Война магов

– Вот, черт, больно-то как! – Зверев согнул и разогнул ногу.

– А то, Андрей Васильевич! Чай, не пирожок от тещи получил. Ладно, хоть в лубок укладывать не нужно.

– Кровищи-то сколько, – прикоснулся к шароварам князь. – Выбрасывать все придется. И штаны, и сапоги.

– Не серчай, княже, – развел руками Пахом, – обозом вся одежа едет, что на смену приготовлена.

– Ты издеваешься, дядька? Мне, что, теперь целый месяц рваным, мокрым и кровавым ходить?

– Татарское найти могу, коли не побрезгуешь.

– Куда уж тут брезговать? Ищи!

– Так я тогда коня приведу да к Туле отъедем, к лагерю басурманскому. Обождешь, княже?

– А у меня есть выбор?

– Прости, княже, конечно. Сей миг обернусь.

Пока холоп бегал, Зверев обозревал окрестности, и чем дальше, тем сильнее портилось у него настроение. Если вычесть из предсказанной бароном Тюрго рати побитых стрелами янычар, у крымчаков все равно оставалось около тридцати тысяч бойцов. Для такой силы потерять десять сотен – что слону дробина. Татары в любой момент могли вернуться к Туле или направиться на Рязань. Или просочиться через границу, на которой этим летом не осталось порубежников, и пройти по русским землям разбойничьим набегом… Второе скорее, чем первое. Пушек-то Девлет-Гирея уже лишили. Брать города татарам теперь нечем.

Минут через десять до князя добрался дядька, осторожно двигаясь верхом по заваленному телами полю и ведя в поводу приземистую чалую лошадку под низким, почти без лук, седлом. Видать, трофейную.

– Вот, княже, – спрыгнул он возле господина. – У Ильи взял. А то ведь разорят все, пока возвернемся.

Пахом протянул Андрею коричневые замшевые штаны и пару потоптанных яловых сапог со следами шитья на голенищах. Помог содрать старую одежду, поправил повязку.

– Дальше сам, – отмахнулся Зверев. – Ты лук там мой найди. И седло поменяй, это непривычное. Я и так наполовину безногий, а тут еще и не держит ничего. Сабля здесь… Щит еще нужен и рогатина. Или хоть копье татарское, которое целое после сшибки осталось.

– Ты прям как на битву сбираешься, княже! Кончилось сражение! Все, победа!

– Иная победа хуже поражения бывает. Давай, помоги в седло подняться.

Кое-как, приволакивая ногу, Зверев подобрался к чалому скакуну, поднялся с левой стороны в стремя. Пахом помог забросить раненую ногу, привесил на луку седла непривычный щит «капелькой», закрепил лук и колчан со стрелами, подал рогатину:

– Постой, княже! Без меня не ска…

Но Андрей уже дал шпоры коню и во весь опор помчался к лагерю, над которым летали гомон и веселье. Сюда уже успели выйти горожане в нарядных сарафанах, платьях и кафтанах, густо пахло хмелем; неподалеку от пушек добрые люди запалили костер и примеряли внушительных размеров вертел. Еще несколько таких железяк несли от Тулы на плечах мальчишки лет по двенадцать. Задорные розовощекие девки целовали подряд всех бояр и довольных такой щедростью холопов.

– Вы чего делаете, олухи?! – закричал, подъехав ближе, Андрей. – Вы сюда веселиться приехали или землю русскую защищать? Что за цирк? Я что сказывал, забыли? Нам не нужна победа! Нам нужны татары! Два, два мертвых крымчака на каждого! Ты сколько свалил басурман? – ткнул он пальцем в одного. – А ты? – ткнул в другого. – Хотите, чтобы они кружным путем нас обошли и к Москве ваши поместья грабить направились?!

Веселье прекратилось. Настроение шумной толпе Зверев подпортить сумел.

– Что за жалкую свалку я увидел на поляне? Кого вы хотите обмануть? – Князь вскинул руку с двумя пальцами. – Два! Два на каждого! И немедля, пока они не успели уйти! Бояре, вы хотите жить трусами или умереть с честью? По коням, бояре! По коням! Не посрамим имени русского! За мной! За мной, за мной!

Андрей промчался вдоль разоренного татарского лагеря, увидел впереди воеводу Вяземского и царя, натянул правый повод, поворачивая от города, и широкой рысью устремился на юг.

Первыми его нагнали холопы – Пахом и Илья со своим десятком. Потом, судя по топоту, стали подтягиваться еще многие бояре. Князь Сакульский не оглядывался, он был уверен, что для всех русских бояр и холопов честь окажется дороже живота. А коли так – чего беспокоиться. Главное – крымчаков не упустить.

К счастью, десятки тысяч конских копыт так взрыли сырую тульскую землю, что ошибиться было невозможно – татары уходили на юг строго по прямой, медленно отклоняясь влево от русла Упы.

– Что же ты делаешь, Андрей Васильевич? – неожиданно окликнул Зверева князь Вяземский. – Кто из нас воевода опричной тысячи, ты или я?

– А государь где? – закрутил головой Зверев.

– В Туле остался. Воеводе тамошнему, князю Григорию Темкину на руки сдал. Насилу уговорили. В следующий раз ты, княже, государя за пояс держать станешь. Я же славы у татар искать пойду.

– Их не меньше тридцати тысяч, князь, – предупредил Зверев, не подозревая, что на этот раз попал совершенно в точку. – Славы хватит на всех. И целей: по две на каждого. Веди свою тысячу, Афанасий Иванович, веди. И помни: победы нам мало. Нам нужны татарские трупы.

– Вели ему возвертаться, воевода! – втиснулся в разговор Пахом. – Стрела у него в ноге, кровищи почти ведро потерял, того гляди свалится. Куда ему опять в сечу? И так в седле чудом сидит!

– Правда ли, Андрей Васильевич? – повернулся к князю воевода.

– Дядька, молчи! Коли всех трусостью попрекал, поворачивать мне не след. Авось, еще пару крымчаков с собой в могилу прихвачу. Мы сюда драться пришли, а не болячки считать. Вперед!

Татары ушли недалеко – всего в десяти верстах, перед Шаропанью, скромным притоком Упы, воины опричной тысячи увидели впереди шевелящуюся массу, в которой то и дело поблескивали то наконечник копья, то начищенная кираса, то округлый железный шлем.

– С Богом, и на мою долю басурманского племени хватило. – Князь Вяземский перекрестился и нацепил на шлем личину: металлическую маску в виде улыбающегося лица. На фоне черных доспехов золотая улыбка выглядела воистину демонической. Андрей закрыл лицо бармицей.

– Татары! – вскинул над головой меч воевода. – Смерть! Смерть! Смерть!

– Татары! Смерть! Держи-и! Умрем! – раздавались то тут, то там в мчащейся галопом лаве грозные выкрики, кто-то и вовсе залихватски засвистел.

– Двое! Каждому! – как мог громче напомнил Зверев и опустил копье. Справа и слева стальные наконечники нацелились на извечных воров, убийц и грабителей земли русской, на ненавистное племя, подобно клопам живущее на чужой крови. – Всех! До последнего!

И тут случилось невероятное: вражеское войско вместо того, чтобы ударить навстречу, прыснуло в стороны, подобно рыхлому пуху разлетаясь из-под удара. Некоторые татары развернулись и кинулись с крутого, но не очень высокого берега в реку, другие поскакали в стороны вдоль Шаропани.

– Держи-и!

– Лови их, держи-и!

Плотный строй русской конницы тоже начал рассыпаться – бояре старались охватить крылом как можно большее пространство. Зверев же скакал по центру, а потому вылетел к берегу и осадил чалого на краю полуторасаженного обрыва. Крымчаки уже выбирались на противоположный берег. Андрей воткнул копье в землю, дернул к себе колчаны саадака. Кольцо, браслет, лук… Стрелы одна за другой взвились в воздух. Неудобные, треххвостые, слишком толстые и короткие, они упрямо не желали находить цель, летя куда угодно, но только не в татар.

– Своих, что ли, узнают? – прошипел князь, в очередной раз натягивая тетиву. – Есть!

У крайнего татарина из спины, чуть ниже ребер выросла стрела, и он медленно качнулся вбок, после чего выпал из седла. На пределе дальности еще одна стрела попала в основание шеи другому крымчаку.

– Второй, – тихо отметил Зверев, пошарил в опустевшем колчане, вздохнул и вернул лук в саадак. Воткнутое в землю копье упало – князь резко наклонился, пытаясь подобрать его с земли…

* * *