Война на пороге. Гильбертова пустыня

2006 год

Сначала умрет Шекли. За ним Лем. Китайцы устроят беспорядки, используя телефоны, и термины «мобильная революция» и «флеш-моб» станут частью демократии в действии. Демократий разовьется много: полевая, кочевая, электронная и «от сохи». В этом мире Первому останется стиснуть зубы и шагнуть вверх по служебной лестнице, бросая трофеи своим, чтоб сохранили до времени. Свой отдел он сохранит, Маша вернется, а питерская «Леди-Мэр» за- сотрудничает с Китаем, как родная династии Ли. С китайцами мы всей страной вдруг резко задружим, «н на этом мысль останавливается»... Потребуется срочно разбавить отдел, пренебречь институализацией и уйти в некое странное подполье при живых свидетелях, охране и встречах в казенных помещениях с подслушивающими жучками.

Где-то в этом междуречье структурных преобразований и должностей Сергей Николаевич как раз и сойдется накоротке с группой Горского.

В череде смертей, архивы которых приволокла эта странная компания, выделялась подгруппа тех, кто соприкоснулся с Россией и умер при странных обстоятельствах — как сказали бы детективщики. Первый считал, что все мировые сюжеты так или иначе детективны, а мелодраматичность — не обязательная их черта. Как правильно вещала Маринка, сюжет «Тристана и Изольды» и отдаленно не напоминает

гильбертова пустыня

версии американского кинематографа, равно как и не повторяет вполне классическую «байку из склепа» про Ромео и про Джульетту. Но материал был у ребят подобран основательно и развилки всех Сценарных Теней уложены в блок- схему. Да и у Машки он давеча, в прошлом сезоне охоты на самураев, прочел про Азимова...

Итак, Пол Андерсон, написавший в свое время «Войну крылатых людей», вышедшую в бытность Первого старшим школьником и притащенную ему Вторым в бумажной обложке на предмет «происков Будущего», умер. В 2001 году, 1 августа, что подозрительно совпадает по времени с тем инцидентом в Торонто, в котором пострадал Кирилл из группы Горского. И с автомобильной катастрофой, в которой едва не погибла жена Горского... тогда они еще не были женаты? Или уже были?

Первый листал материалы и думал о новых людях, которые маячили — близко, но деликатно. Он был подозрителен. Он искал Второго в каждом партнере, но не находил, и наконец, согласился, что в нем их просто осталось двое, как в том романе Симонова «Живые и мертвые».

Этот Андерсон приехал в Россию на безумный конгресс футурологов «Странник» с молодой красавицей-женой, ящиком виски и еще ящиком отличного вина, но вскоре умер без всяких на то оснований, отравлений и японцев, причастных к этому делу. Удивительно тупо. Джордан — ветеран Вьетнамской войны, где его ранил какой-то известный летчик Лиси- Цын, — выжил, а вот Андерсон ушел, вложив в инфомационное пространство бумажку: не ходите, дети, в Россию гулять — там будущее гуляет само по себе и выбирает жертвы из приезжих.

С Шекли вообще случилась засада, напоминающая заговор. Он умер на Украине — заболел, и они не вылечили его от воспаления легких, когда вся страна была готова помочь этому русскому душой американцу за то, что он сумел победить старость своим юмором и собирался протянуть покрывало своей харизмы над Россией, заключив контракт с издателями о новой книге. Еще один ком грязи в наше пространство, а что теперь украинское оно, так что за беда - все равно нам припишут... Хохлы, конечно, нын-

Ct+*ui Т\ц&сл*лм* Emu*. П

че американам пятки лижут. Маринка расстраивается. Она выросла в Киеве.

Про Джордана этот их Гном сказал, что он, как фигура, побольше своего творчества будет. Так что если объединить в аффинную оболочку автора и творчество, то, оказывается, имеет значение, кто сильнее — человек или его инсталляция в текстах или картинках? Творчество более уязвимо, но убивают все равно человека...

«Что было странного в этих смертях, — говорил Владлен, по-ихнему Агнец (вот уж кличка для сотрудника Управления!), — у них ни у кого не завершился личный Сюжет. Так, на излете всех и взяли...»

«Все верно, друг Агнец. Иван Ефремов, вон, тоже не дописал "Чашу отравы". А написал бы, может быть, мы по другому бы смотрели на Эру потребления... Ну, хоть не окропляли бы супермаркеты, что ли».

Да и противникам Американского Будущего тоже не был выгоден некто Азимов, а был он сотрудником группы «Лэнг- ли» или нет — это темная история. «Лэнгли» дня СВРщика всегда было популярным брендом времен откровений Ричарда Фейнмана. Время было свободное, а ярлыки редкие. Ефремов, вроде, тоже встречался с профессором Лири, несмотря на трудности въезда-выезда и изрядные посиделки последнего в тюрьмах потребительского общества. Свои всегда находят своих. В этой фразе лежит ключ к проклятой новой японской связи. При снижении информационного сопротивления все становятся «своими», хотя бы на время, и слышат друг друга, а в идеале еще отслеживают прошлое и будущее. А с точки зрения технологии — не связь это вовсе. Спрятали лист в лесу. Грамотные. Нужно вынести этим умникам на их семинар проблему фрактальной связи, которая то — есть, то — нет, прямо по Альтшуллеру. Авось, построят технологию из лояльности к государству российскому. Нет уже мочи преодолевать проблемы сопротивления информационного. Хотя бы в своей группе ввести бы такую абсолютную телепатию: звонок и все, а после работы отключать, чтоб не открыли секреты страны. Дешево и весело.

В СССРе, в котором он, Первый, почти и не жил сознательно, тоже по сценарию «бей своих лучших» вырезалось

ГИМЕРТШ ПУСТЫНЯ

поколение отцов. Своего отца он так и не видел, хотя предположительно этот герой честь и совесть имел, и матушка — прямо как у джедаев принято — родила сына с судьбой охраны Отечества. Смех, да и только. Но, с другой стороны, он почему-то границы информационного пространства шестой части суши нанялся охранять, а не бродячим акробатом пошел по Италии, скажем, или по югу Франции. А карьеру Робертино Лоретти ему, кстати, прочили до десяти лет. Мать говорила.

Когда-то они со Вторым болели эмберовскими Принцами. Теперь Первый понимал, что американе не простили Оберону, а вместе с ним и Роберту Желязны его снобизма. Ты никому не нравишься, если на ровном месте уже готов взлетать, проходить Лабиринты, Образы или Паттерны и водить туда желающих... Кто ж любит Сталкеров, если они не на зарплате? Тут он был с ребятами согласен: система вычисляет чужого в момент.

Владлен, как главный инициатор общих встреч, принес программу, которую Шекли обсуждал с футурологами - любящими и пьющими «стругацковскими путанниками» — в 2004 году. Итак, Шекли хотел прокатиться через Питер во Владик и далее в Сан-Франциско и, таким образом, замкнуть собою круг.

В американском кино, которое Первый бесконечно любил, сумасшедший ученый Эммет Браун замкнул собой электрическую цепь, чтобы мальчик на машине времени уехал в будущее. Пока такие дерзости прощаются лишь в кино. Проложить такую транспортную сеть — времен и цивилизаций связующую нить — было очень заманчиво, потому что могло стать модным. Но — опасно и «нашим», и «вашим». Что-то никто еще не создал кросс-культурный туризм. Так, поездочки по странам, не вылезая из кожуха своей идентичности. Весь кураж уходит на преодоление пресловутого информационного сопротивления и освоение ритуалов для галочки, будь то менеджмент или вудуизм.

– Все просто, Сергей Николаевич, — произнес Игорь, он как бы считался руководителем группы, — наши транспрофессионалы, у которых время на переключение с культуры на культуру неудержимо мало, большей частью своей не

Cestui Ццлсмлм* Јm*A Ае+имлм**

транссоциальны... Странные очень. Вот вы, например, не любите Воронина... — Гном действительно выделялся из этой компании неопрятностью вида и хамским тоном возражений.

Первый как-то записал на календаре: полюбить Гнома до 18.04. На завтрашнее утро весь отдел совещался по поводу его новой пассии и только к 14.00 они успокоились, узнав, что этот бородатый тип без допуска — писатель и внештатный сотрудник группы Горского.