Война

— Я постараюсь смешать ингредиенты и сделать макияж цвета кожи, чтобы прикрыть ее татуировку, — сказала Элли.

— А я поищу иглу и нить, — добавила Веша.

— Я хочу, чтобы вы выспались, — сказал Дармик. — Завтра тренировка, и я научу вас этикету.

Одек сморщил нос.

— Этикету?

— Да, — отозвался Дармик. — Нужно знать, как приветствовать императора. Если вы чем-то его оскорбите, вас казнят.

Одек поежился.

— Значит, этикет.

* * *

Спина Дармика болела от того, как прямо и напряженно он стоял во дворе среди сотен других солдат. Жаркое солнце било его по открытой шее, он потел в военной форме. Два пленница стояли на платформе. Первым был мальчик двенадцати лет, он плакал. Палач поставил мальчика на колени, вытянул его руки и заковал предплечья в металлические оковы.

Надзиратель читал приговор:

— Этот мальчик был пойман на воровстве на рынке Калмиер. Два яблока. Штраф — лишение ладоней, чтобы он больше не смог красть.

Палач поднял топор. Желудок Дармика сжался. Воровство еды не заслуживало такого строгого наказания. Топор опустился, мальчик пронзительно закричал. Топор поднялся, и Дармик хотел закрыть глаза, но мог получить наказание за непослушание. Оружие опустилось, и упала вторая ладонь мальчика. Кровь лилась всюду. Мальчик лежал на платформе, руки все еще были прикованы. Он потерял сознание. Солдат расстегнул оковы, грубо утащил мальчишку с платформы.

Ноги Дармика дрожали, ладони покалывало. Он не мог упасть в обморок. Он не мог этого допустить. Все плыло перед глазами.

Надзиратель перешел к другому пленнику, мешок скрывал его сущность.

— Этот виновен в измене. Наказание — смерть.

Палач толкнул пленника на колени, закрепил его руки и голову. Палач схватил одной рукой топор, другой снял мешок с головы пленника.

Это была Рема.

Дармик закричал.

Он сел в кровати, тяжело дыша, покрытый потом. Это был только сон. Воспоминания о времени в Империоне смешались со страхом потерять Рему. У него были кошмары все время на корабле.

Хоть снаружи было еще темно, он выскользнул из кровати и оделся. Он решил подняться на палубу и потренироваться с мечом, пока все спят. Он надеялся, что так отвлечется. Он выхватил меч и принялся отрабатывать разные приемы.

Перед ним появилось гневное лицо Барджона.

— Ты делаешь это неправильно! — рычал он. — Ты ничего не можешь сделать правильно? Тебе восемь лет, а ты едва можешь поднять меч.

— Я могу это сделать, — возражал Дармик. — Мне просто нужно больше тренировок.

Барджон ударил его по руке. Меч упал на пол со звоном.

— Я не знаю, почему трачу на тебя время. Только Леннек этого достоин, — он ушел.

Дармик поднял меч. Он выпрямился и повторил маневр, улучшая движения. Он улыбнулся, но никто не увидел его достижения. Он решил не подвести отца, повторял прием снова и снова, пока меч не стал продолжением его руки, и пока он не перестал думать о движениях.

* * *

Дни стали рутиной. После завтрака они шли на палубу, все утро тренировались, чтобы сохранить силы. Дармик показывал несколько приемов, потом Савенек показал упражнения мятежников. Они впечатляли, и Дармик включил их в тренировки. К счастью, Элли быстро схватывала. Они с Вешей часто тренировались вместе и боролись друг с другом. Дармику нравилось работать с Савенеком и Одеком, они знали движения, о которых не знал он, и потому тренировки были вызовом, он к такому не привык. Неко говорил, что его впечатляли все.

Днем Дармик объяснял всем, как в Империоне все сосредоточено на армии и войне — от строения города до поведения общества. Всех воинов уважали, а те, кто не служил императору, были ниже всех. Офицеры высшего ранга были элитой, аристократами Империона.

Дармик показал им, как приветствовать друг друга, с уважением кланяясь. Он сказал им все время молчать. В Империоне не любили личные мнения, не терпели вопросов. Все скрывали эмоции. Иначе чувства использовали против них. Дармик хотел, чтобы они выглядели как почетный отряд из Гринвуда, и он усиленно готовил их.

* * *

Братья стояли бок о бок с луками.

— Кто ближе попадет, — сказал Леннек, — победит. Ты первый.

Дармик сосредоточился на мишени в тридцати футах от себя. Он тренировался каждый день с тех пор, как Трелл подарил ему лук на десятый день рождения. Он натянул тетиву и выпустил стрелу. Она пролетела по воздуху и попала в центр мишени. Дармик улыбнулся.

Леннек хмыкнул и выпустил стрелу. Она описала дугу, попала не в цель, а в дерево.

— Я победил, — сообщил Дармик.

Леннек бросил лук на землю.

— Что ты сделал? — осведомился он. — Ты испортил мое оружие?

— Конечно, нет, брат, — он не обманывал, и ему было больно, что брат обвинял его в таком.

— Я учусь каждый день. Ты — нет. Как ты меня победил?

Дармик смотрел на землю, не зная, как успокоить брата.

— Стража! — закричал Леннек солдатам, что охраняли принцев. — Ведите Дармика к королю. Сейчас же.

— Я пойду, — буркнул Дармик. — Не нужно тащить меня туда, — его отвели в кабинет Барджона.

— Отец, — сказал принц Леннек. — Дармик схитрил. Его нужно наказать, — Леннек описал историю. Король Барджон прищурился.

— Дармик победил?

— Только потому, что сделал что-то ужасное, — скулил Леннек.

— Оставь нас, — потребовал король.

Наедине с отцом Дармик сказал:

— Я не хитрил. Это была честная победа.

Король улыбнулся.

— Честного не бывает, — он взял кожаный хлыст. — Снимай тунику.

Когда Дармик не видел кошмары об отце и брате, его тревожило время в Империоне. Ему снились кошмары, которые он пытался забыть… как тот раз, когда ему пришлось сражаться с кадетом-товарищем до смерти.

— Только десятеро лучших из этого отряда идут дальше, — сообщил офицер Гаверек. — Один из вас проиграет.

Дармик выпрямился. Он хорошо проходил все его проверки и испытания. Несколько его товарищей были медленнее, не такие опытные, как он. Он не мог отправиться домой с позором.

— Я решил взять двух худших кадетов, чтобы они бились насмерть. Победитель остается. Я не буду тратить время на отправление проигравшего домой, — все молчали. — Я выбрал Джимека, что постоянно приходит последним во время бега, — офицер Гаверек встал перед Дармиком. — И я выбрал неженку-принца, раз его никто не любит.

Паника поднялась в Дармике. Так не честно. Он не должен сражаться с товарищем насмерть. Его руки вспотели, когда он шагнул вперед, и все обступили кругом его и Джимека. Когда Дармик замахнулся для удара, Джимек стал Ремой, и его кулак попал по ее носу.

Дармик проснулся в холодном поту, покачал головой, прогоняя видение Ремы, кричащей от боли. Дрожащими руками он оделся и вышел на палубу. Воздух был жарким и вязким, хоть солнце еще не взошло. Они были близко к Империону. Дармик считал, что на борту они провели две недели. Он не смог поймать корабль Ремы. Ему придется стать тем человеком, каким он не хотел быть, — сыном короля, принцем Дармиком, чтобы пойти к императору. Только это могло спасти Рему.