Война и мир Михаила Тухачевского

Мы должны или стать России другом, поскольку у нас общие интересы в укреплении позиций против западного мира, или… готовить борьбу против наших восточных соседей1.

В. фон Бломберг

Первая мировая и российская Гражданская войны закончились — расколотый мир «собирал» новую геополитическую карту. Вновь образованные и сохранившие себя во время социальных катаклизмов государства искали партнеров, зачастую руководствуясь принципом «дружбы против общего противника». Главнокомандующий рейхсвером генерал фон Зект, главный немецкий протагонист военно–политических контактов Германии и России, считал:

«Разрыв версальского диктата может быть достигнут только тесным контактом с сильной Россией. Нравится нам коммунистическая Россия или нет — не играет никакой роли. Что нам нужно, это единственно сильная Россия с широким границами — на нашей стороне. Итак, никаких Польши и Литвы между нами… И мы получим наши восточные границы по 1914 году. Для Германии важно посредством Советской России развязать путы Антанты»2.

Умонастроения прусской военной элиты начала 20–х годов прошлого века весьма отчетливо обрисовал тогда же М. Н. Тухачевский:

«В офицерских кругах бросается в глаза упадок духа, как следствие безвыходного положения Германии после Версальского мира.

Все мечтают о каком–то «мессии» — сильном человеке, который сплотит все партии и восстановит германское могущество. С особой ненавистью относятся офицеры к социал–демократам. Один из сопровождающих нас офицеров говорил, что если бы он был рабочим, то вступил бы охотнее всего в партию Гитлера, а во вторую очередь в компартию»3.

Пребывавшая в разрухе Советская Россия искала опоры и задумывалась о «революционном» расширении границ, исходя из принципа «лучшая защита — нападение».

Для его реализации требовались современное оружие, развитая военная промышленность, новая техника. Ничего этого у страны не было — всем этим обладала Германия.

Концепция двустороннего военного сотрудничества была намечена в результате серии секретных переговоров в Москве и Берлине в 1920—1923 годах. Его необходимость понимали все участники разворачивавшейся тогда в Советской России дискуссии между сторонниками Л. Д. Троцкого, с одной стороны, и М. В. Фрунзе, с другой, — о будущей военной доктрине.

Один из главных побудительных моментов — поражение в войне с Польшей. Оно выявило все слабые стороны РККА и заставило Москву основательно заняться военным строительством (на основе сочетания кадровой армии и территориальномилиционной системы), ввести в армии единоначалие, приступить к оснащению РККА военной техникой и подготовке квалифицированного комсостава. Итогами стали сокращение численности Красной армии с 5,5 млн (в конце 1920 года) до 600 тыс. человек (к 1 февраля 1923 года) и военная реформа в 1924—1925 годах. В начале 1921 года в военном министерстве Германии по инициативе генерала Зекта для организации сотрудничества с РККА была создана «Зондергруппа Р» (Особая группа «Россия»), в советской терминологии — «Вогру», то есть «военная группа»4.

Уже весной 1921 года в Москве появился первый уполномоченный «Зондергруппы Р» О. фон Нидермайер (личный представитель военного министра Германии). Его задачей было выявить возможности развития в России тяжелой индустрии и военной промышленности5. По итогам переговоров Политбюро ЦК РКП(б) приняло план «восстановления… военной и мирной промышленности при помощи немецкого консорциума, предложенный представителем группы виднейших военных и политических деятелей» Германии. Об этом упоминается в записке наркома иностранных дел Г. В. Чичерина в ЦК РКП(б) от 10 июля 1921 года, где говорилось:

«первоначально немцы больше всего интересовались военной промышленностью. Производимое вооружение оставалось бы у нас. Совершенно исключена возможность употребления его про тив немецких рабочих потому, что оно просто оставалось бы у нас на складах до момента новой войны. На наш вопрос, как решаются немцы оставить на складах у нас это оружие без гарантий, они отвечали, что гарантия — единство политических интересов»6.

Нарком внешней торговли Л. Б. Красин 26 сентября 1921 года писал Ленину:

«План этот надо осуществить совершенно независимо от какихлибо расчетов, получить прибыль, «заработать», поднять промышленность и т. д., тут надо щедро сыпать деньги, работая по определенному плану, не для получения прибыли, а для получения определенных полезных предметов — пороха, патронов, снарядов, пушек, аэропланов и т. д.»7.

В конце июля — начале августа 1921 года Нидермайер вновь появился в Москве: к этому времени была уже выработана линия на тесное военно–политическое сотрудничество.

В конце сентября 1921 года в Берлине состоялись секретные переговоры Красина с руководством рейхсвера, в которых с немецкой стороны принимали участие главнокомандующий рейхсвером генерал Зект, Нидермайер и другие представители германской военной элиты8.

В 1923—1924 годах официальная стратегическая доктрина Красной армии отражала взгляды М. Н. Тухачевского, формируясь на его теориях «революции извне», «стратегии сокрушения» и — «таранной стратегии» на основе «последовательных операций»9.

РККА требовала серьезных реформ, вынуждая руководство СССР оставить надежды на ближайший революционный кризис на Западе и разработать общую геополитическую концепцию. В основу ее была положена определенная М. Тухачевским в 1924 году «стратегия организации ». Она разрабатывалась им на основе итогов Первой мировой войны, с учетом тех выводов, которые делались в зарубежной (в частности, немецкой) военной печати, и переносила акцент в решении оборонных и геостратегических проблем на так называемую «маневренную » организацию использования военного потенциала страны10.

После подавления восстания на Тамбовщине у Тухачевского возникла передышка, и он отправился к семье.

«По предложению В. И. Ленина он получил отпуск на месяц и приехал к нам во Вражское, — вспоминала его сестра Елизавета Николаевна. — Михаил Николаевич приехал с женой, с ним приехали его адъютанты, водители автомашины и летчики, которые прилетели на двух самолетах (продуманно–эффектное появление 28–летнего командующего в родовом гнезде. — Ю. К.).

Приехала приятельница сестры пианистка Нина Отто, которая много играла на рояле. Лето стояло прекрасное, сад был полон яблок и груш, война окончилась, опять все собрались вместе (братья тоже приехали), и это время прошло чудесно. Все рады были опять встретиться. Михаил Николаевич много читал в этот месяц. Книги нам привозил знакомый агроном из соседнего совхоза. И, помню, Михаил Николаевич безжалостно отбирал у меня какой–нибудь начатый роман, прочитывал его сначала сам, а потом уж отдавал мне.