Война Невменяемого

Поэтому Невменяемый не стал долго раздумывать, а во время ужина позвал в свою комнату десятников и еще нескольких воинов легиона. От предложений дворецкого пригласить одного из лучших врачей города отказались, мотивируя свой отказ дополнительными мерами скрытности и маскировки. Мало ли что умеет рассмотреть дотошный врач, тогда как помощь от товарищей выглядела предпочтительнее. Все они прошли внушительную школу выживания, имели опыт почти во всем, а уж прожитые ими десятилетия позволяли найти выход из любой ситуации.

Сразу после ужина они собрались в комнате у Кремона и приступили к коллегиальному лечению, окружая своего молодого командира этаким боевым консилиумом. Загустевшая кровь Эль-Митоланов не слишком-то взволновала, и они по очереди принялись вспоминать подобные случаи из своей богатой приключениями жизни, попутно воздействуя магически на своего коллегу и разжижая ему кровь. Облегчение не замедлило себя ждать: к концу первого часа процедур боли в голове у Невменяемого пошли на убыль. Затем и зуд помаленьку сошел на нет. Самочувствие заметно улучшилось, хотя слабость все-таки мешала бороться с сонливостью. Не желая больше задерживать воинов, Невменяемый отпустил их, и те разошлись по своим комнатам. Следовало хорошенько выспаться перед грядущим днем, полным боевого напряжения. Но, уходя, десятники со смехом поставили на столик колокольчик вызова прислуги, убеждая, что Услышат звон и поспешат на помощь в любое время. Тем более что и располагались они в соседних комнатах.

Оставшись один, Кремон еще некоторое время присматривался к своим внутренностям, совершенно при этом не экономя магическую энергию: все равно восстановится во время сна. Кровь почти возвратилась к норме, что позволило успокоиться и расслабиться окончательно. А там и сон не замедлил явиться.

Но если перед ужином он был спокойный, размеренный и снимающий усталость, то теперь навалившиеся сновидения представляли собой вязкие, необъяснимые кошмары. Причем, при всем понимании нежелательности таких кошмаров и уверенности, что он спит, Кремону никак не удавалось проснуться, хотя сделать это он пытался всю ночь. В итоге прервать сон удалось только утром, когда за окном стало светло, а по всему дому слышалось оживленное, деловое перемещение.

Сон начался с того, что весь организм вдруг охватило невероятное ощущение холода. Причем настолько невероятное, что увидеть что-либо в снящемся кошмаре не позволила кровяная корка льда, окружившая не то глаза, не то лопнувшие от лютой стужи зрительные нервы. Затем так же неожиданно каждую клеточку вроде бы замороженного насмерть тела пронзила затянувшаяся на вечность вспышка боли. Первоначально она парализовала, но потом заставила всю сущность так конвульсивно дергаться и вибрировать, что это походило на выворачивание собственного тела наизнанку. Навалившиеся следом темнота, тяжесть и страх сменились судорожными попытками вдохнуть. Какой-то частью сознания Кремон ухватился за единственную спасительную мысль: «Я умираю! Надо позвонить в колокольчик!» Но проснуться никак не удавалось, и тогда он решил дотянуться до тумбочки во сне. Да только пошевелить хотя бы мизинцем оказалось невероятно трудно. Точно так же он чувствовал себя в недрах Каррангарр, когда вьюдораши заманили его в ловушку и заморозили в пористом прозрачном веществе. Но там он мог свободно дышать, тогда как здесь последние пузырьки кислорода исчезали из крови, а новых поступлений взять было неоткуда.

Превозмогая боль, которая била по сознанию уже так, что остальное тело потеряло чувствительность, Невменяемый сделал судорожное движение сдвинуться хоть на миллиметр вверх. И вдруг почувствовал, что давление вокруг него чуть ослабло. Дернулся еще несколько раз, показалось, что вокруг появилось больше пространства. Стал дергаться всеми конечностями и извиваться телом и на какой-то момент почувствовал себя огромным червяком, пробивающимся сквозь толщу земли. Но потом отчетливо и в самом деле почувствовал, что он находится именно в земле. Рыхлой, мягкой, но не пропускающей ни света, ни воздуха. Паническая мысль напугала похлеще всех предыдущих ощущений: «Да меня похоронили! Как же так?! Неужели я умер?! И меня закопали в землю? На помощь!!!»

Вместо крика получилось горестное мычание. Но зато несколько последних, конвульсивных рывков вдруг создали вверху небольшую щель, легкие наполнились живительным воздухом, а полость рта – наполовину землей. Но именно этот глоток кислорода дал не только силы, но и уверенность, что кошмару настанет конец, как только он выберется из этой могилы. К тому же проснулась магическая сущность Эль-Митолана, и Кремон, раз уж возникло предположение, что его похоронили живьем, решил проверить окончательно: явь это или сон. Он пустил перед собой силовой удар, разрыхляя и приподнимая землю. И колдовские умения помогли! Тело продолжало конвульсивно стремиться вверх! Да так, что через несколько рывков показался тусклый свет, а потом и вообще удалось рассмотреть густое переплетение корней у себя над головой. Значит, все с ним происходящее – натуральная явь? Но отстраненно проносящиеся в голове мысли стали совсем дикими и недоступными пониманию: «Ага, видимо, меня похоронили очень давно! Вон как могилка-то заросла!»

А вот дышать стало совершенно легко. Вздохнувшее свободно тело, налившись силой, бросилось на последнюю преграду. Удалось поднять вперед, по ходу движения, руки и Уже ими перерезать толстые, упругие корни. Хотя тут же очередные панические мысли вновь заморозили сознание: «Но это же не мои руки! Это какие-то конечности с клешнями! Зато вторые руки… Вторые?! Мамочка! Еще и третьи! Впрочем, это совсем не руки… скорей, лапки. И я такие уже где-то видел…»

В этот момент правая клешня неожиданно хрустнула на особо толстом корне, и нижняя часть ее отвалилась Боль коротко прошла по всему телу, но больших страдании уполовиненное устройство не принесло. Да и нужды в нем почти не осталось Левая клешня и сама споро справилась с оставшимися плетениями, а следующие две пары лап сноровисто убирали обрезки в стороны. Вот и сумрачный свет то ли раннего утра, то ли позднего вечера. Несколько последних рывков и судорожно вздрагивающее тело выползло на сплошь укрытый корнями участок. Прямо вверх, густо, почти через метр—полтора друг от друга, устремлялись мохнатые стволы каких-то растений. Поднимаясь по ним взглядом, Кремон поднял голову и замер. Сумрак вокруг него создайся из-за того, что лучи светила не проникали к земле из-за густых крон. Причем крон очень странных и до боли знакомый. От теснящихся в голове образов и ассоциации Невменяемый потряс головой и шумно фыркнул. И тут же у него перед глазами очистился от земли какой-то нарост, по обонянию ударили тысячи запахов, а органы слуха скукожились от ритмичного музыкального сопровождения. В следующий момент он осознал, что нарост этот – не что иное, как хоботок кроны над головой – лепестки огромных цветов, а сам он – дунит, летающее создание из мира сновидений вызванных плодом из Поднебесного сада Менсалонии. И находится сейчас, скорей всего, в Сонном Мире.

«Вот те раз! Значит, все-таки я сплю?! Ура, ура, ура! А почему „ура“? Да потому, что я не умер и меня не похоронили. Уже хорошо! Но опять-таки что за странный и ничем не спровоцированный сон? Плоды я не ел однозначно. Даже не нюхал. Так и лежат в потаенном кармане в герметичной упаковке. Это – раз. Потом, если я все-таки во сне попал сюда, то почему оказался в земле? Это – два. Тем более что и султан Онтара никогда о таком случае не упоминал. Как и о том, что бывают дуниты с клешнями. Это уже – три. Ну и четыре, пять, шесть – холод, кошмары и дикие боли. Ага, имеется несуразность номер семь – кажется, мне удалось воспользоваться магией. Ну-ка проверю…»

Он поднял все шесть лапок перед собой и безо всякого труда произвел одно из простейших действий: запустил над головой светляк. Затем, входя в раж, окружил себя структурами высшей защиты, а потом и поднял тельце левитацией. Не успев нарадоваться имеющимися возможностями Эль-Митолана, он проверил свой колдовской ресурс энергии и с досадой увидел, что тот почти пуст. Пришлось возвращаться в режим ожидания, прекратив любые магические действия. Вновь опустившись на свои задние четыре опорные ножки, он принялся обследовать доставшееся ему тельце дунита. И довольно быстро обнаружил, куда именно уходят все магические силы: на регенерацию крыльев. Те выглядели не просто плохо, а – мерзко. Полуистлевшие, они отвратно пахли и фактически оставались неподвижными. Создавалось впечатление, что тельце дунита «захоронили» ну очень давно, и вообще чудо, что сгнили только самые тонкие части. Видимо, тело считало задачу восстановления крыльев основополагающей и без всякого спроса бросало на это все силы. Да так бросало, что на все остальное не хватало. Конечности начинали трястись от усталости, а тощая шейка сгибалась под тяжестью головы. Подобное состояние Кремону припомнилось сразу, как и единственный способ избежать навалившейся слабости: надо срочно добраться до стручков с медом и основательно поесть. Только вот как это сделать?

Он еще раз покосился на бесполезные крылья и начал осматриваться. Толстые стебли цветов совсем недалеко переходили в стену сплошного леса, да и, насколько он помнил, ни один дунит не опускался ниже соцветий. По здравом размышлении надеяться надо было только на них. Ведь накормили любвеобильные самочки его в первый раз, когда заметили явную слабость, вернее, почти полное бессилие, значит, и сейчас помогут. Надо только привлечь к себе внимание. А для этого вылезти хотя бы на цветок. Немного повздыхав и всеми силами сознания попытавшись проснуться, Кремон понял, что этот сон слишком цепкий и наверняка продлится до самого утра. И по этому поводу пришло только одно предположение: «Кто-то взял мой плод из кармана и подложил мне в пищу во время ужина. Потому что вряд ли имеются такие дорогие приправы на здешней кухне. Вот поэтому я так и сплю крепко. А побочные кошмарные странности возникли, вероятно, из-за измельчения плода и смешения его с другими ингредиентами. Но – возникают другие вопросы: кто посмел меня обокрасть и для чего он это сделал? Ладно, дайте только проснуться!»

Именно с этой озлобленной мыслью он выбрал наиболее толстый стебель, пронзающий лепестки более низких соцветий, и с раздраженным ворчанием пополз вверх. Как ни странно, ползти оказалось довольно просто. Все-таки десять конечностей давали в таком деле неоспоримые удобства. Обвиваешь стебель шестью верхними лапками и прижимаешься к нему хитиновой грудью. Затем, изгибая, словно гусеница, членистое туловище и подтянув нижние конечности, закрепляешь их на мохнатом покрытии. Потом вновь выпрямляешься и перехватываешь выше. Не слишком быстро, как хотелось бы, но зато уверенно. Правда, и силы уходили довольно быстро. Именно поэтому весьма соблазнительно было перебраться на самые первые соцветия, но на них никого не наблюдалось. Да и верхние «кроны» продолжали перекрывать прямое освещение.