Война потерянных сердец. Книга 1. Дочь всех миров

«Не знаю, почему я тебе верю», – сказал он. Но я знала. Он верил, потому что хотел верить, потому что искал надежду на что-то лучшее, несмотря на кажущуюся невозможность.

Этот простой акт веры был для моей души как освежающая влага для измученной жаждой пустыни.

– Спасибо, – прошептала я, переступая порог.

Глава 12

– Это все? Все, что ты умеешь?

Макс сидел в высокой колышущейся траве, поджав под себя ноги, и наблюдал, как мои серебристые бабочки взмывают в небо.

– Что значит «все»? – переспросила я, не веря своим ушам. – Ты серьезно?

Сложно было не обидеться на такую реакцию.

– Разве мало? – Я указала на улетающих бабочек. – Там еще был огонь, и…

– Скорее, искры, – перебил он. – Все это выглядит… слишком театрально.

– Я умею читать мысли.

– Я знаю. Демонстрировать не нужно. Я и так видел. – Макс сжал в зубах кончик ручки, не сводя глаз с пачки бумаг, которую принес с собой. – Что ты обычно делаешь, когда это происходит?

– Что делаю?

– Ты разговариваешь с ними или слушаешь?

Не понимая, к чему он клонит, я уставилась на Макса. Он поднял голову от пергаментов и встретился глазами со мной:

– Как точно ты понимаешь, что чувствуют другие? Ты слышишь слова или просто ощущения? И как ты управляешь этими чувствами?

– Управляю? – повторила я, с трудом сдержав изумленный вздох.

Неужели вальтайны и такое умеют?

Макс безрадостно рассмеялся:

– Вознесенные, ты действительно совсем недавно на Аре? Вот почему тебе следует быть здесь особенно осторожной.

Я кивнула, решив, что расспросы можно оставить на потом.

– Я чувствую эмоции, – объяснила я. – Не слова, а только…

Не найдя подходящих аранских слов для более точного объяснения, я приложила руку к сердцу:

– Большие чувства здесь.

Он кивнул, как будто прекрасно понял. Мысли вернулись к Эсмарису, к его затухающему под моим давлением сознанию, к его выражению лица, когда он упал. Но я решила не говорить об этом вслух.

– Хорошо. Ладно.

Макс положил стопку бумаг на землю и задумчиво уставился на нее. Я была практически уверена, что он не спал прошлой ночью. Когда я ложилась, он лихорадочно что-то записывал за столом и даже не удостоил меня взглядом, когда пожелал спокойной ночи. Утром я застала его на том же месте, в окружении выросших за ночь стопок книг и пергаментов, с темными кругами под глазами. Тем не менее он поприветствовал меня с непривычной энергией и почти сразу же утащил в сад, чтобы начать урок.

Никаких возражений с моей стороны не последовало. На самом деле, за последние несколько недель ничто меня так не порадовало, как это.

– Меня никто не учил. Я сама узнавала то, что нужно. Чтобы… танцевать.

Я не могла подобрать подходящее слово, пришлось остановиться на этом.

– Танцевать?

– Да.

Я щелкнула пальцами, выудив из памяти нужное:

– Выступать. В Трелле.

Понимание медленно озарило лицо Макса, немного омрачив его энтузиазм, хотя я и не поняла почему.

– Понимаю. Что ж, неудивительно, что ты самоучка.

Он фыркнул и поднялся на ноги. Я последовала его примеру хотя бы потому, что мне не нравилось, когда он смотрел на меня сверху вниз.

– Прежде всего Ордена стремятся к контролю, – начал он. – Именно для этого их и основали – чтобы убедиться, что повелители не причинят никому вреда из-за своего неведения. И тут Ордена достойно выполняют свою миссию. Как правило, повелители причиняют вред осознанно. Ну, если не считать Мофа и моих роз.

Макс на мгновение нахмурился, скорбно глядя на обугленные цветы, затем снова посмотрел на меня:

– Кажется, тебе нравится призывать, так что давай начнем с этого. И у тебя есть потенциал. Умение превращать бабочек в стекло довольно впечатляющее для вальтайна. Обычно они испытывают трудности с магией такого рода.

Он, вероятно, заметил мою улыбку, потому что тут же предостерегающе поднял палец:

– Не обольщайся. Тебе еще есть над чем поработать.

Он взял в руки маленький желтый цветок с множеством тонких длинных лепестков:

– Начнем с него. Сделай точную копию.

Задание показалось мне совсем легким, и я улыбнулась, но Макс снова поднял палец:

– Нет. Убери с лица эту самодовольную ухмылку. Мне не нужны твои фантазии на тему, как выглядит этот цветок. Мне нужен именно он. Точная копия, вплоть до мельчайших деталей.

Я перевела взгляд с Макса на маленький желтый цветок в его руке, внимательно рассмотрела слои лепестков. Я не сомневалась, что смогу справиться с заданием. Но разве это более впечатляюще, чем мои обычные фокусы? Люди жаждут зрелищ. Им хочется, чтобы волшебство поражало. И мне непременно нужно поразить Ордена, чтобы проявить себя.

– Ты уверен, что так я произведу впечатление на экзаменах? – с сомнением спросила я.

– Ты намекаешь, что я хочу ввести тебя в заблуждение?

На моем лице было ясно написано, что я не поняла ни слова из его ответа.

Макс глубоко втянул воздух сквозь зубы.

– Послушай, многие полагают, что вальтайны-фрагменты недостаточно могущественны. По общему мнению, магия вальтайнов выбеливает кожу и волосы, так что, если следовать этой логике, такие, как ты…

Такие, как я, в их глазах не обладают достаточной силой. Я кивнула, глядя на свою руку с двумя смуглыми пальцами. Золотистые отметины раньше снижали мою стоимость как рабыни, а теперь умаляют и мою ценность как вальтайна.

– Это не доказано. Но реальность такова, что многие, особенно завершенные вальтайны, будут ожидать твоего провала. Они будут специально искать повод, чтобы доказать твою несостоятельность. Мы должны постараться и посрамить этих умников в лунных робах. Но для этого ты должна довести технику до совершенства.

«Мы должны постараться». Значит, уже появилось «мы».

Должна признать, что такие перемены в его отношении приятно меня удивили: от попыток отделаться от меня до глубокой заинтересованности в моем успехе.

– Я постараюсь.

– Уж изволь. Мне и так есть чем заняться. Не хотелось бы тратить на тебя время впустую. – Макс вручил мне цветок. – Помни – точная копия.

Задание оказалось сложнее, чем я думала.

Первый цветок легко материализовался у меня в руках, мерцая серебристыми полупрозрачными оттенками. Но Макс едва взглянул и сразу же покачал головой:

– Что я тебе говорил? Это не оригинал. Это – твоя интерпретация или, что еще хуже, твое представление о том, как должен выглядеть цветок. Он не живой.