Война во времени
Шрифт:
Надо же! Бывают разве такие совпадения? Книжка — и настоящая первобытная пещера с настоящими первобытными людьми!
Или? В душе девочки снова проснулись давние подозрения. Или они всё же из-за этого камня летают по неким книжным мирам? Которые существуют лишь в их воображении? Что-то слышала она по телевизору, что австралийские аборигены верят в «Страну Сновидений». Откуда все якобы появляются и куда уходят после смерти. Может, аборигены не так уж далеки от истины? Они ж тоже первобытные, они ещё всякими позднейшими верованиями и религиями не пришлёпнуты… И вот оказалось, что есть такая страна на самом деле, а они втроём в неё каким-то
Но она вспомнила кровь, пульсирующую из ран Антона, и подавила в себе эту мысль. Сновидения сновидениями, но раны были настоящими. Голод был настоящий. Колкая трава под ногами была настоящей. И ящеры… Как срывались капли воды с тех зверюг, в море, — это было слишком как во сне, чтобы быть как во сне…
Но всё же она решила попозже, если будет минутка, поделиться этими соображениями с Сашей. Если и у него есть ощущение сна, то…
Ну и что?
Ой, непонятно всё как…
Этот «урок иностранного» произошёл после двух важных событий.
Первое — уже описанный «ужин». После которого в животах у ребят стало тепло и уютно. И второе — признание новыми знакомыми «прав и полномочий» троицы.
Собственно, еда и была таким признанием: Алина где-то читала, что для раннеисторических обществ гостеприимство было не свойством доброты душевной и не признаком сострадания или благожелательности. Вкусить совместно пищу означало стать — пусть и на время — членами одного рода, одного племени. Стать своими, проще говоря. А свои не выдадут, не нанесут удар в спину, не убьют, наконец, если это покажется выгодным.
Так что, в общем, Сашка, видать, большое уважение внушил своим рассказом, коли вождь первобытных решил таким вот образом обеспечить лояльность пришельцев.
Ещё больше это подчеркнула последовавшая затем сцена. Выглядела она очень ритуально, да, похоже, такой и была.
После еды предводитель первобытных встал и обратился к Саше. Теперь, после того как схлынуло напряжение первым минут знакомства, речь его уже не казалась набором одних горловых согласных. Конечно, она не стала плавной и гладкой. И ни один вменяемый человек, не сравнил бы её с песнею. Но какая-то ритмика в словах мужика была. И звуки сейчас как-то странно напоминали звуки природы. Было и вот это самое «грр-грх», словно перекатывание камней, и шипение, как звук дождя, и присвист, похожий на птичий.
Ну да, сообразила Алина, так, наверное, и должно быть. Эти люди проводят же на природе всю жизнь. И язык их не может не отражать звуки, с которыми они имеют дело. А природе не больно-то услышишь звонкие согласные типа «м» или «н». Разве что «мяу» от кошки. Но кошку в этой пещере явно ещё не приручили.
Девочка мимолётно вздохнула по своей ласковой Ксюше. Ксюша, правда, была зверьком своенравным, и Альку старалась своими царапками держать на расстоянии. После того, как та её затискала, ещё будучи сама малышкой. Но всё же часто Ксюша сама вспрыгивала на колени и принималась урчать, делая мир вокруг себя уютным и тёплым. И уж в этом-то мире, куда они так нелепо и неожиданно попали, то её мурлыканье кажется вообще едва не самым лучшим, что бывает…
Как-то она там, Ксюша? Вспоминает ли?
Тем временем вождь речь свою закончил. Копьё, что взял до этого в руки, положил перед собою на землю. Выпрямился. Расставил руки в стороны.
Какой же здоровущий лось, а!
Голову вождь при этом закинул назад, не забывая,
впрочем, следить за Сашкой через опущенные глаза. Потом приложил обе руки к груди, наклонился, поднял копьё и протянул его мальчику, повернув остриём к себе. Жесты были понятны без слов: вот, дескать, стою я перед тобою с открытой грудью, беззащитный. А потом и вовсе отдаю тебе своё оружие. Коли, если хочешь, а я тебе доверяю!Сашка, молодец, догадался. Бывает он тугодум на уроках, но тут не сплоховал. Он точно так же положил копьё на землю (правда, перед этим его пришлось поднять, поскольку беззаботный Гуся и не думал держать его при себе). Затем вновь положил. Точно так же, как и хозяин пещеры, постоял, раскинул руки, запрокинув голову. Затем прижал руки к груди. Снова наклонился, поднял своё заслуженное копьё в потёках ящеровой крови и протянул его вождю.
Все вокруг заулыбались. Да, дома, в Москве, Алина от такой улыбочки постаралась бы на другую сторону улицы перейти… Но в искренности чувств местных можно было не сомневаться. А что лица у них… скажем, грубоваты — так на то они и неандертальцы. Предки людей.
Или, может, не предки. Антон говорил что-то по этому поводу — дескать, биологически люди и неандертальцы представляют собою две разные ветки человеческого генеалогического древа. Когда-то у них был общий предок, но никто не знает — кто именно. Но всё равно, дескать, неандертальцы стояли на более низкой ступени развития, потому конкуренцию с людьми не выдержали и вымерли.
Может, и так. Но не тут. Тут «вымершие» улыбаются вполне жизнерадостно. Хотя и жутковато.
Интересно, а нею они чем будут обмениваться? — подумала девочка. У неё-то никакого копья нету.
Но, как оказалось, с ней никто никакого дела не собирался иметь вовсе. Она была при Сашке, и этим, видимо, всё должно было быть сказано. Вождь лишь мелком мазнул её взглядом своих тёмных глаз и что-то сказал своим, подняв Гусин подарок над головой.
Даже обидно.
То, что они имеют дело с неандертальцами, Саша и Алина предположили ещё утром. Когда тревога и суета ночи отодвинулись в прошлое, за успокаивающую занавесь сна.
А вообще интересно: для них продолжалась практически два раза подряд! Сначала эта битва с последним динозавром, потом отчаянные поиски камня в ночной жути, потом серый намёк на утро… И снова ночь. Уже в пещере.
Но утро, как пели в какой-то песенке, приходит всегда. И когда они оба проснулись возле Антона, разбуженные шумом в пещере, то вчерашние страхи и происшествия уже словно подёрнулись дымкой. Они были, но уже как бы не по-настоящему. Или не с ними.
В пещере было движение. Вчерашний костёр почти затух — вопреки книжке, никто тут не собирался вечно поддерживать огонь. Люди двигались мимо него, тёмными тенями показываясь на фоне голубого неправильного треугольника выхода из пещеры. Кто-то, наоборот, появлялся на входе и присоединялся к тем, кто внутри.
Непонятное, в общем, движение.
А отдельная живописная группа местных жителей, оказывается, стояла вокруг гостей и жадно рассматривала их. Жадно, но молча. Человек восемь. Дети. От сущей мелюзги до мальчишек лет девяти. У некоторых пальцы во рту. Все, кроме самых старших, голяком.
Прямо Африка какая, где белых людей впервые увидели!
Алине даже стало чуточке не по себе под этими взглядами. Ничего у неё не порвалось, ничего не видно из того, что нельзя никому показывать?