Война. Мифы СССР. 1939–1945
Шрифт:
«Известно, что офицеры русской армии могли самостоятельно покупать иностранные образцы личного оружия, — пишет С. Е. Соболева. — Оружейный отдел артиллерийского комитета счел возможным разрешить офицерам иметь на вооружении не которые автоматические пистолеты, признанные на основании испытаний и общей оценки их боевых качеств наилучшими». Большое распространение имели «парабеллумы», опять же маузеры с деревянной кобурой-прикладом, браунинги. К войне на складах оставалось 2 292 000 патронов к браунингу, закупленных во Франции в Первую мировую. Все это пошло в дело [102] .
102
Еще более пестрое стрелковое
Конечно, из-за оружейного разнобоя было много трагических ситуаций. Скажем, финский патрон, скопированный с советского, подходил для нашей винтовки, а в пулемете — клинил. Но постепенно вся эта стреляющая экзотика вымещалась нормальными советскими автоматами и винтовками. Использование старого трофейного оружия объяснялось только жестокой необходимостью.
Как и случай с музеем 1812 года в Вязьме. Ополченцам раздали его экспонаты. Из фузеи стрелять было нельзя, но у нее был полуметровый штык!
Потом на месте боев 1941-го у села Богородицкое была найдена Французская кавалерийская сабля времен первой Отечественной войны. По степени ее сохранности специалисты определили, что она пролежала в земле не более 50 лет.
Какой бесстрашный сын Отечества бросился на врага с этим музейным оружием? Мы не знаем. Но мы должны ему поклониться в ноги. А не юродствовать по поводу «одной винтовки на троих».
К моменту войны мы не имели даже достаточного количества винтовок для вооружения людей, призываемых в действующую армию.
Попытайтесь догадаться (чур, не заглядывать в сноску!), о какой стране идет речь. Итак:
«Для обороны… не было орудий, зенитной артиллерии и, прежде всего, танков. Легкое оружие, которым располагала армия, если не считать легкого пулемета… было устаревшим, но и его не хватало. Ополчение, состоявшее из бывших военных и штатских, вооружалось в силу необходимости берданками и заостренными железными прутами из ограждений парков. Пошли в ход даже исторические алебарды из музеев и родовых имений, как оружие, удобное для ближнего боя. Ко всему прочему Черчилль…»
Да, правильно, уже пошли подсказки, — это про Англию. Это из книги чехословацкого офицера, который оказался на Британских островах во Вторую мировую [103] . Чех с восхищением пишет: «Все, что служило обороне, англичане принимали с величайшей серьезностью. Они героически сражались бы всеми средствами, какие оказались бы у них под рукой, умирали бы тысячами под ударами агрессора, но не сдались бы. Единственное, что они могли противопоставить для отпора врагу, были их воля и отвага. Несокрушимая воля к сопротивлению!»
103
Рессел А. По дорогам войны. М., 1978. (Ressel Alfred. Mi Cesiy Valkou. Praha, 1975).
А наш родной Хрущев про такие же пики говорит с насмешкой, издевательски.
И это при том, что немцы так и не ступили на берег Альбиона. Все восторги по поводу героизма англичан имеют сослагательное наклонение. Так и сами чехи сейчас говорят: уж мы задали бы немцам трепку, если бы нас в 1938-м не предали собственные ПОЛИТИКИ…
А наши рабочие, студенты, преподаватели и, прежде всего, — солдаты встретили врага лицом к лицу. И разгромили. Едва ли они смогли бы это сделать с одной винтовкой на троих. Но когда было надо, в ход шли и пики, и полуметровые штыки фузей или музейные сабли.
Рабочие Ижорского батальона, о которых я выше упоминал, приладились варить из стального листа индивидуальные бронеколпаки. Боец укрыт со всех сторон сталью — получается такая башня танка, но не с орудием, а с пулеметом. Иногда
снизу приваривали салазки, а спереди — скобу, чтобы проще было перемещать этот мини-ДОТ. Бронеколпаки использовали сами, поставляли фронту. Сами делали и бронеавтомобили-«бронтозавры», укрывая грузовики стальным листом.Ижорский батальон был, наверное, лучшим в смысле технического оснащения пехотным подразделением Красной Армии. Это к тезису об одной винтовке на троих ополченцев. А начиналось все тоже — с учебного оружия, собранного по цехам. Но скоро положение изменилось на 180 градусов. Ижорцы сами начали приваривать к обычным винтовкам оптические прицелы, — и стали знаменитыми на всех фронтах снайперами. Немцы не могли понять: перед ними огромный разрушенный завод — и работает. Защищает его не боевая часть, какая-то ватага рабочих, «чумазых дьяволов», как их называли фрицы, — а взять его нельзя. День за днем из немецких траншей вещали громкоговорители: «Вы не солдаты! Мы считаем вас партизанами! Сдавайтесь, или мы будем вас вешать».
Думаю, это только добавляло задора защитникам родного Колпина [104] .
Вообще, когда говорят об ополченцах как о пушечном мясе, я всегда вспоминаю историю, которую мне рассказывал в 2009-м директор Волгоградского тракторного завода. Немцы ведь шли на Сталинград с юга — и вдруг, совершенно неожиданно — прорвались на окраины города. До Волги — буквально километр. Но у них на пути оказался Сталинградский тракторный. И рабочий батальон этого завода — работяги в черных промасленных спецовках. С винтовками. А регулярных войск — нет. Не подошли. Ну, не ждали здесь прорыва. Так вот, глядя в бинокли на залегших в неких полубаррикадах рабочих, немцы решили, что эти странные с разукрашенными (маслом и гарью) лицами Рэмбо в черном, видимо, русская морская пехота. Остановились, запросили подкрепление — «черную смерть» после Севастополя они боялись. Так было выиграно несколько драгоценных часов. Тем временем подошли наши армейские части — и Сталинградский тракторный превратился в еще одну Нерушимую стену, преодолеть которую гитлеровцы так и не смогли.
104
Ижорский рабочий батальон (впоследствии — 72-й отдельный пулемётно-артиллерийский батальон) был возращен в Колпино и демобилизован только после Победы.
Скептики скажут, что заслуги самих рабочих в этом не было. Счастливая случайность. Ну а кто тогда был в этих черных цепочках на пути гитлеровских войск?
С одними винтовками в мозолистых, никогда раньше не державших оружия заскорузлых ладонях, а? Вот бы самих скептиков туда, на Волгу, осенью 42-го…
Глава 5
О вине Сталина
На Сталине лежит личная вина за тяжелые поражения и огромные потери начала войны. Почему? Просто потому, что де-факто он единолично стоял у руля.
Я в этой книге часто начинаю очередную главку с провокации — пишу то, в чем уверены многие, но с чем сам я решительно не согласен, А потом пытаюсь эту аксиому поставить под сомнение.
Ну так вот, сейчас не тот случай. Я действительно считаю, что вина за провал в начале войны — на Сталине. В той же степени, в которой Победа в той войне — его заслуга.
В политической системе, которую он создал в СССР, на нем лежала личная ответственность ЗА ВСЕ. В июле 1941-го в теории — надо было расстрелять не командующего Западным фронтом Павлова, а главнокомандующего Сталина.
В мае 1945-го генералиссимуса Сталина надо было наградить… Но чем? Еще не придумано такой награды, которая была бы достойна Победы в той войне. Да, у него было два усыпанных бриллиантами Ордена Победы из 20 врученных (№ 3 и № 15) — но и этого слишком мало.
Итак, Сталин виноват во всем. Но… не в том, в чем его обвиняют.
Сталин был в прострации. В течение недели он редко выходил из своей виллы в Кунцево. Его имя исчезло из газет. В течение 10 дней Советский Союз не имел лидера. Только 1 июля Сталин пришел в себя.