Войны мертвых

– Сарес, мой друг. Мы встречались в подземельях достопочтимого Лантела. Конечно, лишь вскользь, ты не мог запомнить меня. Зато тебя запомнили все без исключения. Такую храбрость, хотя моя супруга считает, глупость, сложно забыть.

Вереница окон пропадает, и я вновь возвращаюсь в вязкую тьму, освещаемую вонючими настенными фонарями. Меня укладывают на такую же кровать, рядом стоит такой же огромный шкаф. Словно мы никуда и не уходили.

– Драться со Старейшиной - веский поступок, - сказал Сарес, когда слуги ушли прочь. Из темноты к нему подлетело широкое кресло, Сарес опустился в него, не сводя с меня насмешливого взгляда.

– Однако, тот шум, что ты произвел в этом сонном царстве, никого не оставил равнодушным. Многие сородичи жаждут лично разорвать тебя на части. Но мне кажется, они просто не поняли твоей шутки.

– Шутки?
– усмехаюсь я. Взгляд все никак не может перестать блуждать. Хочется рассмотреть все, все трещинки в каменном полу, но зачем?
– Этот ублюдок...

– Все прекрасно знают, кем и чем является Лантел, - мягко перебивает он.
– Однако ни один из Старейшин не встанет на сторону того, кто порушил их праздное бытие. К тому же, если верить тому, что показала нам Эльза, долг каждого Барона - уничтожить тебя на месте. Но все-таки, если отбросить эту мишуру, ты поступил правильно. Девочка слишком много страдала от лап этого мерзавца.

– Благодарю... Я толком ничего не помню после... этого.

– Плохая память - бич всякого разума, - усмехается Сарес.
– А стоило бы запомнить. Ты хотя бы помнишь, кто ты?

Я ничего не могу ему ответить.

– Со временем она вернется, от этого никуда не денешься. Но если твои воспоминания будут прорываться так буйно, в моем поместье не останется ни одного целого табурета. Хотя, некоторые вещи действительно стоило бы забыть. Но нельзя.

Он на мгновение отворачивается, словно прислушивается к чему-то, и продолжает.

– Ты выстоял против Старейшины, хотя проснулся совсем недавно. Это бывает. Поджег половину собравшихся, сочтем это неудачной выходкой. Но разрушить убежище, вызвать прорыв Света, да еще выжить в самом центре этого пекла - тут явно что-то нечисто.

Замолкает, вновь ловит тишину, вглядываясь смоляным взором куда-то в пустоту.

Вскидывает длинные пальцы вверх. Дверь с грохотом распахнулась и в комнату, сдавленно взвизгнув, на дымчатых щупальцах влетел маленький мальчик.

– Гаро, я просил тебя не подслушиваться, - сказал Сарес, вращая на темных канатах свою ошарашенную жертву.
– Зачем ты пришел?

– О-о-отец, у-ма-ма-ляю, отпус-ти меня-а-а-а...
– промямлил мальчишка, скача вверх тормашками по жесткому ковру.

– Повторяй за мной: Я. Больше. Никогда. Не буду. Подслушивать.

– Я-а-а-а боль-ше-е-е ник-ник...
– парень едва удерживался от того, чтобы невольно прикусить язык. Его золотистая голова с тихим стуком опускалась на пол, но боли он, похоже, не чувствовал.
– Все-все, я больше не буду!

– Молодец, - усмехнулся сородич, поставив сына прямо, словно куклу.

Мальчик и правда походил на куклу, неестественно мягкий, похожий на девчонку. Почти копия своего отца, только нет в нем той безумной решительности и мужества в чертах лица. Когда Сарес успокоился, темные щупальца, тянувшиеся с его рук, растворились в пустоте, а Гаро, в помятом платье и взлохмаченной шевелюрой, облегченно посмотрел на своего родителя.

– Если я тебе понадоблюсь, просто постучи в дверь, неужели это так трудно?
– с улыбкой сказал отец.

– Я не хотел беспокоить тебя, отец, - тихо ответил юный вампир.

– Благодарю за заботу, сынок. Но нашему гостю нужен покой. О чем это говорит?

– Не провоцировать тебя.

– Верно. Ну что же, ты ведь пришел ко мне не с пустыми руками?

– Да-да!
– Мальчик заметно подтянулся, готовый к исполнению своих обязанностей.
– Вести из соседних владений пришли.

– Какие?

– Слухи, по большей части.

– Рассказывай, не стесняйся.

– А как же...
– замялся Гаро, смущенно посмотрев на меня.

– О, не беспокойся, господину Бральди будет полезно послушать последние новости. Верно, мой друг?

Я ничего ему не ответил. Смотреть на его снисходительную улыбку не хотелось, да и юнец не вызывал во мне ничего, кроме презрения. Жалкая пародия на отца, на весь род вампиров. И что толку от новостей? У меня есть выбор, так говорил старик. И я выбираю послать их к черту. Мне слишком дурно, чтобы кого-то слушать.

– По всем владениям бунты прошли, - начал мальчик, - кое-где даже Баронов убили.

– Кто бы мог подумать, - усмехнулся Сарес.

– Говорят, Епископы начали власть захватывать, убивать колдунов, сородичей жечь. Все о конце времен говорят.

– Конце времен?
– Вампир смеялся уже в открытую.
– И в честь чего господа душеприказчики так решили?

– Ну... Ты же сам видел...

– Я видел то, что видел, сынок. Мне интересно, что видели другие.

– Свет будто бы видели. Несколько Баронов изжарились до смерти, а господин Лантел ищет какого-то сородича. Награду за него, тридцать тысяч серебром или сто золотом назначил.

Мягкий смех зашелестел от каменных стен, казалось, даже пламя светильников замурлыкало в ответ вампиру. Тридцать тысяч серебром... Много или мало? Или сто тысяч солнечным металлом? Чего-то я недопонимаю. Но что мне точно ясно - бежать теперь некуда. Зеин, старый черт - все просчитал, мир твоему праху, гад! Что тебе наплела Эльза? Что ж, ты ей верил, должен верить и я. Должен. Я не знал тебя, и все-таки уже в долгу настолько, что всей вечной жизни не хватит искупить.

Задолжать свою жизнь в один момент. Рабство. Что получил я от тебя взамен, старик? Ты слышишь меня, я знаю. Даже в смерти бойся волшебников и чародеев, ибо сила их - ложь. Ложь пред людьми и Богами. Кто же это сказал? Какой-то святоша, объятый пламенем веры. Вера сожгла его дотла. Духи Божьи не терпят людской плоти, и потому я все еще... Че-е-ерт, проклятый дурман!

– ... а потом они взвыли! Архиепископ Сэти чуть всех прихожан на алтарь не сложил, чтобы Бог заткнулся!

– Тише, Гаро, мы тебя прекрасно слышим, - осадил тараторящего мальчишку отец, - и не говори так о Богах, жрецы слышат хулу даже сквозь камень.

– Ой! Прости, отец, - прошептал парень, осмотревшись словно мышь, спрятавшаяся на кухне.
– Даже Механисты как-то всполошились. Дирижабли туда-сюда летают, какие-то ящики здоровенные возят, а людей не пускают. Говорят "все пассажирские рейсы временно приостановлены". И охраны у них, что у нас во дворе. Все с этими, как их... огнем еще стреляют...

– Ружьями?

– Да, ружьями! Чуть не туда пойдешь, стекляшками своими как сверкнут, так сердце в пятки уползает! Всюду фонарями светят, высматривают кого-то. На лодках тоже уж проплыть негде, паролодки снуют, что кабаны в могильнике.