Война после войны

Потом босс местной мафии продрал глаза и прибалдел ещё больше. Я только тогда понял, что снять рубашку было не самой лучшей моей затеей. У меня такой иконостас пулевых и штыковых отметин, что лучше бы я притащил голую девчонку, а я так по всей улице прошёлся. Но что сделано, то сделано.

Не раздевать же и так запуганную до дикого ужаса девочку? Мало того, что она меня узнала — некоторые несознательные обитатели трущоб мной маленьких детей пугают, так и основной ужас городского дна лицезрела во всей красе.

Для этой девочки мой босс выше, чем президент страны, министр обороны и начальник местного полицейского участка вместе взятые. Они тусуются на Олимпе практически рядом с богом, а шестёрки моего босса по земле шарятся. Он здесь царь, заместитель бога и Дева Мария до кучи. Мигнёт и уже через десяток минут её семью вырежут всю до единого человека. Как не обмочился ребёнок, не знаю.

Эта незнакомая мне малышка на тот момент даже не подозревала, что, если с её головы упадёт хотя бы один волосок, мы с Кубиком всю округу перебьём. Принцип у нас такой, надо сказать очень необычный для этих мест. Все родственники тех местных разбойников, которые пострадали по нашей вине в самые первые дни нашего появления здесь, сейчас работают в нашей структуре.

Это оказалось очень удобно. Своих людей у нас на момент открытия наших совместных предприятий с «городским ужасом» не было, а теперь нам благодарны огромное количество женщин и детей, которые не подохли с голода только благодаря нам с Кубиком.

То, что их мужья и братья отправились на кладбище только потому, что не на тех наехали, воспринимается местными жителями философски. Мстить бессмысленно, это как под дорожный каток всей семьёй улечься, а кормятся они у нас в порту, в кабаке и на складе, да и в трущобах их боятся трогать.

Был один дурной озабоченный кадр, что попытался догнать вдовушку, которая в наш кабак посудомойкой устроилась и ночью возвращалась домой. Догнал её почти у дома, но деваха вырвалась и с воплями добежала до соседей. Ну а соседи не сильно думая, уже на следующее утро вломили этого дебила нам с Кубиком.

Смельчак выжил. Даже зарабатывает теперь больше многих — крутится у билетных касс в порту. Безногому инвалиду много подают. Правда, он больше за вдовами не бегает. Жена и вдовы ему теперь без надобности. Зато взамен у него скоро голос на фальцет изменится.

Не знаю как у бывшего любителя чужих вдов со слухом, но с языком всё в норме. Свою грустную историю он рассказал всем заинтересованным лицам. Этот местный «Паваротти» так пел во весь голос, что теперь самый древний старик или маленький мальчишка ходят по самым опасным местам нашей части города, высоко задрав нос. Смельчаков в «Байресе» полно, а вот самоубийцы закончились.

Как бы то ни было, но уже через сорок минут старший брат Марко, со всем уважением к моему боссу, выкатил мне предъяву: кошелёк, замухрышку и извинения или жизнь. Этот «тормоз» всего три месяца как приехал с брательниками и соседями из Испании и покуда не понимал, с кем разговаривает. Я не стал разочаровывать придурка и перебил стрелку на утро, на ножах. Извиняться было нельзя — сразу потеряешь «лицо», и можно будет уходить из города. Да и то если убежать успеешь.

Выйдя с утряни против испанца, я понял, почему он был такой борзый. Провоцировал он не только меня, но и моего компаньона. К тому же группа его поддержки была со стволами. Правда, они Кубика не ждали с переделанным Генри MG-42, но это баш на баш, а я таких раскладов не люблю.

«Пила Гитлера», именно так в народе называется этот убойный немецкий пулемёт, аргумент, конечно же, серьёзный, но против нас пять человек с лупарами, двое с пистолетами и оборзевший до последней крайности испанец с двумя немецкими штык-ножами.

Лупара[i] тоже штука серьёзная. У некоторых она старинную картечницу напоминает, что по внешнему виду, что по наполнению в стволе, поэтому если ребята из группы поддержки моего противника ввалят по нам залпом, то меня от «Кубика» невозможно будет отличить, хотя и ростом, и комплекцией мы здорово различаемся. Две кучки фарша, равномерно перемешанные с картечью, хаотично раскидает дальше по улице. Вот такая правда жизни, но чем больше я смотрел на своих противников, тем больше их понимал.

— Что видишь Кубик? — Негромко по-русски спросил я напарника.

Мы стояли только вдвоём, рядом никого не было. Узенькая улица была пуста на десятки метров в обе стороны, но на нас смотрели сотни глаз. Было очень похоже, что местные обитатели нас уже похоронили.

— Он опасен Командир. Два ножа, он очень опасен. — Также негромко ответил Кубик.

Смотрелся мой друг очень эффектно. Станковый пулемёт Кубик легко держал в руках как «ручник», а это двенадцать килограммов. Генри приделал к нему жёсткий короб на сто патронов и дополнительную боковую рукоятку под левую руку Кубика, вместо сошек. Трёхточечный ремень дополнял картину.

На все разборки Кубик ходит только с этой «циркуляркой» и обычно для снятия всех предъяв, хватает только одного взгляда на эту передвижную огневую точку. Мой карманный «Кинг Конг» выглядит очень убедительно, но как оказалось не в этот раз.

— Плохо смотришь. Я спросил, что ты видишь, а не на что смотришь, посмотри, как испанец двигается. Он левша. Второй нож для отвода глаз. Бить будет с левой руки. Что ещё видишь? — Озадачил я Кубика.

Испанец был одет в камуфляжные штаны от немецкого десантного костюма, цветастую рубашку с жёлтым шейным платком который можно было накинуть на нижнюю часть лица, и обут в крепкие десантные ботинки.

На месте испанец не стоял. Чуть пританцовывая, он всё время двигался, одновременно вращая обоими штыками и, казалось, что перед его группой поддержки двигается раскрашенный в разные цвета фантастический павиан. Понятно, что это очень красивая постановка, но в отличие от меня выглядел испанец очень эффектно.

— Не знаю Командир. Ты прав, он левша, но он всё равно опасен. — Недоумённо пробормотал Кубик.

— Пятеро с лупарами итальянцы. Судя по тому, как держат оружие — карабинеры, наверняка знают немецкий язык. Держатся скованно, но вместе, стоят грамотно, прикрывают старшего. Это наёмная группа поддержки для количества. Первые стрелять не будут — это не их разборка. Иначе уже влупили бы из пяти стволов и всё — разборка закончена, но, если они так сделают, то даже до вечера не доживут, а здесь большинство из них наверняка с семьями.

Двое с пистолетами испанцы — родственники. Иначе себя ведут, фамильярно разговаривают с главарём, богаче одеты. Эти, если что пойдёт не по их сценарию, откроют огонь, не задумываясь, но им надо здесь обосноваться, а не завалить нас. В противном случае перебили бы нас по одному, но это, как показала практика, вариант с непредсказуемым результатом.

То есть картина та же. Если испанцы завалят кого-нибудь из нас втихую, то даже до порта не добегут, и они об этом прекрасно знают. При этом испанцы здесь уже давно. Приехали сплочённой группой. Справки о нас собрали, но на бой меня вызвали. Причём сразу выкатили немыслимую предъяву, хотя изначально неправы и должны извиняться.