Войны некромантов

Человек Габера внимательно наблюдал за ними, стараясь не упустить ни малейшей подробности. Гуго что-то просипел, и Рудольф с трудом разобрал слова. Жуткий и жалкий голос попросил у него сигарету. Для подобных случаев он держал в кармане пиджака наполовину опустошенную пачку «Kent».

В пространстве между ними возникла золотая зажигалка. Протягивая руку, охранник все же старался держаться подальше. Руди видел, что Гуго не фокусирует взгляд ни на нем, ни на ком-либо другом. Глаза бывшего психота напоминали две разбитые фары. Форма без функции. Запертые двери во внутреннюю пустоту.

Кроме того, Рудольф заметил, что Гуго не затягивается. Тот набирал дым в рот и выпускал его через нос. Спустя десять затяжек молчание стало смешным и тягостным одновременно. Хаммерштайн-младший или не хотел, или не мог разговаривать. Скорее всего, его мозг стал мозгом олигофрена. В любом случае ему оставалось недолго. Руди поставил бы десять ампул ЛСД (величайшая ценность для психотов) на то, что Гуго не протянет и трех дней. Но за эти три дня один зомби мог разоблачить другого. Они оба были тварями, порожденными одной и той же магией...

Когда Рудольф удалялся, сочинив для этого какую-то отговорку, ему показалось, что графский наследник бормочет, уставившись в стену сквозь восходящие струи сигаретного дыма:

– Где моя мама? Кто моя мама? Где моя мама?..

* * *

Чай давно остыл, и Руди поставил чашку на ковер. Флейта повздыхала еще немного и растаяла в тишине... В уравнении, прежде таком ясном, появились неизвестные величины. Кто-то пытался сделать его работу – извести графскую семейку. Это было подозрительно. Так же, как и появление очередной ловушки в виде зомби, легально поселившемся в губернаторском гнездышке.

Некоторое время Руди рассматривал старофламандские «ню», развешанные в комнате. На его вкус, дамы, изображенные на картинах, были несколько толстоваты и рыхловаты...

Зазвонил телефон. Психоты, знавшие о том, что его восприимчивость к телепатическим сигналам утрачена, установили в его комнате архаичные средства связи. Сняв трубку, он услышал голос Габера и не сразу понял, о чем идет речь. А когда понял, то стал готовиться к охоте на человека, как будто это было вполне привычным делом.

Что-то подсказывало ему, что такие мероприятия он любил с детства.

2

Фридрих Кирхер знал, что обречен, но именно отсутствие надежды заставляло его действовать хладнокровно и четко.

Он почуял неладное еще тогда, когда узнал о болезни Гуго и внезапном отъезде Марты. Ему стало ясно, что его подставили. Нелепая операция в Санкт-Фейте была всего лишь отвлекающим маневром и не могла закончиться иначе, кроме как провалом и пленом. Таким образом, его чудесное спасение также было запрограммировано...

Кирхер понял, что оказался лишним. Его использовали, как дешевую шлюху, обеспечив алиби этому придурку Рудольфу, вернувшемуся с того света с завидно стерильными мозгами. Поскольку Фридрих знал человека, от которого получил задание, у него в запасе оставался последний козырь. В его положении это было слабым утешением.

Кирхер позаботился о спасении собственной шкуры сразу же после аудиенции у губернатора. Он прослужил империи достаточно, чтобы понимать: бегство практически невозможно. Тем не менее, он рискнул и этим обеспечил себе пару часов форы.

Ему удавалось скрываться в течение полутора суток в сравнительно густонаселенном центре Клагенфурта. Но так продолжалось до тех пор, пока им не занялись всерьез. Теперь он имел неприятности по полной программе: с миражами, слуховыми галлюцинациями, иллюзиями болей и искажениями воспоминаний.

* * *

...Жители квартала имени Вольфа Мессинга выползали из своих домов, разбуженные воплями полицейских сирен. Прятаться было бессмысленно и даже опасно для здоровья – во время охоты полицейские нередко применяли газ, и тогда лучше было находиться на свежем воздухе.

Методы поддержания порядка претерпели значительный прогресс. На технов, подозреваемых в анти-имперской деятельности или политической неблагонадежности, охотились полицейские-телепаты – без оружия, потягивая кофе в тишине кабинетов с кондиционируемым воздухом, – и обычно находили жертву прямо в постели – тепленькую и парализованную наведенным кошмаром, после чего оставалось только казнить ее или отправить в Сумеречную Зону. Сегодняшняя шумиха означала, что психоты преследовали кого-то из своих...

По бледному лунному диску пробегали рваные облака. Эхо многократно билось в лабиринте незыблемых стен. Город, погруженный во тьму, скрывал больше опасностей для неискушенного странника, чем дикий лес. Над глубокими ущельями улиц перемалывали воздух винты полицейских «линксов» и «кобр», отмеченных старыми следами армейских опознавательных знаков. Лучи прожекторов метались по ослепшим окнам и фигуркам технов, разжигавших костры прямо на тротуарах. Охота могла затянуться до утра, а лужи уже подернулись льдом. Впрочем, в квартирах было ненамного теплее... Люди собирались у костров, согревались, как могли, покорно ожидая рассвета. Затерянные в собственном городе, они предпочитали не вмешиваться в чужие игры. Все, чего они хотели, – это протянуть как можно дольше...

* * *

Облава двигалась от центра к рабочей окраине. Естественно, члены графской семьи имели привилегии. Им были обеспечены безопасность, острые ощущения и прекрасный обзор. Каждый из них выбрал себе средство передвижения по собственному вкусу, а лучшим оружием все же оставались мозги. Только самые примитивные из них, вроде бастарда Рудольфа, нуждались кое в чем еще.

Кирхер прятался в заброшенном доме. После дозы стрихнина его восприятие обострилось до звериного уровня. Он различал цвета в полутьме и чуял запах бензина, доносившийся из запертого подземного гаража. Впрочем, его защита была несовершенна: в голове постоянно звучали каприсы Николо Паганини. Кто-то из бывших коллег транслировал музыку прямо в его мозг.

Кирхеру были хорошо знакомы эти подлые штучки, и он, конечно, поставил экран, но посторонний фон все равно оказался интенсивнее, чем хотелось бы. Это немного мешало ему ориентироваться, не говоря уже о том, что скрипка медленно распиливала его нервы на сантиметровые куски. Кто-то намеренно выбрал ненавидимые им тембр и гармонии, повторяя одни и те же фрагменты каприсов с завидным терпением.

Дистанция между Кирхером и преследователями сократилась до минимума. Пора было выбираться из подполья. Фридрих побежал по облюбованному им подвалу, распугивая крыс. Более крупные, двуногие животные пока играли роли статистов и не представляли серьезной опасности.