Война клана 2

На удивление, пусть я спал и под зельем, но мне снился сон. Причём, в нём меня посещали покойные уже люди… Старик Бажиев, точно такой же, как и в момент боя с Мистерионом. А также недавно пристроившаяся Елизавета, которая в отличии от зла зыркающего на меня Бажиева, просто грустно смотрела на меня и улыбалась.

При этом, оба они стояли прямо под деревом, на котором мы устроились сегодня на ночёвку, вот только, во-первых, мешая принять это всё за реальность, вокруг стоял явный день. А во-вторых, на ветвях совершенно не тронутого никем дуба, я сидел в полном одиночестве. Ощущая себя словно, первоклассник со второго уровня, впервые приведённый учительницей в парк и там же первый раз увидев дерево… Которое, кстати, к тому же, было совершенно зелёным, с пышной дубовой листвой несмотря на то, что вокруг был самый разгар зимы!

…И вот я, как тот шкет, в гениальном озарении и исследовательском порыве, покуда никто не видит, взял, да и с первой попытки забрался прямо на крупную нижнюю ветку. Расположена то она вроде и не очень высоко, но для ребёнка, это аж три его роста! Так что, устроившись на ней и гордясь своим подвигом малыш вдруг с ужасом осознал, что залезть то он сюда залез, а вот как спускаться, не имеет ни малейшего понятия!

Вот он и грустит… размышляя о том, что он теперь здесь останется навсегда, а так как никто его не замечает, то скорее всего он никому не нужен! В то время как если поднять крик, то тебя конечно заметят и даже снимут, но вот попка потом будет болеть очень долго. Чего совершенно не хочется!

Впрочем… нет! Каким-то ещё чувством, я даже сразу и не понял, я ощутил, что я здесь, на ветке не один. Только потом заметил, как ярко светится под одеждой и даже пробиваясь сквозь неё сиянием, то место на груди, в котором у меня был кристаллизованный выход души. А затем вдруг очень ясно ощутил от невидимого, но стоящего рядом со мною человека, направленные на себя волны любви, ласки и доброты.

Но это ещё не всё, через какое-то время, с другой стороны, от меня пришло ещё два похожих чувства. Я… Я словно бы вновь оказался в маминых объятиях, а рядом, грозно смотря на старика-предателя стоя мой отец!

А затем, незримых участников этой встречи стало становиться всё больше и больше! Они появлялись и на ветвях, и под деревом оставляя на свежем снегу лёгкие отпечатки сапог. И пусть не все из них испытывали ко мне те же чувства что и первые двое, но я точно знал — вся казалось бы заполонившая уже весь лес Запретной Зоны и окружившая пятачок перед дубом, на котором находились Бажиев и Елизавета, бесконечная толпа невидимых людей, была именно что на моей стороне!

Старик-предатель, тем временем как-то посмурнел и зло оскалился, обводя яростным взглядом людей, которых я просто не видел, а затем топнул ногой и просто рассыпался на, казалось бы, бесконечное количество мерзких, белёсых червяков, которые тут же истаяли на снегу чёрным дымом. Из которого до меня словно бы донёсся его голос.

— Я был так близок к своей цели! Почему вы должны получать всё, а я ничего?

Впрочем, я ему не ответил. Потому как просто не мог! Зато вот Елизавета, которая до этого смотрела на предателя как на пустое место, подошла на несколько шагов к дереву и глядя на меня снизу вверх, вдруг глубоко поклонилась.

— Князь… Я не могу многого тебе говорить, но пожалуйста, прошу, запомни мои слова и не относись к ним легко! — женщина, распрямила спину, вздохнула и продолжила. — Тот, кто вначале дал мне жизнь, а затем изуродовал её, сейчас проживает в Варшаве, под именем Ежика Пшештровского. Прошу, найди его и отомсти… за всех нас!

И в этот момент, ощутив полное согласие с её словами от всей заполнившей Зону бесконечной толпы людей, я вдруг кивнул и проснулся! На улице уже стояло утро, родичи проснулись и начиналась обычная суета походного лагеря. Но что самое странное, сны, обычно сразу же мною забывались… а вот этот, я по какой-то причине помнил очень и очень чётко. Как и всё что в нём ощутил.

— Ежик Пшештровский… — вслух повторил я, пытаясь осознать, что же этот такое было на самом деле.

— Что? — отвлёк меня голос тётки Марфы. — При чём здесь какой-то лях Антон?

— Не знаю… — произнёс я, помотав головой. — Сон странный приснился…

— Ты смог заснуть без зелья, — тут же произнесла наставница. — Это хорошо! Не стоит привыкать…

— Нет, — покачал я головой. — В том то и дело, что зелье я выпил, а сон вот приснился. Странный… Скажи, а у нас есть возможность срочно связаться с нашим небоскрёбом?

— Ну… как бы есть, — нахмурившись кивнула женщина, — а что…

— Да вот что… — и я как можно более подробно, пересказал одноглазой Бажове, а также всем прислушивающимся к моим словам членам отряда, что, собственно, мне приснилось.

— Не знаю уж, важно это или нет, — вздохнув подытожил я. — Но если есть возможность, хотелось бы сообщить об этом в клан, пусть даже это и был ночной бред… Но есть шанс, что под именем Ежика Пшештровского в Варшаве прячется никто иной как Надворный Советник Окин. Предатель с подачи, которого и была уничтожена дедовская ипокатастима… Хотя скорее всего бред…

— Вот не скажи Князь, — покачала головой одна из чародеек, которая как-бы ещё работала на полставки Хранительницей очага, хоть и принадлежала к боевому крылу клана. — К подобным снам наплевательски относиться нельзя. Хотя бы по той причине, что в нём явно фигурировало Древо! Знаешь почему мы, обычно останавливаясь на ночёвку отрядом, чаще всего выбираем именно дубы, а не любое другое удобное растение. А потому, что в отличии от кланов Москвы, наши предки считали, что Великое Древо является именно дубом! Всё остальное из твоего сна, я интерпретировать не берусь, но скажи, Князь, ты когда-нибудь, хоть раз слышал ранее имя этого Ежика Пшештровского?

— Никогда, — покачал я головой. — Хотя не буду утверждать, может быть в какой толпе кто о таком варшавянце говорил, вот я краем уха и услышал.

— Дело странное, — подытожил отправившийся нынче с нами Капитан гвардии Андрей Бажов, отец моего приятеля Петра. — Но если такое дело, то лучше сообщить в клан. Пусть наши резиденты в Варшаве поищут этого человека! Вдруг этот сон действительно вещий…

— Так и вделаем, — кивнула наконец тётка Марфа. — Мариеночка, организуй одного из своих Золотых Голубей. Что написать, сама знаешь! Хотя буди его пока, а я сама черкану записку…

— Сделаю! — кивнула девушка чародейка и к моему удивлению, полезла в свой сидор.

А там у неё, к моему удивлению, оказалась спрятана деревянная коробочка, с дырочками на крышке. В ней же, на специальной ватной обивке, лежала как мне вначале показалось мёртвая птица. Впрочем, она быстро развеяла это моё заблуждение, когда из специального паза внутри была извлечена крошечная пробирочка и пернатой что-то капнули в приоткрытый клюв.

Дальше же всё было стандартно. Написанное тёткой Марфой небольшое сообщение, запихали в надетую на лапку птицы трубочку. После чего чародейка пристально какое-то время посмотрела Золотому голубю в глаза, пернатый кивнул, и тут же улетел.

* * *

Где-то около половины пути по Запретной Зоне мы прошли примерно за полтора дня. Был бы сезон Древа, точно управились бы быстрее, но вот бегать по лесу, в котором нормальному человеку снега навалено по грудь было тяжеловато.

И дело даже не в том, что приходилось маневрировать между стволами или постоянно опасаться появления ледяных или снежных чудовищ… нет! Просто белые сугробы под ногами практически не имели наста и мало того, что наступать на них было трудно из-за необходимости чуть ли не каждый шаг соизмерять количество выделяемой живицы, так из-за этого ещё пришлось в значительной мере снизить скорость передвижения!