Война в потемках
Шрифт:
На экране с бешеной скоростью замелькали, рассыпаясь и строясь, призрачные узоры. Столь же внезапно изображение восстановилось. Но оно было совсем другим — перед ними была рубка чужого корабля. Одновременно ожили динамики дальней видеосвязи, но разобрать слова было нельзя. Все в Центральной потрясенно застыли.
Рубка вполне подходила к зловещей конструкции звездолета — просторное помещение с ребристыми стенами из того же синевато-серого металла, с редкими лампами, заливающими его зеленовато-белым светом. К ним лепились какие-то странные приборы и целые созвездия однотонных экранчиков. Мгновение спустя внимание Вэру переключилось на находящихся в ней существ.
И его сердце замерло на целую секунду.
Он был готов увидеть самые невероятные создания, подробно описанные в «Темной
В одно мгновение он понял все. «Темная Сущность» не лгала — и он, и все ему подобные не более чем случайно выжившие потомки беглых рабов. А вот эти богомерзкие твари — и есть истинные хозяева всех и всего.
Вэру душили ненависть и страх, но пока что он не мог поверить, что Советники предстали перед ним наяву. Они, несомненно, видели его — что бы ни заменяло им зрение — по системе видеосвязи и смотрели на своих одичавших рабов с таким же презрением, с каким сами файа смотрели на пустынных лемуров — выродившиеся подобия людей. Анмай понял, что сама разница в их уровне развития — несчетные тысячелетия свободного развития миров, открытых просторам Вселенной, — означает конец их жалкой, вторичной, уничтожившей себя цивилизации. Другие тоже это поняли. Они, низко пригнувшись, бросились прочь — в несколько секунд Центральная опустела. Вэру остался один, — если не считать неподвижно застывшей Хьютай. Он замер в растерянности — и в то же мгновение на них обрушился удар.
Когда экраны внешнего наблюдения залил ослепительный свет, он понял, что труба реактора звездолета Альянса, с ее сверхмощными магнитами, одновременно была чудовищным орудием — лазером на свободных электронах. Луч диаметром в двести метров вмиг прошил тучи и ударил прямо в Цитадель Хаоса. Под неистовым напором света, более твердого, чем сталь, колоссальное бронированное сооружение вспыхнуло и исчезло в сиянии радиации, мгновенно превратившись в плазму. На его месте вздулась огромная полусфера испепеляющего пламени. Пол Центральной мягко ушел у Вэру из-под ног — амортизаторы работали, но он мог представить, что творится снаружи. Ударная волна крушила купола и антенны телескопов, вышибала ворота авиационных ангаров, сминая и разбрасывая взрывавшиеся самолеты. А пламя все не гасло. Судя по всему, мощность лазера была равна мощности водородной бомбы — только взрыв был непрерывным. Он видел, как хлынувшие из раскрывшихся люков потоки бешено пенящейся воды стремительно заливали зал про-Эвергета — сработала антисейсмическая защита.
Луч продолжал вгрызаться в плато, рассекая мили скал, как масло. Анмай понял, что никакая глубина укрытий не спасет от этого оружия. Он не знал, сколько времени потребуется лазеру, чтобы превратить весь Хаос в море расплавленного камня — часы или минуты — но жить ему явно осталось недолго.
Его охватила холодная, беспощадная ярость — желание уничтожить Советников, неважно, возможно это или нет. Анмай подошел к пульту управления Стражами. Программа на случай нападения извне была уже составлена, ему оставалось только активировать ее…
Индикаторы замигали, подтверждая захват цели, и вдруг погасли — заряды взорвались еще до того, как Стражи были наведены на корабль. Анмай не знал, как они это сделали, но понял, что ему осталось лишь одно.
Подойдя к пульту управления про-Эвергетом он остановился, вспомнив, что программа еще не готова. Впрочем, будь она и готова, это бы не помогло ему — все компьютеры Центральной одновременно сошли с ума.
Анмай знал, какой риск связан с использованием ручного управления столь могущественной силой, но выбора у него не осталось. Чувствуя, как под ногами качается пол, он уселся у пульта. Его ладони быстро порхали по клавишам. Он не мог точно определить координаты корабля Альянса, и подводить к нему сферу поражения приходилось наугад — приборы не действовали и лишь на главном экране застыли равнодушные туши Советников — для них все его усилия были бессмысленной испуганной
возней умирающего, загнанного зверя. Наверху бушевало ослепительное пламя — даже отблесков луча было достаточно, чтобы камень на склонах скал начал плавиться.Анмай зафиксировал координаты и с замиранием сердца включил про-Эвергет. В то же мгновение его словно вывернуло наизнанку — фокусировка была неточной, но в условиях непрерывного землетрясения другой она и не могла быть. Советники дернулись, их рабов охватила лихорадочная активность — они явно поняли, чем их атакуют, однако его прицел был неверен.
Ощущение не было столь сильным как в тот, первый раз, но все же Анмай тяжело оперся о пульт, вздрагивая от страха и нестерпимой боли. В его голове кружились странные видения и ему казалось, что она сейчас взорвется. Ему нужно было сдвинуть фокус про-Эвергета — попытаться поймать в него звездолет, пока его лазер не разрушил основные сооружения плато, — но он даже не мог пошевелиться. Страх то отступал, то накатывал волнами. Вдруг ему вспомнилось, как он лежал у подножия скалы, думая лишь об одном — что ему нужно двигаться ради своей жизни, несмотря на парализующую боль. И, как тогда, его охватил жар, боль отступила. Он только не знал, действует ли он наяву или все это ему уже лишь кажется. Ощущение хаоса стало столь сильным, что Вэру нестерпимо хотелось потерять сознание. Неожиданно ярко он увидел, как Советники съежились от дикого ужаса — он все же поймал их. Они скорчились, упали и исчезли. Экран погас.
В то же мгновение прекратились толчки, исчез страх. Затем на главном экране вновь появилось изображение звездолета — оно ничуть не изменилось. Вэру встал, на секунду закрыв глаза. Голова кружилась, но все остальное, вроде, было в порядке. Хьютай всхлипывала, лежа на полу. Когда он поднял ее, она обхватила его за шею. В Центральную начали возвращаться операторы, у всех на лицах застыло выражение растерянности и стыда. Они стали наперебой расспрашивать его, но Анмай не сразу решился сказать им, что все уже кончено.
— Теперь у нас есть собственный межзвездный корабль, — Анмай внимательно рассматривал изображение, переданное со спутника-наблюдателя, — если мы сможем проникнуть внутрь.
После битвы прошел уже час. Все успокоилось. Удар не вызвал больших разрушений — пострадала только Цитадель Хаоса, и так пустая. К его удивлению, часть крепости уцелела — она нависала над пробитой лазером двухмильной пропастью, словно сломанное крыло. От нее тянулось узкое ущелье глубиной в четыре вэйда, — Советники как-то нащупали про-Эвергет и уже навели на него луч, но тот не успел углубиться в дно озера. Сейчас сверху непрерывно падал пепел и пемза — все, что осталось от миллиардов тонн испаренного за минуту боя базальта.
На плато шла спешная подготовка к запуску трех ракет с экипажами — они должны были вплотную обследовать звездолет и попытаться проникнуть внутрь. Уже удалось обнаружить стыковочные узлы для атмосферных шаттлов и, если им удастся разобраться в их управлении…
Анмай знал, что там должна быть библиотека — неважно какая, но содержащая массу бесценной информации. Если только им удастся ее понять! Но с этим вряд ли могли возникнуть проблемы. Он уже знал, что язык Межрасового Альянса и древний язык Фамайа — суть одно и то же.
— И мы сможем лететь, куда захотим? — Хьютай склонилась над изображением.
— Вряд ли. Сначала нам надо разобраться во всем там, на это уйдут годы. Но срок наших работ сократился на многие столетия. Это величайший подарок судьбы — но и испытание тоже! Через шесть месяцев сюда может прилететь второй корабль. Если и он не вернется — может прибыть целый флот… года через два или три.
— Но они уже ничего не смогут с нами сделать, — удивилась Хьютай.
Анмай хмуро улыбнулся.
— Для уничтожения планеты вовсе необязательно посылать к ней армады межзвездных дредноутов и высаживать миллионный десант: достаточно одной ракеты-снаряда, летящей с субсветовой скоростью. Такой удар нельзя отразить: свет не позволит увидеть то, что движется почти со скоростью света. Даже если масса ракеты будет составлять всего восемьсот тонн, она превратит наш мир в мертвое небесное тело: возникшая при взрыве ударная волна в твердой, жидкой и газообразной материи сметет с лица Уарка все живое, и нас, и наши укрытия. Если такой снаряд будет выпущен, у нас не останется шансов. Тут все зависит от удачи — нам либо повезет, либо нет.