Война всех против всех

Поэтому я, продолжая смотреть ей в глаза, сделал два шага вперед. Если Лаэлия сейчас вытянет руку, то вонзит меч мне прямо в живот. Но я решил рискнуть и поставить на кон все, в том числе и свою глупую распутную жизнь, о которой, собственно говоря, действительно, нечего было жалеть. Потому что, как и говорила недавно девушка, меня еще не за что было любить и уважать, поскольку я так и не сделал еще ничего выдающегося и полезного для других людей.

— Я тебя предупреждаю, Моммилус, — яростно сказала Лаэлия. — Я это не твои доступные шлюшки, готовые прыгнуть в твою постель по первому щелчку пальцев. Еще один шаг и я вспорю твое брюхо. Не доводи меня до греха.

— Если хочешь, сделай это, — сказал я. — Если ты не признаешь во мне человека, который пытается улучшить свою жизнь и жизнь своих подданных, если ты вообще не видишь во мне человека, достойного твоей любви, то ни о чем не волнуйся и просто возьми и вспори мне брюхо. Я только прошу после этого еще отрубить мне голову, чтобы я не мучился так долго. Впрочем, если ты хочешь насладиться зрелищем моих страданий, то отрубать ничего не надо.

Я шагнул вперед и взялся за острый, как бритва клинок обеими руками, затем приблизил его к своей груди и прошептал, глядя Лаэлии в глаза:

— А еще ты можешь просто вонзить этот меч мне в грудь и покончить со мной раз и навсегда. Мерзкий Момиллус больше никогда не будет мозолить тебе глаза.

Я почувствовал, как по моим рукам течет кровь, но не опускал взгляда, пронзая девушку пристальным взором. Она тоже в бешенстве глядела на меня и какое-то время я и вправду был уверен, что мой жизненный путь будет окончен сейчас вот здесь. А затем она вдруг отвела взгляд, обмякла, опустила меч к земле и пробормотала:

— Не могу… Не могу тебя убить, мерзкий ты уродец.

Я подошел к ней вплотную и прошептал:

— Если не можешь убить, тогда люби, — схватил за руку и снова полез целоваться.

Поначалу Лаэлия снова с удовольствием ответила на мои жаркие поцелуи. Она тоже схватила меня свободной рукой и прижала к себе, а затем даже еще немного задрожала от нетерпения.

Я провел руками у нее под туникой, задрал нижние края и коснулся бархатистой кожи на поясе и упругих ягодицах, задел внутреннюю часть бедер, отчего Лаэлия задрожала еще больше. Я задрал и свою тунику тоже, заткнув нижние края за пояс и оставшись, таким образом, голым ниже пояса. Затем я снова совершил ошибку, попытавшись снять с нее доспехи.

Не знаю почему, но она снова превратилась в разъяренную фурию. Засверкала глазами, прорычала:

— Я же предупреждала тебя, что отрежу член, если полезешь!

Меч так и остался у нее в руке и в то же мгновение она ловко схватила мой восставший детородный орган, как раз удобно поместившийся ей в ладонь, и быстро замахнулась, намереваясь его отрубить. Тоненько взвизгнув:

— Только не это! — я хотел вырваться из ее хватки, но это оказалось невозможно.

Меч неуклонно опускался вниз, а остаться евнухом для меня было бы хуже смерти. Поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как подставить свою левую руку в отчаянной попытке предотвратить кастрацию.

Лезвие обрушилось на мою руку и сначала я услышал хруст и стук, и только затем почувствовал дикую боль. Глянув вниз, я увидел, что меч ударил мне по предплечью сверху, но, кажется, не перерубил мою руку, а только сломал кость. Впрочем, боль все равно была жесточайшая.

Лаэлия, однако, на этом не угомонилась. Закричав:

— Я же предупреждала тебя, урод! — она вырвала меч из раны на руке и снова занесла его, продолжая при этом удерживать мое изрядно уменьшившееся в размерах мужское достоинство в другой руке.

Я тоже закричал и попытался заслониться от нее, уворачиваясь в сторону, но это было бесполезно и Лаэлия ударила меня по бедру. На этот раз боли было меньше, все-таки моя туника несколько смягчила удар и он пришелся по касательной.

— Ведь я предупреждала тебя, Моммилус, что убью, как бешеную собаку! — снова зарычала девушка и опять замахнулась мечом.

Да сколько можно, в конце-то концов. Хорошо еще, что уворачиваясь от нее во время второго удара, я успел вытащить свой член из ее руки и теперь можно сказать, освободился. Но уйти от девушки с таким большим боевым опытом было непросто и она опять достала меня, на этот раз по ноге, продолжая все также метить мне ниже пояса.

Хорошо, раз так, я должен попробовать вывести ее из строя, решил я и развернувшись к ней лицом, все также с задранной туникой и болтающимся достоинством, бросился навстречу.

Мой маневр оказался для Лаэлии чуточку неожиданным, потому что она ожидала, моего бегства от нее и не думала, что я пойду в контратаку. Это дало мне пару драгоценных мгновений, во время которых я успел добежать до сумасшедшей девушки и столкнуться с ней, причем Лаэлия как раз снова замахнулась мечом и угодила мне по лбу рукоятью.

Перед глазами у меня сначала разлетелись желтые круги, а затем настала сплошная темнота.

Сколько я пробыл без сознания, не знаю, но, очевидно, не так уж и долго, всего пару минут, а то и меньше. Очнувшись, я думал, что уже попал в новое тело, но затем почувствовал, как мою руку туго стягивают перевязкой, а Лаэлия поспешно шепчет:

— Ромул, милый, любимый, пожалуйста, не умирай!

Сначала я не поверил своим ушам и так и продолжал лежать с закрытыми глазами, в то время как девушка тормошила меня, пыталась остановить кровь, отрывая куски своей туники, потому что я слышал треск ткани, а затем обняла меня и поцеловала в губы и снова зашептала:

— Ромул, миленький, пожалуйста, не умирай! Какая же я дура, великие боги, какая же я дура! Что я наделала! Как я могла ранить его!

И напоследок, ко всему тому невероятному безумству, что творилось в последние минуты, будто бы всего этого было мало, сверху на меня лежащего беспомощно и с закрытыми глазами, упали горячие соленые капли. Вот уж чего я действительно ожидал меньше всего, так это того, что Лаэлия заплачет при виде моего поверженного тела.

Тут надо признаться, что пытаясь привести меня в чувство и беспрестанно сокрушаясь о своей глупости, девушка сама не заметила, как прижалась ко мне обнаженными бедрами. Даже не открывая глаз, я ощущал ее голое бедро рядом со своей ногой, потому что она, как я уже сказал, видимо, отрывала куски своей туники прямо снизу, не снимая доспехов. Сейчас, получается, она сидела рядом со мной на коленях, почти обнаженная по пояс, также, как и я, обнимая при этом и прижимая к своей груди.

Чтобы проверить свою догадку, я чуточку приоткрыл глаза, стараясь не обращать внимания на дикую боль в ноге и руке и тут же убедился, что дело обстоит именно так, как я и предполагал. Более того, поскольку Лаэлия держала меня, как ребенка, прижимая к груди, я вдобавок к ее длинным обнаженным бедрам еще и заметил в прорези доспехов прекрасные полушария ее груди.

Короче говоря, все это божественное зрелище привело в движение всю мою мужскую силу, так и оставшуюся на всеобщее обозрение, а затем я вдруг услышал, как Лаэлия сначала причитает: