Война за корону

— В таком случае ты знаешь обо мне и моём отце, а также его друзьях, намного больше, чем я, — холодно ответил Санджиф. — И уверен, даже больше, чем они сами.

— Не лез бы ты в бутылку. Я же не обвиняю…

— Думаю, здесь, как и везде, существует презумпция невиновности, — произнесла Маша, до сей поры покладисто молчавшая и потому незаметная. — Пока против Ингена выступили именно Совет и его войска — я ведь правильно понимаю? А Совет — это в первую очередь представители знати.

— Не только. Ещё магистерии и — заметь! — выборные главы магических округов Дневного мира. Они у вас, кажется, губернаторами называются.

— А что, российские войска сюда уже тоже введены?

— Маш, ну откуда мне знать? Газет сюда не привозят… Нет, ну вряд ли, конечно…

— Вот и получается, что в основном против роялистов выступают всё те же дворяне, или как у вас их называют. Я, конечно, говорю о тех, кто водит войска. Магистерии ведь, как я понимаю, в основном управляют городами.

— Ну грубо говоря…

— Вот и получается…

— Ты это не мне объясни, а им! Я-то в любом случае на вашей стороне, хотя и считаю, что знати давно пора не землями своими управлять, поплёвывая, а идти зарабатывать деньги своим горбом!

— Кто же, в таком случае, будет управлять землями?.. Ладно, бестолковый спор.

— Я считаю, что объяснять что-либо людям, которые в запале, да ещё серьёзно боятся за свою жизнь — и, согласись, не безосновательно! — бесполезное занятие, — вставила Маша.

— Но делать-то мне что предлагаете? Подходить к каждому и объяснять, что я не заодно с Ферранайром и Ирбалом, а также их семьями, и что я не роялист?!

— А у тебя будет время? — усмехнулась архангелогородка. — Слушай, я думаю, тебе лучше было бы просто не обращать на это внимания. Как делает Санджиф.

— Ну например, — усмехнулся сын лорда, задорно поглядывая на Машу.

— И ты полагаешь, это так легко — не обращать внимания на подобное? — возмутился Илья, но очень умеренно.

В самом деле, можно кипеть от возмущения сколько угодно, но тем, кому он может объяснить, как в действительности обстоят дела, ничего объяснять и не надо. Егор, Фёдор, Сева… Беджар и Амдал… Инара и Вджера, хоть они и девицы, но их поддержка приятна. Приятно даже то, что за него с таким пылом вступилась Искра, хотя во всём остальном она — совершенно невыносимое существо.

— Нет, но какие у тебя есть варианты?

— Хм…

— Время рано или поздно расставит всё по своим местам, — отпрыск знатного дома глянул на часы. — Идём. Пора на урок.

Илья поёжился — мысль о том, что снова придётся столкнуться с толпой парней, настроенных к нему столь ожесточённо, была до крайности неприятна, и он напрягся, в который раз позавидовав умению друга держаться с поразительным достоинством и невозмутимостью в любой, самой напряжённой ситуации.

ГЛАВА 3

Резкая неприязнь, которую Илья внезапно обнаружил по отношению к нему доброй половины одноклассников, стала для него на редкость неприятным открытием. Он поймал себя на мысли, что теперь находится почти в положении Ирбала, и это, наверное, должно было до определённой степени сблизить его с бывшим недругом, который к тому же оказался совсем не трусом — трус бы рванул из школы вслед за Ферранайром.

Ирбал же держался презрительно и надменно, и порой в его жестах и осанке проскальзывало что-то санджифовское, хотя благородным происхождением и соответствующим воспитанием сын бизнесмена похвастаться не мог. Илья от удивления и отчаяния стал присматриваться к нему, но быстро махнул рукой на эту затею — по-настоящему наладить отношения с лучшим другом Ферранайра он не сможет никогда, даже если тот на деле докажет, что не только смел, но и другими достоинствами обладает в полной мере.

В конце концов Илье в любом случае было легче, чем Ирбалу — ведь на стороне Ферранайрова приятеля не стоял Санджиф, человек, способный вести себя так, что чужое недоброжелательство и даже оскорбления отскакивали от него, как каучуковый мячик от стенки. С Ильёй была Мирним, ожесточённая всеобщими обвинениями и демонстративно преданная своему парню. С ним продолжали дружески общаться Фёдор и Егором, все те ребята-аргеты, которые считали Санджифа своим другом. К тому же на его стороне стояла Искра.

Правда, её заступничество мало трогало юношу, однако оказалось на удивление эффективным. Не раз и не два у Ильи возникало ощущение, что вот-вот до него начнут кулаками доносить свое негативное к нему отношение. И тут рядом неизменно возникала неуёмная уроженка Болгарии. Чувствовалось, что по большому счёту петербуржец ей почти так же безразличен, как она сама — ему. Но попытки почесать о него кулаки противоречили требованиям дисциплины, и вообще это было неправильно. Поэтому девушка налетала на разошедшихся парней с яростью птицы, отгоняющей от гнезда кошку. И не стеснялась в выражениях. Конечно, выражения по большей части были болгарские, но звучали ругательно.

— Тебе следовало бы быть мне благодарным, — сердито сказала она Илье.

— Тебе следовало бы не указывать мне, что делать. Или ты лезешь только затем, чтоб я тебя потом поблагодарил?

— Майка шибана, да при чём тут это?! Если бы ты испытывал хоть какую-то благодарность ко мне, помог бы мне справиться с этими болванами. Работы невпроворот, ещё занятия, мне одной не справиться. А они дурака валяют, глупав…

— Ты же собиралась больше никогда не заниматься общей успеваемостью.

— Плевать мне на общую успеваемость! У нас война, между прочим, идёт. А ты заметил, чему нас учат последнее время? Тому самому, что нужно для борьбы! А значит, если мы хотим выжить, мы и сами должны усердно учиться (но тут к тебе претензий нет, ты молодец), и других заставлять…

— Опять заставлять?

— Да иначе нам всем тут крышка, неужели ты не понимаешь?!! Ние всички позатихвам!

— А по-русски?

— Ты что, не понимаешь, что мы все должны трудиться, чтоб не передохнуть? Какво да правя?

— Я тебя не понимаю.

Искра захлебнулась воздухом и, чтобы прийти в себя, несколько раз глубоко вздохнула.

— Да, извини. Короче, надо что-то делать. И с этими лодырями в первую очередь. У тебя есть идеи — как?

— А ты помнишь о том, что мы тоже всего лишь ученики? — мягко, и тем самым подчёркивая ехидство, полюбопытствовал Илья. — Этим учителя должны заниматься.

— Если всё сваливать на учителей, то когда им всё успеть? Мы должны им помогать!

— Вот прикинь, я сейчас пойду пинать народ трудиться и учиться. Как они отреагируют?

Девушка надула губы и смерила одноклассника высокомерным взглядом.

— Трусишь, значит. Боишься, что тебе морду начистят. И ради этого готов рискнуть всем, кроме того, и их же жизнями! Ведь те парни, которые сейчас филонят, потом из-за своего филонства могут легко сложиться! Это уже не шутки и не ерунда вроде диплома…

— Что с тобой стряслось, Искра?! Диплом уже стал ерундой.

— Ну так это по сравнению с жизнью.

— То есть ты мне сейчас хочешь сказать всё то же самое, что и Серёга тогда вывалил? — Илья уже кипел, но пока держал себя в руках. — Что я трус, за других прячусь, лишь бы отгородиться от проблемы?