Война колдунов. Вторжение

– Это я знаю, но кто… нет, что ты такое?

– «Что»?! – гневно повернул шлем Астрамарий. – Какое у тебя, ходячего мертвеца, есть право называть меня «что»?! Я водил полки еще до появления на свет твоего прадеда, Железный Маршал!

– Так значит, ты тоже ходячий мертвяк… – понимающе произнес Хобокен.

– Нет, я не нежить. Я кумбха.

– И что ж это такое?

– Это… – начал было Астрамарий, но вдруг замолчал. Глухой шлем повернулся к юго-западу, пристально вглядываясь вдаль.

Король Обелезнэ приподнялся в седле. С холма, на котором разместилась ставка Главнокомандования, отлично видно все происходящее вокруг. Особенно северную часть – к югу местность повышается, горизонт подходит почти вплотную.

В данный момент положение не слишком радует. Серые наседают, крепко наседают – рокушцы держатся уже из последних сил. Правда, сильнейшие из вражеских колдунов затаились в Промонцери Альбра, но и оставшихся хватает с лихвой.

Паладины, эйнхерии, автоматы уже не так эффективны, как в предыдущих баталиях – теперь серые знакомы с этими противниками. Знают, чего от них ждать и как противоборствовать.

– Не хочу показаться пессимистом, но ситуация становится критической, – поджал губы король. – Зеньор Тивилдорм, как долго вы еще будете оставаться… в прозрачном состоянии?

– Я наполовину развоплощен, – чуть слышно донеслось из ниоткуда. Не звуки, не слова – скорее ощущения, проникающие непосредственно в мозг, минуя уши. – Я не могу даже стать видимым. Мне нужно время, чтобы восстановиться.

– Сколько именно времени?

– Не меньше суток. Мой камень поврежден. Мне очень… больно.

Воздух ощутимо похолодел. Сегодня Тивилдорм Призрак едва не умер вторично – адский дух превратил в шлак гвардейца, что носил за колдуном шкатулку с танзанитом, и лишь чудом не уничтожил сам танзанит. Бесценный самоцвет находился под толстым слоем легированной стали, поэтому уцелел – но по одной из граней прошла глубокая трещина.

Собрав остатки сил, Тивилдорм все-таки изгнал демона, однако после этого был вынужден уйти в эфирный план – иначе мог попросту перестать существовать.

– Нас теснят, – сухо констатировал Обелезнэ Первый, глядя в подзорную трубу. – Где маршал Хобокен?

– Бросил в бой свой последний резерв – самого себя, – отрапортовал генерал-аншеф Лигорден. – Но сейчас его не видно, ваше величество. Я не наблюдаю его на поле боя.

– Не наблюдаете? Генерал, ваш единственный глаз должен быть чудесно зорок, если вы способны углядеть отдельного человека в такой каше.

– Ваше величество, вы все еще плохо знаете Бокаверде Хобокена, – позволил себе улыбнуться Лигорден. – Когда он на поле боя – это видно издалека. Если где-нибудь наши вдруг удесятерят натиск, а серые побегут в панике – значит, там появился Железный Маршал.

– В таком случае его и впрямь нет, – обвел поле взглядом король. – Я нигде ничего подобного не наблюдаю.

Лигорден виновато поклонился.

– Малый конный резерв еще остался в запасе, – напомнил он. – Дозвольте возглавить, ваше величество.

– Дозволяю. Отправляйтесь, генерал.

Лигорден снова поклонился и быстрым шагом зашагал к палаткам.

– Коня мне, немедля!… – крикнул генерал-аншеф.

Обелезнэ Первый Калторан с сомнением покачал головой. Малый конный резерв – это один уланский эскадрон и остатки королевской гвардии. Едва две тысячи всадников – и не ошеломляющие каабарские паладины, а самые обыкновенные люди.

Они погоды не сделают – не те масштабы.

– Ситуация не радует, – неохотно признал Обелезнэ. – Адъютант! На всякий случай распорядитесь приготовить сигнал общевойскового отступления.

Адъютант даже не шелохнулся. Его взгляд прикипел к подзорной трубе.

– Адъютант, вы слышали, что я сказал? – повысил голос король.

– Ваше величество, взгляните скорее! – вдруг завопил тот, указывая вдаль.

Обелезнэ Первый чуть нахмурил брови, но все же поднял к глазам подзорную трубу. И лицо сразу облегченно разгладилось.

Юго-запад. С юго-западных холмов скачет настоящая конная лавина. Цепь развернулась на полгоризонта – добрых сто тысяч всадников!

Всадников?… Да нет, совсем не всадников! Однако и пехотой их назвать тоже нельзя…

На помощь Рокушу явилась Кентаврида.

Воздух уже потемнел от выпущенных стрел. Кентавры-лучники спускают тетивы с невероятной частотой, осыпая серых смертельным градом. Колчаны уже пустеют – луки отброшены, ладони хватают притороченные к бокам пистоли. Расстояние сократилось – теперь время для пуль!

– Браскеты наизгото-о-о-о-овь!!! – прокричал седой кентавр в бронзовом шлеме с парой крыльев. – В атаку, Боевая Орда!!!

Шестьдесят тысяч отборных тимариотов единым движением выставили стальные шпаги-пики. Армия конелюдей врубилась в общую схватку громадным дикобразом. Стальные браскеты выискивают в общем месиве серые мундиры, над головами свищут шашки, один за другим грохочут пистоли – у каждого кентавра их целых восемь штук.

Подкованные копыта обрушиваются людям на головы. Кентавры поднимаются на дыбы, топча и круша противника в бешеном натиске. Шпаги и пики серых метят точно в уязвимое место – «сердечную брешь» между ребрами – но у каждого кентавридца там прикреплен стальной щит.

В общей лаве видны и необычные лица, мало похожие на кентавридцев. Загорелые почти до черноты, с обритыми макушками, украшенными длиннющими оселедцами. Плечи увиты цветными татуировками, шерсть на груди выстрижена скошенным треугольником.

Их почти вдвое меньше, чем тимариотов, но все равно очень и очень много.

– Казаки Забережья?! – пораженно воскликнул король Обелезнэ. – Они-то здесь откуда?!

Похоже, нынешний Крылатый Намиб – настоящий мастер дипломатии. Подумать только – мало того, что сумел замириться с давним врагом, так еще и уговорил его выступить единым фронтом!

– Ну что ж, дела начинают налаживаться… – задумчиво произнес король.

Глава 51

Астрамарий Целебор Краш оседлал вемпира, придерживая руками шлем. Надо приделать новую застежку – иначе так и будет сваливаться с плеч.

– Сегодня мы прощаемся, Железный Маршал, – равнодушно произнес он. – Но однажды встретимся снова.

– Неужто добивать не станешь? – усмехнулась отрубленная голова. – С чего такая милость, прости Единый?

– Кентавры явились, – коротко ответил Астрамарий. – Теперь серым нечего рассчитывать на победу. Значит, твоя смерть утратила смысл – она уже ничего не решит.