Война нервов

– Ты начни, а я по ходу разберусь.

Моника отпила несколько глотков вина и еще некоторое время настраивалась на разговор.

– Русские моряки, которых занесло на базу Рота, принадлежали к ордену «Опус Деи». Слышал что-нибудь о нем?

– Краем уха. – Джеб пожал плечами. – Свобода, равенство, братство. Мы это уже проходили. Почему ты решила, что моряки принадлежали к ордену?

– Я осматривала их трупы. На предплечьях я обнаружила одинаковые татуировки: осьминог с угрожающе поднятыми щупальцами. Вроде бы ничего особенного. Однако на голове осьминога я заметила крохотный рисунок в виде креста. Собственно, осьминог походил на паука-крестовика. С тем лишь отличием, что у паука крестообразный узор расположен на верхней стороне брюшка. Все стало на свои места, когда я назвала осьминога спрутом. А спрут – символ мафии.

– При чем тут крест? – спросил Джеб.

– Opus Dei – «Дело Бога», – перевела с латыни Моника. – Octopus – «Спрут». Или «Святая мафия». Так иногда называют этот ватиканский отросток. Вот при чем тут крест. Татуировки «Спрута» имеют право носить только боевики-монахи. Русские выкололи их, думаю, по своей инициативе.

Моника, сделав короткую паузу, продолжила.

– Если разделить слово «octopus» на две части, то получится «oct» и «opus». Я слышала, что «oct» имеет тайный смысл. Это начальные буквы трех девизов: Ora et labora, Cuique suum, Tertium non datur. Мои догадки относительно принадлежности моряков к религиозной секте подтвердились, когда меня вызвал к себе начальник штаба базы Рота. В его офисе находился какой-то лысый тип, назвавшийся Габриелем. Я еще тогда подумала: если его раздеть, то замучаешься считать осьминогов на его теле. Отвратный тип. Я бы не узнала о его лысине, если бы он не снял демонстративно парик, промокнул платком голову и снова надел. Потом своей потной рукой передал мне телефонную трубку. На связи был директор ФБР. Он сказал всего несколько слов. Смысл сводился к следующему: я далеко продвинулась в деле о гибели русских моряков, однако дальнейшее продвижение нежелательно; он посоветовал мне чуть отступить назад. По сути, это было предупреждение.

Блинков не стал задавать наводящих вопросов, ждал продолжения.

– В Соединенных Штатах сторонников ордена насчитывается около десяти тысяч, – продолжила Моника. – В двух десятках городов для них открыты не менее полусотни центров. Расцвет деятельности «Опус Деи» в США пришелся на годы правления Рональда Рейгана. Но и сейчас орден имеет своих доверенных лиц в Белом доме, в средних и высших эшелонах Пентагона, в Министерстве юстиции. Бывший директор ФБР также был активным членом ордена, равно как и его брат, который являлся директором крупного центра «Опус Деи» в Питтсбурге.

Моника коснулась еще одного конька Ватикана. Структура его спецслужб являет собой линейку ведомств, каждое из которых собирает информацию по всему миру, а реализацией занимается ведомство госсекретаря.

– Слушай и запоминай. – Моника сама стала загибать пальцы, перечисляя. – К добывающим структурам Ватикана относится орден иезуитов – сбор информации в учебных заведениях, обучение будущих католических интеллектуалов-проповедников. Дальше идет доминиканский орден «Псы Господни». Угадай его главные функции.

– Сбор информации?

– Внутри церкви, – подтвердила Моника. – Это «уши» церкви. Дальше – «Опус Деи». Это контакт с элитами политических сообществ, набор и работа с агентурой влияния. К структурам «прямого» действия относятся Департамент государственного секретаря и Конгрегация по делам веры. Последняя призвана разрешать конфессиональные споры. Не понял?

– Честно говоря, нет.

– Последний аргумент для строптивцев. Теперь ясно?

– Да.

Моника решила перевести разговор в другое русло. Хотя тема беседы была ей интересна, но и собеседник представлял для нее особый интерес. Скорая близость с ним – вопрос, по сути, решенный ее чувственным телом. А пока она рассуждала на тему: «Кто вы, мистер Джеб?». Он не был интеллигентом, что для Моники означало занудство. «Может быть, он умный, но честный? Тогда мое чувственное тело облажалось. Что-то можно поправить в этом плане, если он хитрый донельзя». И все же она видела в нем вальенте – способного сразу уговорить. Глазами, языком, телом.

– Знаешь, что я сказала себе, когда увидела тебя? Я сказала: «Устрой себе сладкую жизнь, Моника». Последний раз я говорила такие же слова, облизываясь на ореховый торт с карамелью. – Она с оторопью посмотрела на Джеба. – Господи, я тебе отвесила такой комплимент, а ты молчишь. Алло! – Она помахала перед его лицом открытой ладонью. – Плохое сцепление с реальностью?

– Поехали ко мне в мотель.

«Чуточку грубовато и неожиданно, – покачала головой Моника. – Но так даже интересней».

Глава 12 Скотобойня

1

Габриель наслаждался полетом. Он любил мощные, красивые самолеты, как этот белоснежный красавец «Боинг-747». Не испытывал страха ни перед ним, ни перед воздушной стихией; разве что, как большинство людей, переживал неприятные ощущения при взлете, посадке, в воздушных ямах. Он как-то призадумался над тем, что остальные три стихии природы – огонь, вода и земля – неотрывно связаны с полетом любого самолета. Взять хотя бы пожар на борту и следующее за ним падение.

Габриель остановил стюарда, одетого в белую рубашку с кокетливой стойкой, и попросил принести двойное виски. Словно испытывая затруднение при глотании, он делал крохотные глотки. Из головы не выходили Моника Орсини, беседа с прелатом, начавшаяся с имени американки: «Моника Орсини пренебрегла предупреждениями».

С Орсини он познакомился на следующий день после интервью, напрямую касающегося экипажа «Беглого огня». Судно впору переименовывать в «Прямое попадание», подумал тогда он, шокированный известием о натуральном попадании траулера на военно-морскую базу. Габриель ничего не мог изменить. Он поступил стандартно – взял проигрышную ситуацию на вооружение. Его устраивала поверхностная – шапочная, фактически без комментариев, либо подвальная, в стиле короткой заметки, – огласка этого дела. Он все еще мог протянуть связующую нить от этого дела к делу Дианы, дочери Петра Юсупова.

На следующий день после «прямого попадания» Габриель встретился с прелатом ордена. Мельядо все еще находился в Кадисе, забросив все другие дела.

– Мне нужна ваша помощь, падре, – сказал Габриель.

– Разрешить одну проблему? – с первого раза угадал прелат.

– Вы догадливы, как всегда, монсеньор. – Габриель если и льстил, то с мрачной миной и загробным голосом. – Вы слышали о Службе криминальных расследований ВМС?

Мельядо пожал плечами: может быть, слышал, а может быть, нет.

Габриель просветил его насчет главных задач этой спецслужбы, имеющей федеральный, как у ФБР, статус. Во-первых, это борьба с нелегальным оборотом наркотиков, значительная часть которых транспортируется криминальными синдикатами по морю, что делает СКР одним из главных игроков в совместных операциях правоохранительных ведомств США и других стран. Агенты службы выявляют источники поступления наркотических препаратов, отслеживают наркотрафик, определяют потенциальных соучастников наркобизнеса внутри Соединенных Штатов, особенно тех, кто сбывает наркотики среди персонала ВМС. Так, американцы совместно с полицией Гибралтара провели операцию по изъятию трехсот килограммов гашиша у наркоторговцев до прихода в порт боевого авианосного соединения ВМС США. Полиция вела за подозрительными лицами круглосуточное наружное наблюдение, взаимодействуя со специальной группой СКР, прибывшей с базы Рота в Испании [13] .

13

«Независимое военное обозрение».

– Речь идет о специальном агенте группы морской полиции на базе Рота. Моника Орсини там развела бурную деятельность и хочет поиграть на трупах русских моряков. Несколько интервью международной прессе, и она станет знаменитостью. Так или иначе, ее ждет повышение. Нам один черт, повысят ее или нет. Она мешает нам – это главное.

– Что конкретно я должен сделать? – спросил прелат.

Габриель объяснил: позвонить одному из членов «Опус Деи».

Несколько секунд, и трубку сняла личный секретарь директора ФБР, она же специальный агент Сара Фишберн. Мельядо назвался, поздоровался с ней и попросил к телефону директора. Через пару мгновений прелат услышал голос главного контрразведчика Штатов: