Война мага. Том 3. Эндшпиль

После битвы на Свилле у правителя Мельина прибавилось важных пленников, носивших пышные титулы нобилей всех мастей и калибров, однако ничего существенного никто из них рассказать так и не смог. Да, собрались. Да, напали. Хотели взять под свою руку земли до Суолле, а если повезёт, то и дальше. Старые Боги? Слаш Бесформенный? Да, ходили у нас такие, порой даже и чудеса творили, но мы верные чада Спасителя, в Него веруем…

Император пленников держал в чести… Всем вернули доспехи и даже кое-что из личного оружия. Оставили при них челядь. Кормили с императорского стола. Прямой и честный служака Клавдий, не умевший скрывать свои чувства, только кривился, видя такое непотребство, но Тарвус, прежде чем остаться с малым войском держать Суолле и дальше, понял и оценил.

Баронский мятеж тем временем, угаснув в одном месте, разгорался в двух других. Поражение семандрийцев на Свилле отрезвило многих, но далеко не всех. А кое-где самые горячие головы, что были не прочь обратить всю Империю в подобие сообщества крошечных королевств Востока, решили даже, что настал их час бросить меч на чашу весов. Да, союзники из-за Селинова Вала потерпели неудачу, но это только одна битва. Добрая треть восточного края Империи по-прежнему в их руках, стяги Семандры стоят на Буревой Гряде, в дне пути от Илдара, за ними всё левобережье Суолле; и если сейчас Баронская Конгрегация ударит с тыла всей мощью, мельинский деспот не устоит.

Эти рассуждения Император мог прекрасно понять. Он не понимал другого – как можно было заниматься распрями, когда с запада от раскрывшегося, ожившего Разлома шла всеобщая гибель, куда хуже и страшнее самого деспотичного деспота на троне мельинских Императоров?! Бароны, конечно, глупцы – но жить-то они должны хотеть!

…Если только они не надеются на что-то, неведомое ему, Императору. На помощь какого-нибудь Бесформенного, Безымянного или Безликого.

Он, конечно же, с пристрастием (но, само собой, без пыток!) допросил раскаявшихся баронов. Однако те лишь разводили руками – мол, никто и слыхом не слыхивал ни про какую «беду из Разлома». И Конгрегация думала якобы только и исключительно о сохранении и приумножении баронских вольностей с привилегиями (закрепощение сервов, в частности «право земли быть обработанной»). Радуга? Помилуйте, мой Император, мы про них ни сном ни духом. Как сгинули, так и всё… наши собственные дети вместе с ними… ни слова с тех пор, ни единой весточки…

Если это и было притворством, то очень хорошим, но на такое лицедейство у грубых и шумных мельинских баронов (тем более с восточной окраины) способностей бы явно не хватило.

Тем не менее мятежу следовало положить конец. Быстро, решительно и без колебаний. Даже ценой немалой крови и страха.

…Мятежный замок не спустил флагов, несмотря на все переговоры и уговоры. Император дал приказ задержаться и обложить крепость. Проконсул Клавдий заикнулся было о более срочных делах у Разлома, однако Император лишь гневно зыркнул, да так, что у старого вояки разом отпала всякая охота продолжать спор.

– Будем штурмовать, – ледяным голосом бросил Император собравшимся легатам и консулам, начальникам легионов.

…Выслушав приказы, имперские командиры молча разошлись. Покачать с сомнением головами они осмелились, лишь убедившись, что грозный правитель их не видит.

Армия остановилась. А Император велел разыскать Семмерса, командира отряда копейщиков, некогда служившего барону Висемерру Стругу, так неудачно для себя усомнившемуся в мощи вернувшегося из Бездны правителя Мельина.

Семмерс и его люди тогда присягнули имперскому василиску и доблестно бились, отличившись и в сражении с пешим семандрийским войском, и в кровавой резне на Свилле. Отряд поуменьшился в числе, но нашлись желающие встать под его знамя – из числа баронских дружинников, тех, кто нашёл в себе смелость не прятаться за спины хозяев.

– Мой Император. – Семмерс опустился на одно колено. По-рыцарски, не как простолюдин, хотя никаким рыцарем он, конечно же, не был.

– Видишь этот замок, Семмерс, сын Скавена?

– Мой Император изволит шутить.

– Прекрасно. Ты и твой отряд возглавите атаку.

Глаза Семмерса на миг прищурились. Он прекрасно понимал, что его отправляют на убой. Без пробитых таранами стен, с одними лестницами – копейщиков Семмерса просто перебьют. Тем не менее рыжеволосый воин не поколебался.

– Мы выполним приказ повелителя или умрём, выполняя его.

– Превосходно, – усмехнулся Император. – Я сказал – вы возглавите атаку, но это не значит, что вы первыми полезете на стену. Перед вами пойдут баронские дружинники. Из тех, кто лишь недавно изъявил покорность. Ваше дело – загнать их на эти стены. И проследить, чтобы они не вздумали вновь сменить стороны. Тебе понятен приказ? Действуй, сын Скавена. Сюда вернёшься уже третьим легатом. А твой отряд станет отдельной когортой. Со всеми полагающимися привилегиями. Что такое?.. Разрешаю говорить.

– Мы больше, чем просто когорта, мой Император, – не без гордости возразил рыжий воин.

– Знаю. Сколько точно копий?

– Одиннадцать сосчитанных сотен.

– Ого! – искренне удивился Император. – Другие легионы убавились, а у тебя, как я погляжу, прибавка! Хвалю, сын Скавена. Тогда будете терцией. Можешь идти. Подробности диспозиции тебе передаст легат Аврамий.

– Слушаюсь! – Семмерс глухо бухнул окольчуженным кулаком в латы и вышел.

Осаждённые, похоже, сперва надеялись, что имперская армия проследует мимо – стены крепости были высоки, стояла она на высоком холме. Вблизи нет реки, чтобы направить её воды внутрь (а сам замок, конечно же, имеет собственные источники). Остаётся либо взять его в плотное кольцо, либо пойти на кровопролитный штурм.

…Ночью, перед самым рассветом, Император собрал баронов-переветников и объявил, что у них есть прекрасный шанс не только полностью очистить себя перед короной, но и получить солидные прибавки к земельным феодам. Для этого надо всего лишь покончить с жалкими изменниками, засевшими в этой ничтожной крепостишке; с презренными предателями, при виде которых сердца всех господ баронов, как истинных верноподданных, бесспорно, должны загораться гневом и яростью.

Мрачно глядевшие кто в землю, кто в сторону бароны никак не выглядели «горящими гневом и яростью», но Император это проигнорировал.

…Ещё не рассеялся утренний туман, ещё спали осаждённые, когда баронские дружинники, подпёртые сзади внушительными шеренгами копейщиков Семмерса, молча, без криков и улюлюканья пошли на приступ.

Легионные велиты на сей раз вооружились мощными арбалетами, готовые осыпать крепостные бойницы градом тяжёлых бельтов.

Этого в крепости никак не ожидали. Раз уж правитель Мельина оказался настолько глуп, что решил осадить их твердыню, ему следовало сперва изготовить тараны, сотни штурмовых лестниц, обвести замок контрвалационной и циркумвалационной линиями, построить укреплённый лагерь…

Ничего этого Император не сделал. Угрюмые дружинники баронов тащили с собой длинные верёвочные лестницы, тщательно свёрнутые большими бухтами. Лестницы заканчивались внушительными стальными когтями на цепях – чтобы защитники не смогли так просто их перерубить. Подобную осадную снасть начал заготавливать ещё отец нынешнего Императора, весьма прозорливо предвидя возможные осложнения с баронами. Конечно, чтобы забросить крюки на стену, требовалась немалая сила, но вид мрачных и решительных копейщиков вперемешку с арбалетчиками за собственной спиной удивительным образом придал баронским дружинникам поистине внушающую уважение прыть.