Война людей и машин. Апокалипсис
Шрифт:
– «Скоро восстановим Днепрогэс. Пока в стране значительный голод. Года за два выправимся. Восстановление идет быстро, даже удивительно. Люди хотят поскорей вернуться к нормальной жизни!»
– «Кто-то сказал, что жизнь была бы тяжелой, если бы не честные глаза собак. Дурак он. Собака – это хорошо. Но самое лучшее – это честные глаза людей. Но, сколько развелось сволочей. Перестрелять бы, но сволочь и мудак, это не уголовное преступление, статьи нет!»
– «Извините за мат, товарищ Сталин! Полностью признаю своё морально-бытовое разложение. За время своей партийной и советской работы, особенно
Сталин махнул рукой, укоризненно осадив Берия, затем, не вставая, тихо произнес:
– «Работать надо, а не митинговать. Мы, большевики, в чудеса не верим. Болтунам не место на оперативной работе. Что нашим врагам нравится, то нам вредно. Не кичливость, а скромность украшает большевика. Конечно, критика нужна и обязательна, но при одном условии: если она не бесплодна.»
– «Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет её!»
– «У нас нет пленных, товарищи, у нас есть только предатели!»
После этой фразы, тут же, последовали бурные продолжительные аплодисменты! Кажется, все пассажиры в этом трамвайчике аплодировали отцу народов, все кроме меня.
Я наконец-то добрался до конца вагона. Молча сел на заднее сидение, расстегнул одну из пуговиц верхней одежды, засунул правую руку под меховую куртку, чтобы согреть ее. Рядом со мной расположились Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Наполеон, Че Гевара, и еще Бог знает кто? Я накинул на свою голову капюшон, закрыл свои глаза.
– Черт побери, куда я попал?
Стучали, стонали, скрипели колеса трамвая, а за окном мелькали жилые дома, заснеженные деревья, разноцветные автомобили и одинокие прохожие. Мы ехали уже десять минут без всяких остановок. Куда, зачем, почему? Один оратор заканчивал свое выступление, его менял другой, вставал во весь рост, и начинал неистово митинговать! Голоса людей резали мой обостренный слух, меня тошнило от этих политиков. Здесь не было ни одного идеала. Время доказало их неэффективность, раскрыло людям их недостатки! Незаметно, очередь дошла до Карла Маркса, сидящего передо мной.
– «Говорить о „естественной справедливости“ – бессмыслица. Всякая экономия, в конечном счете, сводится к экономии времени. Воспитатель сам должен быть воспитан. Народ, порабощающий другой народ, кует свои собственные цепи. Творить мировую историю было бы, конечно, очень удобно, если бы борьба предпринималась только под условием непогрешимо благоприятных шансов!»
Маркс закончил свое выступление, и через мгновение, ему на смену пришел Фридрих Энгельс, он выкрикнул единственный, но, тем не менее, супер легендарный коммунистический лозунг, который знали, без исключения, все жители нашей необъятной страны: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» После этого люди из прошлых веков стали дружно петь гимн Советского Союза.
Неожиданно наш «дурдом на колесах» остановился. Из кабины водителя вышел волосатый мужчина восточной внешности, одетый в оранжевую строительную робу. Он быстро расстегнул свою куртку и показал пассажирам, надетый на него пояс шахида.
– Аллах Акбар, – прокричал он безумным голосом, и приготовился соединить контакты
проводов, подключенных к бомбе! Через мгновение должен был последовать разрушительный взрыв!Со скоростью света, я вытащил из-за пазухи свой револьвер, и приготовился стрелять на поражение.
– Стоп, снято! Всем спасибо!
По салону трамвая прокатилась волна всеобщего ликования!
– Я же, его чуть не застрелил, – подумал я, и тут же, убрал огнестрельное оружие в кобуру, спрятал под куртку! Чертовы артисты! Черт возьми, ну, разве так можно?
Двери трамвая открылись, я выбежал на улицу, обтер снегом свое лицо. Слава Богу, все закончилось благополучно, никто не пострадал! Слава Богу!
Следующую остановку до своего дома, я шел пешком в гордом одиночестве, размышляя о случившемся происшествии. Ни разу даже не закурил. Мда, веселый я посетил трамвайчик, только вот, почему-то мне было совсем не смешно?
Древняя притча о воине
Стародавние времена. Страна пустынь и древних пирамид. 11 иерофантов Верхнего Египта стоят на берегу Нила и наблюдают за тем, как из священной реки пьют многочисленные воины, изможденные жарой и долгим военным переходом. Практически все люди, побросав боевые доспехи, лежат на земле, и жадно хлебают прохладную воду. Совсем немногие, склоняясь на колено, черпают живительную влагу в свои ладони, и утоляют жажду более сдержанно и цивилизованно.
– Мы собрали здесь самых агрессивных рабов нашего царства и по договоренности столкнем их с агрессорами соседних держав. Это убережет Египет в засушливый период времени от народного хаоса и смены власти. И так! Тех, кто стоит на одном колене и пьет воду с ладони, необходимо отослать в специальные войска для проведения тайных диверсий на территории врага. У них демонический тип психики. Остальных животных и зомби направим на кровавую бойню.
Неожиданно, один из жрецов замечает копейщика, стоящего в стороне от толпы египтян. Он зовет его к себе.
Рядовой воин не заставил себя долго ждать. Бросив на раскалённый песок своё оружие, он подбежал к неприкасаемому и ниц упал перед ним.
– Почему ты не пьешь воду, как все, – тихим голосом вопрошает египетский жрец? – Неужели, тебя не мучает жажда и палящее солнце? Разве ты сможешь выдержать дальнейший путь по пустыне без привала у священного Нила? Отвечай мне!
Раб начинает последовательно объяснять своё поведение, пытаясь доказать собеседнику, что он не трус, не сумасшедший, и действия его не лишены здравого смысла.
– Я жду, когда крокодил нападет на кого-нибудь, и утащит его на дно Нила. Я оценю ситуацию, а затем приму решение, пить мне здесь или найти другое место для водопоя.
Ответ воина, как не странно, заинтересовал старцев. Иерофанты тихо отошли в сторону, чтобы посовещаться между собой.
– Если прогноз этого человека подтвердится фактами, поставим его главнокомандующим военных поселений. Главное, чтобы он не догадался о истинных причинах проведения войн в нашем царстве!
– Если нет, – старший жрец провёл указательным пальцем по своей шее. Этот