Война и Страсть

— Если хочешь выжить, то оденешь, - Степан рассматривает серый мундир.

*Хижина. *

Наплевать, Кетрин наплевать на то, что Элайджа собирается уходить. Она запрокидывает голову назад, стараясь отогнать от себя мысли. Наплевать, ведь Кетрин Пирс думает только о себе.

— Надеюсь, что хоть иногда ты думаешь обо мне.

Она слышит его дыхание за своей спиной. Кетрин не оборачивается. Ей наплевать. Но, какая-то часть Кетрин хочет, чтобы он не остался. Прошло несколько дней, и за это время Элайджа пытался ее убить. Но, за все это время она почувствовала то, что Кетрин Пирс не хватало все эти века – Защиту.

Она смеется. Он знает, о чем она думает. Он знает, что у Кетрин Пирс все сводятся к постели. Но, Элайджа не такой. Он не верит в любовь. Он не верит Кетрин Пирс.

Он не поддастся на ее игры.

« Но обоим наплевать, » - спустя пять минут молчаний они осознают это.

— У тебя не осталось эмоций. Ты - ложь с печальными глазами. Ты полностью уничтожена.

========== Глава 18. С тобой, как на войне. ==========

Я на тебе, как на войне

А на войне, как на тебе

Но я устал, окончен бой

Беру портвейн иду домой

Окончен бой, зачах огонь

И не осталось ничего

А мы живём, а нам с тобою

Повезло назло.

Агата Кристи - Я на тебе, как на войне.

Огонь чужих сердец казался ей невыносим, когда ее собственное сердце обратилось в пепел.

— Чего ты хочешь больше всего, Катерина?

Элайджа следует по ее шагам. Кетрин ждала того момента, когда группа Майклсона завершит сборы и уйдет на задание. Она будет спокойно обдумывать свой план по поводу Клауса

— Быть счастливой. Но, кажется, больше не знаю, как.

Пирс отходит от Майклсона и приближается к Родиону. Её пальцы запутались в локонах волос и Пирс улыбается.

— Как твоя рана?

— Получше, благодаря тебе.

Родион оборачивает ее к себе и смотрит в ее глаза.

Пирс обнимает Родиона и смеется. Наблюдающий за этим Элайджа бросает свои вещи в мешек. Элайджа сжимает свои руки в кулаки, и Майклсон осознает, что теряет контроль над собой, ведь именно сейчас он готов пронзить своими клыками шею своего солдата. Зачем всё усложнять? Пирс не нужно знать о его чувствах. И Пирс уж точно не нужно знать, что она пробудила в нем ревность. Если бы Кетрин не хотела, то не стала бы его ломать. Элайджа понимает это, слыша ее звонкий смех. Вдохнул однажды ее аромат – теперь он никогда не забудет его.

Наверное, на войне ему было бы легче, чем с Кетрин Пирс.

— Катерина, ты идешь с нами.

Эти слова заставляют Кетрин отойти от Родиона, чтобы он не увидел набухшие од глазами венки. Кетрин Пирс хорошо контролирует себя. Он под нее внушением, и уходит, когда она просит. Вся жизнь — игра. Только нужно, чтобы другие видели, что ты играешь по правилам. Тогда любого из них можно одурачить. Кетрин Пирс всегда играла только по своим правилам.

— Боже, Элайджа, я скорее умру, чем выйду из этой хижины и попаду в руки или Клауса или немецких солдат. Я всегда выбираю свою жизнь. Я выживаю. До свидания, надеюсь, никогда не увидимся.

Она дотрагивается до капитанских пагон, на форме Элайджи. Сейчас ей управляет страх , а там где страх, нет места любви.

Они никогда не смогут закончить это игру, ибо безграничная ненависть стала ядовитым осадком безумной любви. Сил не хватит. Она и так знает, что совсем скоро Элайджа предложит ей свою защиту. Кетрин дрожит от страха и Элайджа ощущает эту дрожь, которую она словно передает ему.

— Ты идешь с нами, Катерина.

— Иди к черту, Элайджа!

Любить. Кетрин думает, что это просто слово.

Ненависть. Элайджа думает, что это просто слово.

— Даю тебе слова, Катерина, я защищу тебя.

Родион просто временная игрушка, а Пирс для стала для него всем миром. Ян видел, что его друг влюбился, и решился остановить его, пока круг не замкнулся.

— Не буди лихо пока тихо.

— О чем ты, Ян?

— О медсестре, которая спасла нас.

— Да, она красавица. Вот, закончится война, и я женюсь на ней. Я влюбился.

— Родион, послушай, я видел, как командир смотрит на нее. У него есть чувства к ней. Глаза не врут.

— А мне наплевать.

В конце концов, круг замкнулся.

*Лес.*

Ребекка дышала на ладони своих рук, и так пыталась согреть их. До деревни оставалась несколько километров, и похоже даже Степан и Витя устали идти.

— Привал, - командует Степан.

— Нет, - Ребекка преграждает ему путь.

— Лучше молчи!
– вздыхает партизан.

— Я должна добраться до госпиталя, - фырчит Ребекка. — Вперед.

Ребекка уверенно ступает по заснеженной земле. Сверх слухом, она улавливает звуки приближающейся машины, а точнее немецкого танка. Удар. Степан прижимает ее к земле, и закрывает своими руками ее рот. Он боится, что она закричит и выдаст их. Она упирается, не понимая, что происходит.

Наверное, на войне ему было бы легче, чем с Ребеккой Майклсон.

Ребекка Майклсон превращает любого в свою игрушку. Властвовать - это семейное.

— Никто не смеет мне указывать, - шепчет Ребекка ,нависая над партизаном.

— Да помолчи ты!
– шепчет он, прижимаясь к ее губам, и это единственный способ заставить ее замолчать.

— Черт! Ты поцеловал меня!
– она бьет его руками по груди. — Да, успокойся!
– Степан достает бутылку с горючей смесью. — Это был единственный способ заткнуть тебя. Подарочек для немцев. Если удастся, то возьмем языка.

— Заткнуть?
– возмущается Ребекка , закрывая руками свои уши, ведь так поступает и Витя.

В его руках стеклянная бутылка. Стеклянную артиллерию - бутылки с горючей смесью для борьбы с танками. Партизан дожидается удобного момента, и бросает бутылку под гусеницу танка.

Взрыв слышат идущее по тропинке Клаус и Кол. Пользуясь моментом , из-за шума взрыва и дыма, виднеющегося с леса, Раиса щелкает своими пальцами и Клаус падает на землю со сломанной шеей.