Война призраков

И Фите не нравилось, что ее отвлекают в важный момент, но у Бола водилась такая привычка. Эдду был слишком рассеян, чтобы помнить о мелочах.

— Время позднее, — заметила ШакРок, — почему ты не спишь?

Нажав на пульт, взятый со стола, ученая активировала робота, который представлял собой емкость с водой на шестиногой платформе. Машина доковыляла до таглианки и остановилась в ожидании, когда та закончит все манипуляции.

— Я просто хотел предупредить вас, — отозвался лакиш, всем видом изображая раскаяние.

— О чем? — Фита взяла стаканчик для воды и наполнила его доверху.

— Сообщить…

— Да не тяни! У меня нет времени! — ШакРок опустошила стакан, потом взяла вторую порцию.

— С шаари сняты ограничения, — сказал Бол. — Теперь они полноправные жители базы и приравнены к офицерскому составу.

Фита не сразу поняла, о чем говорит лакиш. Должно быть, слишком устала, проработав шестнадцать часов кряду.

Эдду пришлось повторить то, что он сказал. Младший научный секретарь ожидал вспышки гнева и проклятий — в прошлом Фита нередко срывалась в приступы буйства, — но сейчас этого не произошло. ШакРок выпила воду и ловко швырнула смятый одноразовый стаканчик в мусорный контейнер.

— Советник Виида сошел с ума, я полагаю, — заметила она.

— Это не Советник Виида, — сказал Бол.

— А кто же?

— Тонорим ХофСэм, новый командующий нашей ударной группировкой.

Таглианка покачала головой.

— Похоже, я всерьез отстала от жизни. Если бы базу взяли штурмом, я, пожалуй, не узнала бы об этом, пока мне к голове не приставили ствол.

Эдду с ужасом посмотрел на нее, считая, что говорить так, значит, кликать беду.

ШакРок указала на один из свободный стульев, приказывая помощнику сесть.

— Рассказывай. Что я пропустила?

— Я говорил вам, что нужно почаще устраивать перерывы. Вы совершенно не щадите себя, — завел Бол свою любимую песню, заламывая руки. — Нужен режим. Нормальное питание, нормальный сон. Как долго еще вы можете выдерживать все это? Хорошо, не хотите сам, я могу хоть чем-то помочь. Приносить еду по часам и следить…

Фита подняла руку, нетерпеливо морщась.

— Ты говоришь это в тысячный раз.

— И еще в тысячный раз повторю! — Эдду решительно выпятил нижнюю челюсть. — Потерять ученого такого ранга, как вы, для Таглианы слишком большая роскошь, особенно на пороге великого триумфа!

— Понятно, — скривилась Фита. — Тебя хорошо оболванил Виида.

Бол показался искренне оскорбленным.

— Но разве вы сами…

— Да, я сама. Я работаю во имя Великого Будущего нашего мира, все верно.

Эдду потер лоб, сбитый с толку. Иногда ему казалось, он понимает Фиту лучше даже, чем она сама, а иногда совершенно наоборот — натыкался на глухую стену. И словно видел и слышал ШакРок в первый раз. Странная женщина.

Вот и сейчас ее сарказм обезоружил Эдду, и бедняга растерял все заготовленные слова. Заметив, что помощник бессмысленно смотрит на нее, изображая младенца, ученая рассмеялась.

— Хорошо, хорошо, Эдду. Я все понимаю. Обещаю, что после нашего разговора я отправлюсь отдыхать. Просплю… двадцать часов. — Фита вопросительно приподняла бровь. — Ну? Это будет правильно?

Эдду сглотнул.

— Да, разумеется. Госпожа ШакРок, я ведь только…

— Поняла. Ты беспокоишься о моем здоровье. Спасибо тебе. Нет, правда. Я не очень-то люблю с кем-нибудь сближаться, к кому-то привязываться, кого-то жалеть, поэтому меня удивляет чья-то забота. Да, мне это странно, к этому я не привыкла. Но спасибо. Видимо, подобные вещи для тебя много значат Эдду?

Фита ждала, подозревая, что задела Бола за живое, однако он сам виноват: строит из себя няньку.

Она действительно не привыкла к заботе со стороны, она родилась, жила и училась в мире, где правит балом конкуренция. Как в джунглях. Фита научилась быть сильной, выживать. И где-то на пути к научному успеху определенно растеряла умение видеть в окружающих не только соперников или инструменты для достижения цели. Вокруг были живые существа, да, и такие, как Эдду, в том числе, с его трогательной заботой. Фита даже подумала на секунду, что Бол воспринимает ее как мать, ведь она старшего его почти вдвое.

В любом случае, сейчас не время для сантиментов.

— Много, — кивнул лакиш, — простите, если позволил себе лишнее.

— Ничего. Итак… просто расскажи мне, чего я пропустила с момента прилета на Хоркем.

Эдду положил руки на колени и глубоко вздохнул, напоминая ученика, явившегося сдавать экзамен.

— Суть в том, что сегодня на совещании по тактическим вопросам Тонорим ХофСэм и Советник Виида поссорились.

— Вот так сразу? Из-за чего же?

— Генерал горяч. Похоже, Виида недооценил его принципиальности. Тонорим потребовал от Советника смягчить режим для шаари и положить конец их изоляции.

— Значит, это он рехнулся, — стукнула ладонью по краю стола Фита. — Хочет всю мою работу спустить в клоаку, да?

— Тонориму нужны свободные союзники. Так он сказал, не побоявшись выступить против Вииды при всех. Хибранийцы видели.

Глаза Фиты блеснули гневом.

— Молодой выскочка сразу принялся наводить свои порядки… Так что дальше?

— Мне рассказал обо всем Рибро ПакЛан. Он считает, вы должны знать. И повлиять на ситуацию.

— Каким образом? Подожди. Давай сначала дойдем из точки А в точку Б, а потом решим, что предпринять.

— Да, госпожа ШакРок. После совещания Советник вызвал Тонорима к себе, чтобы кое-что ему разъяснить. В частности, что авторитет такого большого политика просто недопустимо втаптывать в грязь перед подчиненными, тем более, чужаками-варварами. Генерал совершил если не преступление, то весьма серьезный проступок.

— Надо думать, — мрачно отозвалась ученая.

— Однако Тонорим, вместо того, чтобы покаяться и извиниться перед Советником, который, по сути, спас его от конфликта в Генштабе, продолжил настаивать на своем. Освободить шаари, дать им все права!

— Мальчишка далеко пойдет…

— Что? — Из-за того, что Фита последние слова пробормотала себе под нос, лакиш их не услышал.

В ответ ученая помотала головой: неважно.

— И тут случилась очередная неприятность — Советник перебрал «Эфирной девы» и отключился.

ШакРок подняла на Эдду удивленные глаза. Секунду казалось, она что-то скажет, но потом расхохоталась во все горло. Бол вздрогнул, услышав ее смех, серию неприятных скрипучих звуков.

— Почему вы смеетесь? — с изумлением произнес он.