцать три дня.

На вкус это было как обещание возмездия.

Гнева.

И смерти.

Я почувствовала вкус смерти, наблюдая, как Стражи Восстания остановились в нескольких футах от тел, чтобы поговорить друг с другом, смеясь над чем-то сказанным. Мой взгляд сузился, когда сущность запульсировала в моей груди, и моя воля поднялась. Резкий порыв ветра, холоднее зимнего утра, пронесся по Восходу, подняв подол завесы и хлестнув по стражникам на стене, заставив нескольких отползти к краю.

Они перестали смеяться, и я поняла, что улыбки, которые я не могла видеть, поблекли.

"Поппи". Киеран наклонился с седла, прижался к моему затылку под толстой косой. "Спокойствие. Тебе нужно обрести спокойствие. Если ты сделаешь что-то сейчас, пока мы не знаем точно, сколько их на Восходе, это насторожит их. Мы должны ждать".

Я не была уверена, что хочу успокоиться, но Киеран был прав. Если мы хотели взять Массене с минимальными потерями - тех невинных, что жили внутри стен, которых регулярно превращали в Крейвена и вешали на воротах - мне нужно было взять под контроль свои эмоции и способности.

И я могла.

Если бы захотела.

В последние недели я провела много времени на Первобытном Нотаме, работая с вольвенами, чтобы понять, какое расстояние мы можем оставить между собой и при этом общаться. Кроме Киерана, наибольшего успеха я добилась с Делано, с которым я могла связаться через нотам в глубине Пустошей. Но я также сосредоточилась на использовании эфира, чтобы то, что я представляла в своем сознании, становилось моей волей и выполнялось энергией мгновенно.

Так я могла сражаться как бог.

Сжав руки в кулаки, я усилием воли отогнала эфир. Мне потребовалась вся моя сущность, чтобы не позволить обещанию смерти вытечь из меня.

"Ты в порядке?" спросил Киеран.

"Нет". Я сглотнула. "Но я контролирую". Я посмотрела на Нейлла. "Ты в порядке?"

Атлантиец покачал головой. "Я не могу понять, как кто-то способен на такое".

"Я тоже не могу". Киеран посмотрел мимо меня на Нейлла, когда Арден отступил от линии деревьев. "Я думаю, хорошо, что мы не можем".

Я переключила свое внимание на крепостные стены вдоль вершины стены. Я не могла долго смотреть на тела. Я не могла позволить себе думать о них. Точно так же, как я не могла позволить себе думать о том, что он переживает, что с ним делают.

На мои мысли натолкнулось перышко, за которым последовал пружинисто-свежий отпечаток разума Делано. Волк обследовал всю длину Подъема, пытаясь получить информацию о том, сколько человек его охраняют. Меяа Лиесса?

Я вздохнула, услышав старую атлантийскую фразу, которая примерно переводится как "моя королева". Волки знали, что им не обязательно обращаться ко мне так, но многие все равно обращались. Однако если Делано делал это из чувства уважения, то Киеран часто называл меня так, чтобы просто позлить.

Я проследила, как отпечаток вернулся к Делано. Да?

У северных ворот двадцать человек. Прошел такт молчания. И...

Его горе разрушило связь. Я ненадолго закрыла глаза. Смертные на воротах.

Да.

Сущность пульсировала. Сколько их?

Две дюжины, - ответил он, и яростная энергия прижалась к моей коже. Эмиль уверен, что сможет быстро расправиться с ними, - сказал он, имея в виду часто непочтительного элементаля Атланта.

Мои глаза открылись. В Массене было только двое ворот - одни на севере и эти, выходящие на восток. "Делано говорит, что на северных воротах двадцать", - сообщила я. "Эмиль считает, что сможет их взять".