Война Ночных Охотников

Вампир ухватил охотника за подбородок, без всякого усилия повернул к себе побледневшее лицо и заметил отметину на голове. Она походила на толстую царапину – как будто что-то ударило в лоб ближе к левому виску, а потом скользнуло дальше, в волосы, оставив за собой темную полосу, походящую на ожог. Вокруг нее даже остались волдыри, словно по коже провели раскаленным прутом.

Вампир крепче сжал пальцы, потянул на себя и, наконец, встретился взглядом с охотником.

– Кобылин, – позвал он. – Ты слышишь? Очень надеюсь, что слышишь. За тобой должок.

Серые глаза, покрасневшие от слез, тупо смотрели в лицо вампиру – без всякого выражения, даже без намека на узнавание.

– Думаешь, я пришел мстить? – зло бросил вампир. – Нет. Мне нужны диски, Кобылин. Диски. Помнишь диски? Мне плевать, что ты там делал, с кем водился и чем занимался. Мне нужны жесткие диски министерства, тварь. И я получу их от тебя. Выбью. Выжгу. Вырежу. Выпью. Но я их получу обратно.

Кобылин попытался отвернуться, но Строев силой повернул его голову обратно к себе. Подняв вторую руку, он осторожно, посеревшим пальцем, коснулся ожога на голове охотника. Тот вздрогнул и приоткрыл рот.

– Говорят, – медленно произнес вампир, убирая палец. – Что ты теперь не можешь умереть. Но, что гораздо забавнее, похоже, ты все еще можешь чувствовать боль. Думаю, мы проверим пару теорий на этот счет. Знаешь, мы с тобой уже сталкивались с одной бессмертной тварью. Она сидела на цепи в глубоком подвале. Потом, конечно, многое изменилось. Но тот подвал еще цел. И цепь все еще на своем месте. Интересно, как долго ты сможешь там продержаться.

Строев заглянул в приоткрытые глаза Кобылина. Ни малейшего намека на осознание. Ни страха, ни интереса, никаких эмоций. Лишь едва заметная искорка жизни.

– Проклятье, – сквозь зубы процедил Строев и разжал пальцы. – Не смей так поступать со мной. Только не сейчас.

Охотник откинулся на серую влажную подушку и закрыл глаза.

– Еще посмотрим, – зло бросил вампир и резко обернулся, когда за спиной скрипнула дверь.

В палату заглянул Нож, с тревогой глянул на шефа.

– Что? – резко спросил тот.

– Телефон, – отозвался громила. – Включите телефон, Павел Петрович. Там это. Активные действия, кажись.

Строев стиснул зубы, выхватил телефон из кармана, бросил злой взгляд на охотника, лежавшего с закрытыми глазами, и направился к выходу из палаты. Эта встреча была для него очень важной, и было велено беспокоить его только в одном случае.

– Да, – сказал он, прикладывая телефон к уху. – Балканцы? Какие потери? А наши?

Выйдя в коридор, он отвел телефон от уха, бросил взгляд на Ножа, попытавшегося принять строгий и деловой вид.

– Так, – сказал он. – Ты. Я оставляю здесь пару ребят из своей охраны. Через полчаса приедет Сашок с моими людьми и заберет пациента. До этого времени охраняйте его. Не подпускайте никого. Даже врача. Доступно?

– Ага, – отозвался Нож. – А нам…

– Ты за старшего, пока не появится Сашок. Головой отвечаешь, понял?

Не дожидаясь ответа, Строев отвернулся и двинулся прочь по коридору, прижимая телефон к уху и выслушивая сбивчивые оправдания лидера звена. Ему не хотелось уходить отсюда, но его ждала встреча, которой он добивался несколько месяцев. Потрачено столько сил, денег, – все ради короткой встречи, которая может перевернуть все. А потом можно будет двигаться дальше. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Новый Орден разрастался на глазах, вбирая в себя старые кадры и притягивая новые. Еще немного, и он перестанет нуждаться даже в формальном одобрении Северного Отделения. Да и всего Старого Ордена в целом. Будет что-то новое. Мощное. Сильное. Работающее четко, как часы. И подчиняющееся только ему. Жажда крови? Глупости. Приманка для сопляков, пытающихся строить из себя киношных героев. Власть – вот тот зов, который невозможно игнорировать.

Обернувшись, вампир бросил жадный взгляд на больничный коридор, в котором скрывалась дверь в заветную палату. И, прикусив губу, сбежал от искушения вернуться.

* * *

Князь торопливо спускался по лестнице, застланной ковровой дорожкой, да так быстро, что Якоб, спешивший следом, чуть отстал. Фигура Новака, поджарая, упакованная в строгий костюм, казалось, парила над лестницей. Черные волосы колыхались густыми волнами, нахмуренные брови нависали над глубоко запавшими глазами. Князь был разгневан. И Якоб, тяжело прыгающий по ступеням следом за хозяином, прекрасно это понимал.

Два первых пролета они преодолели в полном молчании, нарушаемом лишь едва слышными проклятиями Скадарского, цедившего их сквозь стиснутые зубы. Только на первом этаже, у входа в холл, князь взял себя в руки и замедлил шаг. Ступив на ковер у лифта, он встряхнул копной черных волос, медленно вздохнул и обернулся, дожидаясь Якоба, ступавшего сразу через две ступеньки.

Князь дожидался советника, сжимая и разжимая кулаки. Алая шелковая рубашка с широким воротом, была расстегнута, обнажая кадык, прыгавший вверх и вниз, словно в горле клокотала сдерживаемая ярость.

– Вероятно, я допустил ошибку, Якоб, – сухо сказал князь, когда его помощник приблизился, тяжело отдуваясь. – Мне не следовало так медлить.

– Мы следовали заранее просчитанному плану, – осторожно отозвался тот, не отводя взгляда от горящих глаз хозяина.

– План был хорош, – бросил Скадарский и повернулся к дверям, ведущим в гостиничный холл. – Но он не подходит для этой местности.

Сжав узкие губы, князь зашагал к двери. Благоразумно промолчавший Якоб двинулся следом, не забывая поглядывать по сторонам.

– Местные игроки более активны, чем те, к которым мы привыкли, – процедил князь, не обращая внимания на то, что ему не ответили. – Здесь, как я вижу, режут по живому, сгоряча, не обращая внимания на репутацию. Напоминает старые деньки на родине, а, Якоб?

– Очень, – согласился тот, кося глазом в сторону лифта.

Едва оба они переступил порог холла, как от стены отлепились две грузные фигуры в черных костюмах и пристроились позади советника. Тот, бросил на них тяжелый взгляд. А потом, увидев вдалеке, у самых дверей, ведущих на улицу, еще двоих, вздохнул с облегчением. Пожалуй, ему тоже не следовало расслабляться.

– Какая наглость, – продолжал князь, пересекая пустой и темный холл гостиницы. – Так грубо вмешаться в чужую операцию, начать стрельбу без предупреждения… Скольких мы потеряли, Якоб?

– Два наблюдателя и координатор, – скупо отозвался тот. – Наблюдатели из местных, а координатором выступал Томаш. Тот, который был с нами на озере.

– Какая потеря, – Новак замедлил шаги. – Это Томаш Озерный? Рыба?

– Он самый.

– Так глупо, – пробормотал князь, устремляясь к распахнутым охраной дверям, – пожалуй, настало время усилить нажим. К черту график. Будем играть по своим правилам. Мы слишком закостенели в этом так называемом цивилизованном мире, где все давно поделено, а границы выглажены до зеркального блеска. Здесь кровь кипит, а жизнь бьет ключом. Здесь сражаются не за пару процентов, а сразу за двести. Или все, или ничего. Так, Якоб?