Война на личном фронте

Он опять коснулся моей руки, а я в кои-то веки не знала, что сказать. Оставалось лишь сидеть и улыбаться. Видимо, Кшати воспринял это как одобрение, и продолжил:

– Я приглашаю вас посетить мой дом. Вот адрес, - он протянул мне карточку.
– Буду рад видеть вас в любое время. И поверьте, мое предложение без всякой задней мысли!

"И без передней" - захотелось мне добавить, но я сдержалась. Я взяла карточку и повертела ее в руках. Словам Кшати я верила, а вот его глазам нет. В них затаился огонек соблазна.

Почувствовав мое колебание (уж не спрашивайте меня как), он произнес:

– Я, как вы уже знаете, недавно в вашем городе и практически лишен общества. А ваша компания - это лучшее, о чем можно мечтать!

– Мне казалось, что у вас должно было бы быть обширное общество себе подобных.

Кшати лишь отмахнулся:

– Я не слишком интересуюсь ими, потому наше общение сведено к минимуму. Вот вы - другое дело. Мне кажется, у нас найдется много общего. Так вы придете?

– Ничего не обещаю. Сами видите, сколько работы в клубе.

– И все-таки?
– у него был настоящий талант убеждения.

– Я постараюсь, - и почему я так быстро сдалась?

– Тогда я жду вас завтра.

– Повторюсь, я ничего не обещаю.

На это Кшати лишь кивнул, но ничего не сказал, а на лице отражалось практически смирение. Хотя кем-кем, а смиренным его назвать было уж никак нельзя.

Повисло молчанье. Чтобы как-то нарушить его, я сказала:

– Да, спасибо за цветы, - наверно, я все же помягчела. С чего бы это вдруг?

Прежде чем ответить, Кшати внимательно всмотрелся в мое лицо и только потом произнес:

– Ваша вежливость делает вам честь, Лео. Но мне нужно было догадаться, что вы не любите розы. Это моя оплошность.

Я удивленно подняла брови. Мне казалось, что я не выдала своих чувств ни единой мыслью.

– Только не стоит подозревать, что я прочел ваши мысли. Это не так. Просто считайте, что мне подсказала интуиция.

Мне осталось только улыбнуться. Вскоре я вынуждена была оставить Кшати - дела в клубе не терпели отлагательств. Нужно было продолжать вести вечер.

В общем, жизнь в клубе замерла лишь под утро, когда небо уже начало сереть. Посетители разошлись, Кшати с Амарис уехали на своем лимузине, уехали и Иветта с Глорией. При прощании последние искренне поблагодарили меня и Дени за вечер.

Мы распустили персонал, кроме охраны, спрятали выручку, которая оказалась немалой, в сейф, и решили, что нам тоже пора по домам. Надо сказать, я устала, как черт. Да и Тина чувствовала себя не многим лучше. Мне кажется, еще чуть-чуть - и она заснет прямо стоя. А у меня, до кучи, голос стал несколько сиплым - слишком большая нагрузка сегодня была на связки.

Словом, мы еле добрались до дома и сразу рухнули в койку. Ни на что другое, кроме сна, сил уже не осталось.

На следующий день я проигнорировала приглашение Кшати. Не могу же я не появляться в клубе, когда мне заблагорассудиться. Совесть надо иметь! Хотя бы местами.

Но через день я все же решила нанести вампиру визит. В основном потом, что меня жарко уговаривали Тина и Дени. Эх, знала бы моя подруга, кем является этот Кшати! Но я пока не собиралась ей рассказывать. Она и так слишком много знала о противоестественном, незачем ей погружаться в это еще глубже. Так безопаснее.

В итоге я поддалась на уговоры, ну и не только - нужно быть откровенной хотя бы с собой. Около семи я подъехала к дому Кшати, адрес которого был указан на карточке. С минуту я пялилась на него, раздумывая туда ли я попала?

Трехэтажный дом казался настоящим дворцом с резьбой, колоннами и огромными окнами, некоторые из которых практически скрыты плющом. Готова спорить, что здесь не меньше полусотни комнат. К тому же дом окружал небольшой сад, что уже роскошь для города плотной застройки.

Наконец, переварив увиденное, я позвонила, чтобы мне открыли ворота в этот рай. Стило мне представиться, как они тотчас отворились, словно я произнесла заветное слово "сим-сим".

Я въехала внутрь. Когда я вышла у дверей, молодой мужчина в форме швейцара открыл их передо мной, и он же поставил мою машину в гараж.

Вот я оказалась внутри, и на миг мне показалось, что я перенеслась в Индию. Мебель, ковры, занавеси, украшения - все, казалось, было оттуда. Но при этом совсем не удивляло присутствие в комнатах телевизоров, стереосистем или концертного рояля и других атрибутов современности. Словно пространство и время сплелось здесь в причудливом, но гармоничном узоре.

Дом казался пустым, но вскоре я услышала приближающиеся легкие шаги. В дверном проеме возникла Амарис, но сейчас она была совсем не похожа на ту, что пела со сцены. Простые голубые джинсы и тонкий, просторный черный свитер, от чего ее, и без того почти белые волосы, заплетенные в косу, касались еще светлее. К тому же на ее лице не было ни грамма косметики.

Этот ее вид плохо вязался с окружающей обстановкой. Правда, мой тоже. И на мне были джинсы, только черные, а сверху жемчужно-серый топ с длинными рукавами и кожаный жакет. Каюсь, можно было бы одеться и поизящнее, но чего уж теперь?

– Здравствуйте, Лео, - тихо проговорила Амарис.

– Здравствуйте.

– Вы, наверное, пришли к Кшати?

– Да.

– Он ждал вашего визита, и будет рад видеть вас. Только вам придется немного подождать. Кшати... еще не встал.

– Хорошо, я подожду, - улыбнулась я.

– В таком случае, пройдемте в гостиную. Там вам будет удобнее.

– Ладно. И можно называть меня просто Лео.

– В таком случае, и меня называйте просто по имени, - она впервые улыбнулась.

– Договорились, Амарис.

– Лучше Ами, Амарис - имя для сцены.

– О`кей. Вот и познакомились.

Ами опять улыбнулась, и от этой улыбки, казалось, вся она осветилась внутренним светом. Выглядела она теперь младше года на три.

Гостиная оказалась настолько просторной, что к ней скорее подходило слово "зал". Стены солнечного оранжевого цвета, но не режущие глаз, пурпурные занавеси. Здесь даже был камин, возле которого лежала шкура огромного тигра. Глядя на нее, я невольно поежилась - вспомнилась Инга. Так поневоле станешь гринписовцем! Рядом со шкурой стоял большой низкий диван в форме полумесяца, весь усыпанный разноцветными подушками, словно драгоценными камнями. Еще одним полумесяцем возле дивана стоял столик красного дерева, ножки которого были вырезаны в виде слонов.