Война

– Ты, старичок, от разговорчика не увиливай! – внезапно стер улыбку с лица явно не принимаемый всерьез Марк и дерзко остановил собиравшегося подойти к Милене Гентара, с силой схватив за рукав платья. – Я те не мальчонка какой, от которого отбрехаться можно! Иль позабыл, что я для вас уже сделал и еще сделаю?!

Хамоватую выходку союзника-чужака заметили все, даже те, кто вроде бы спал. Стоило некроманту не то чтобы слово сказать, а бровью повести, как наглеца бы тут же повязали. Однако Гентар мог справиться сам, что он и сделал. Костлявая рука мага быстро совершила круговое движение, легко освободившись из цепкого захвата. Ее же худосочная двойняшка-сестричка тут же хлестнула зарвавшегося грубияна по щеке. Удар получился не сильным, но быстрым и чрезвычайно обидным. Его цель была не нанести какой-либо вред, а всего лишь обуздать Марка, ответить на оскорбление.

– Хочешь силами помериться? Удачное место и время нашел, – не прокричал, а спокойно, даже невозмутимо произнес Гентар, пожирая Марка гневным взором. – Не забывай о дисциплине! Мы в походе, а значит, ты не союзник, никакой не равноправный партнер, а прежде всего солдат отряда! От балагурства твоего уже всех тошнит, меня в том числе! Если есть вопросы, спросишь, когда тебе позволят. Жалобы имеются?! Так с ними не ко мне обращайся, а к Огарону. И будь добр, убери эту мерзкую улыбочку, а то я губы твои слюнявые не то что до ушей, до затылка растяну!

– Вопрос у меня один, и задам я его сейчас! Хошь ты или не хошь, а ответишь, – так же, не повышая голоса, произнес Марк, как ни странно, послушавшись мага и убрав улыбку с лица. – Ты знаешь, я в афере вашей согласился участвовать, лишь чтобы поскорее с Дарком свидеться. Все, что знал, я уже рассказал, то есть свое обещание наполовину выполнил. Так когда же я дружка своего увижу? До Удбиша недалече…

– Потерпи, недолго осталось, – скупо ответил Гентар, не желавший, да и не видевший смысла посвящать чужака в детали их с Огароном плана. В силу обстоятельств паренек уже и без того увидел и узнал гораздо больше, чем стоило бы. – Обещаю, послезавтра утром воссоединение вашего разбойного братства состоится…

– Как так?! – вскинул брови от удивления смутьян. – Мы ж сегодня в город проникаем. Наши отряды порознь пойдут, что ль?!

– Через пару часов узнаешь! А сейчас уймись, займись чем-нибудь полезным! Вон, кирасу почисть, всю слюной ядовитой да желчью забрызгал! – поставил точку в разговоре некромант, а затем, воспользовавшись замешательством навязчивого собеседника, поспешил удалиться.

Буквально через минуту после окончания краткой беседы Корбис Огарон величественно вышел из кустов, демонстративно подтягивая штаны и поправляя ремень. Марк для Главы Совета Легиона, а заодно и командира экспедиционного отряда был неким подобием назойливой мухи: ее жужжание раздражало так, что хотелось нещадно прихлопнуть докучливую мерзавку, но в силу обстоятельств приходилось терпеть. К тому ж большого вреда выходки да расспросы чужака не наносили, а пользы с него вскоре могло бы оказаться много…

Мельком окинув взором поляну и отметив, что непоседа Марк притих, легионеры уже поднабрались с сил, а Милена, заручившись поддержкой наставника, наконец-то справилась с непокорным мешком, командир отряда отдал приказ к выступлению.

* * *

Бастион на Вентелке был проклятым местом, хоть спокойным и доходным. Нет, конечно, солдаты, несшие досмотровую службу на переправе через небольшую речушку, не покрывались коростой и не сходили один за другим с ума, но многоликий Злой Рок их точно преследовал. Во время самой службы в небольшом гарнизоне никаких напастей с охранниками переправы не приключалось, но стоило лишь служивым быть переведенными на иной пост, в их судьбах сразу шла нескончаемой чередой беда за бедой, рано или поздно, но непременно заканчивающаяся преждевременной, насильственной смертью. Одни вдруг ни с того ни с сего пускались в пьяный загул и становились жертвами кабацких драк и случайных ночных поножовщин. Другие неудачно сталкивались с сильными мира сего и в результате либо были на месте зарублены чересчур ревностными слугами вельмож, либо оказывались жертвами наветов и проходили долгий, мучительный путь от тюремной пыточной до эшафота на площади. Третьи бесследно пропадали, как правило, прихватив с собой казну, но воспользоваться добычей не успевали. Через какое-то время их находили или на постоялом дворе задушенными подушкой, или в зловонной сточной канаве с перерезанным горлом. Четвертых давили внезапно взбесившиеся лошади или кусала ядовитая змея; пятых доводила до виселицы иль каторги роковая страсть. Одним словом, Злой Рок с завидной фантазией разнообразил арсенал ситуаций и средств, методично истребляя солдат, хоть недолго служивших в проклятом гарнизоне. Неизменным оставалось лишь одно – неизбежность расплаты за то, что солдаты бастиона не защищали подступы к Удбишу от врагов: контрабандистов, разбойников и прочего преступного сброда, а позабыв о достоинстве, чести и долге, бессовестно обирали как торговый, так и бедный трудовой люд, направлявшийся в шеварийскую столицу.

Поговаривали, что это место проклял сам дьявол, как-то принявший вид обычного торговца и собиравшийся по своим богомерзким делам посетить столичный базар. Мастера выворачивания карманов и потрошения мешков обобрали его до нитки, а затем под свист и улюлюканье прогнали прочь, оскорбив величественный слух правителя преисподней многими из тех мерзких слов, которые он сам же и придумал. По каким-то причинам рассказчикам этой сомнительной байки, конечно же, неизвестным, полководец темных сил не смог проявить свою истинную сущность и наказать обидчиков сразу, но в отместку за оскорбление и побои наложил на гарнизон бастиона ужасное проклятье. Впрочем, это всего лишь глупые суеверные россказни, которые и преданьем-то назвать нельзя. В эту, так сказать, «легенду», отрицаемую церковью, верили лишь темные бабки из окрестных деревень да шеварийские солдаты, получившие предписание командования прибыть в гарнизон на Вентелке для дальнейшего прохождения службы.

Как укрепленный пункт, Бастион из себя ровным счетом ничего не представлял, его и крепостью-то можно было считать лишь с большой долей допущения. Он был возведен по обе стороны крохотной мелководной речушки в том самом месте, где она пересекала торговый тракт из Гилаца в Удбиш. Широкий каменный мост, способный выдержать телеги, доверху груженные товарами, находился в самом центре так называемого форта и занимал большую часть его внутреннего пространства. Стены бастиона и одна-единственная приземистая смотровая башня были деревянными и не смогли бы выдержать штурма даже небольшого отряда вражеских войск. Внутренних помещений было немного, всего три: покосившаяся набок казарма на полторы дюжины коек, склад товаров, на которые был наложен арест, и отхожее место, кое-как обустроенное под мостом. В принципе более основательного сооружения для досмотра прибывавших в столицу грузов и проверки дорожных бумаг путешественников и не было нужно.

До начала войны работы у стражников было немного. Крупные караваны появлялись раз в месяц, не чаще, а так за день через мост проходило не более десятка телег, проезжало не более пары десятков всадников да две-три кареты. Дело в том, что этот торговый тракт был всего лишь одной из трех дорог в шеварийскую столицу, а поскольку правители города Гилац брали слишком большую пошлину за проезд, то караваны из Кьеретто и Лукаро предпочитали верлежский и сивикорский торговые тракты. Что же касалось жителей окрестных деревень, то они, как правило, обходили пункт досмотра и попросту переходили Вентелку вброд, если, конечно, не везли на столичный рынок товары.

Жизнь гарнизона текла размеренно, а возможности усомниться в легальности некоторых грузов да придраться к неразборчивым подписям на казенных бумагах делали ее еще и сытой. Однако когда грянула война с Герканией, положение дел в корне изменилось. Два других тракта оказались закрытыми и использовались исключительно для переброски войск. Нетрудно догадаться, что весь торговый поток и странствующий люд устремились к мосту на Вентелке. Теперь стражникам приходилось каждый день трудиться на славу, проверяя по сотне телег и бесчисленное множество путников. Особо придираться и вымогать мзду уже было некогда. Телеги, подводы, кареты, волокуши и прочие движущие конструкции на колесах и без растягивались по дороге на несколько миль. Начиналась вереница у ворот досмотрового пункта, а заканчивалась неизвестно где, наверное, посередине леса. Постоянный шум, гвалт, возня, конское ржание медленно, но верно сводили с ума не только дежурившую смену, но и тех несчастных, кто, заткнув уши подушками, пытался хоть немного поспать в казарме. И солдаты, и сержанты, и единственный офицер, наверное, в шутку числившийся комендантом, заступали на службу с рассвета, а уже к десяти часам утра валились от усталости с ног. Похоже, Злому Року наконец-то надоело истреблять солдат гарнизона поодиночке, и он нашел верный способ покончить с ними всеми сразу…

В тот день было особенно шумно и многолюдно, ведь прибыли сразу три торговых каравана, да и количество карет дворян из южных земель заметно прибавилось. Видимо, до падения пограничных городов оставалось не так уж и долго. Те стражи, кто был свободен от смены и не был занят досмотром, не отсыпались в казарме, а по приказу коменданта, вооружившись луками да арбалетами, поднялись на стены. Офицер был не на шутку встревожен и не исключал, что обезумевшие торговцы могут попытаться прорваться силой. Он уже послал с вестовым письмо, прося своего полковника о подкреплении, но вряд ли подмога пришла бы раньше полудня. Сам же командир кордона храбро возглавлял досмотр, прекрасно отдавая себе отчет, что, если начнется паника, он окажется в числе первых, кого растопчет и сомнет обезумевшая толпа.

Пока что волнение толпы кое-как, но удавалось сдерживать. Перевозчики грузов роптали, обильно осыпали головы шеварийских солдат вместе с их, по их мнению, нерасторопным командиром проклятьями, но ослушаться приказов не решались. Благоразумие брало верх над с трудом обуздываемым желанием поскорее оказаться в столице. Положение дел не изменилось и ближе к полудню, когда к бастиону приблизился странный конвой.

– Господин оберлант, господин оберлант, вы только гляньте, что творят, паскудники! – захлебываясь слюной от возмущения, пробормотал капрал, помахивая одной рукой у себя над головой, привлекая, таким образом, внимание офицера, а другой тыча в сторону поля. – Кого это к нам нелегкая занесла?!