Война с нагами.

Вадим постоял пару минут, раздумывая над тем, стоит ли ему туда лезть: вполне возможно, что он спуститься и на кого-нибудь нарвется и его сожрут, а с другой стороны он дал слово, что доставит тело Волка к нему в кузницу, в его секретную комнату.

Не просто же так Воислав ему об этом говорил, наверняка можно его оживить, он же говорил, что даже если оторвут голову, то шанс все равно есть, главное, сложить все части вместе. Слава же оборотень, а их убить трудно, если судить по народным сказаниям и мифам. Впрочем, там нигде не говорится о том, сколько может пробыть тело в мертвом состоянии, возможно чем больше пройдет времени с момента смерти, тем меньше шансов на оживление. Он вздохнул. А что делать?

Придется лезть, все равно иного прохода нет, и надо поторапливаться.

Крот вздохнул и полез в дыру, отчетливо понимая, что делает очередную глупость, но остановиться не мог — слово дал. Скоро ход сузился настолько, что он пополз на четвереньках, толкая перед собой тело Волка, которое цеплялось за все, что встречалось в проходе: за куски арматуры, ветки, камни. Его скорость замедлилась, кроме того, мешал меч за спиной, разгрузка, но больше всего то, что руками он ощущал мертвое тело.

У каждого нормального человека труп вызывает инстинктивное отвращение; его безвольность, холодная кожа, потерянная гибкость членов заставляет что-то внутри нас брезгливо кривиться и морщиться даже в том случае, если этот человек был близок нам при жизни. Откуда-то мы знаем, что человека внутри мертвого тела уже нет, он ушел, а то, что осталось, лишь тлен и смерть в чистом виде.

Именно поэтому люди стремятся как можно быстрее избавиться от мертвого тела. Сейчас Вадиму приходилось себя уговаривать, что Волк не умер, а просто спит или находится в коме. Впрочем, этому имелись кое-какие подтверждения. Конечно, дыхания не было, но иногда ему казалось, что он слышит стук сердца, нечасто, может быть один удар в минуту, но оно билось. Хотя возможно, он это себе придумал.

Наконец, ход закончился, и он вывалился в очередной туннель, сначала сбросив туда тело Волка, которое с очень неприятным треском стукнулось головой о бетон, отчего у него внутри мерзко похолодело. Если разобьет Славе голову, то тот может не ожить, без мозга никто не живет, не зря он так о своей голове беспокоился.

Он спрыгнул вниз, поднял Воислава и потрогал череп: повезло, вроде целый, потом сел на бетонный пол и тихо заплакал, уже не пытаясь сдерживать свои эмоции. Итак в его жизни не все хорошо, да еще Волк умер, и он тащится с его телом неизвестно куда — может, даже в логово нагов, а других вариантов нет. И вообще кто сказал, что человек выбирает судьбу? Это она его выбирает и загоняет в такое непроходимое и вонючее дерьмо, что он потом бесконечно долго из него выбирается, а кто-то сверху на это смотрит и наслаждается. Обязательно есть тот, кто смотрит сверху, иначе все теряет смысл, иначе не было бы так мерзко в этом мире.

Он пошарил по карманам Воислава, нашел фляжку со спиртов и выпил всего один глоток, но его хватило, чтобы чуточку поднять настроение.

Вадим стащил уже ненужный безнадежно испорченный ядом костюм химзащиты со Славы и заметил, что дымящаяся рана на груди стала меньше, по краям появился валик из молодой кожи. Это его порадовало: похоже, какая-то регенерация в теле Волка происходила, а значит, он не был окончательно и бесповоротно мертв: в трупе новые клетки не растут. От этой простой в общем-то мысли ему стало легче, он положил фляжку обратно Воиславу в карман.

Вокруг лежала плотная бархатистая тьма, в которой вязли все звуки. Глаза не видели ничего. Если бы он был обычным человеком, то наверное, сошел бы с ума от страха и безнадежности.

Крот закрыл глаза и перешел на свое новое зрение: сейчас он находился на третьем уровне, вниз уходило не меньше пяти, вверх два и именно через них требовалось найти путь на поверхность. Прохода наверх Вадим пока не видел: дальше ста метров для него все сливалось в серой мешанине, а сфокусировать, увеличить, лучше рассмотреть его не мог — что-то мешало.

Он взвалил тело на плечо и потащился дальше, с каждым шагом уходя от завода, от Бориса с его командой, от машины Волка и возможной помощи. Это было плохо, но другого пути просто не имелось.

У него не было ни фонаря, ни нормальной одежды, ни респиратора — ничего из того, что нужно тому, кто спускается в подземелье. Было лишь новое зрение, которое позволяло что-то разглядеть впереди и не спотыкаться через каждый шаг, наталкиваясь на всевозможные предметы, которых хватало в подземелье. Главное, что ему не хватало, так это карты, которая позволила бы наметить маршрут на поверхность. Тяжело идти неведомо куда.

Без плана коммуникаций под землей можно скитаться бесконечно долго, пока человек не умрет от голода. Без карты можно бродить по одним и тем же местам, так как проходы в другие туннели часто скрыты за кучами мусора или завалами, и найти их даже с его новым зрением почти невозможно. Вадим шел, все больше понимая, в какое неприятное положение попал, и словно в подтверждение его печальных мыслей, туннель закончился очередным тупиком, точнее большим завалом. Здесь он положил тело Волка на землю, и долго бродил вокруг, пока не обнаружил очередную дыру, ведущую вниз. Почему-то этот проход он не смог увидеть, а нашел только благодаря запаху серпентария, который исходил от него.

Крот выругался, все больше понимая, что лезет туда, откуда ему не возвратиться. На этот раз ход оказался коротким, буквально через десять метров он вывалился в очередной туннель на этот раз в пролом в боковое стене, так что в этот раз Волку не пришлось вновь лететь с высоты на бетонный пол. В этом месте что-то было не так, внутри появилось гнетущее ощущение обреченности, а через пару шагов стало понятно отчего: в воздухе ощутимо запахло змеями, а под ногами стали хрустеть кости сначала собак и кошек, а потом и людей.

Сердце у Вадима гулко и быстро забилось, чувство опасности завизжало о том, что дальше идти нельзя.

— Лада, где же твоя удача, которую ты мне обещала наколдовать? — прошептал он. — Еще немного и мне придет конец, и никто не поможет, не спасет. Дай удачи, ведунья, немного, всего лишь чуточку, даже не для меня, для Волка, она ему больше нужна. Я то может еще выберусь, а у него вообще нет ни единого шанса. Мне тащить его тяжело, я устал, хочу есть и спать. Помоги, милая…

Он выругался и полез в очередной ход. С телом Волка явно что-то происходило, оно то становилось горячим, иногда даже скользким от выступившего пота, а потом снова делалось холодным. Оно по-прежнему гнулось во все стороны и было тяжелым, как всегда бывает у мертвых, но Вадим теперь был уверен, что оно просто находится в странном состоянии между жизнью и смертью, и это добавляло ему решительности доставить напарника в секретную комнату его кузницы, где тот сможет ожить. Камешек на груди грел кожу, снимая усталость и страх, который он испытывал, вдыхая змеиный запах. Пока все было плохо. Он шел не туда, куда ему нужно, и не мог ничего изменить. Хорошо еще, что мог что-то видеть, пусть плохо и в сером свете.