Войны некромантов

Будьте хищными, и у вас появится шанс уцелеть!.."

* * *

Он сидел абсолютно неподвижно, зато звезды заметно изменили свое положение, пока он слушал. Тайла – хрупкое, прекрасное изваяние из плоти – слушала тоже: тончайший слух позволял ей улавливать то, чего не различало его более грубое ухо... Он был уверен в том, что она не поняла и половины произнесенного Элией. Сам Рудольф впервые заподозрил, что был всего лишь жалкой марионеткой в чужих руках и – что самое страшное – даже не знал, куда тянутся управлявшие им нити... Хозяева исчезли, сгнили, обратились в прах, но он продолжал следовать предопределенному пути.

Одного из своих боссов он даже помнил по имени. Его звали Рейнхард Дресслер. Руди вдруг почувствовал ненависть к этому человеку, почти столь же сильную, как благоговение. Ненависть была бесплодной, потому что он еще не смел назвать Дресслера своим врагом...

Он проглотил жалкий комочек слюны, показавшийся ему скатанным пыльным шариком, и вернулся под дерево, в уютную постель между корнями, – размышлять о собственном безумии. Он считал себя биологической машиной, но даже это не было верным на сто процентов. Здесь имело место колдовство, и потому грань между «живым» и «мертвым» была неизмеримо, исчезающе тонкой.

Однако безумие лазаря было в сотню раз хуже. Три Ка, существовавшие до сих пор независимо друг от друга, соединились в его теле. Они пребывали в изоляции, но с некоторого момента началось их взаимопроникновение. Мозг Тайлы омывала не кровь, а жидкость некромантов. Это необратимо изменило его, но не привело к полному разрушению. Зомби, осознавший свою нечеловеческую природу, даже представить себе не мог, что чувствует та, телом которой пытались завладеть висельник и неизлечимо больной религиозный фанатик.

2

Неизвестно, знала ли настоятельница о подземном ходе, соединявшем женский монастырь с Моско, а если знала, то хранился ли у нее план подземелья. Вряд ли, потому что в этом случае Мать не рискнула бы поместить принцессу в келью, в которой имелся потайной люк.

...Тайла стала чувствовать себя гораздо спокойнее, как только добралась до первой развилки примерно в десяти лигах от монастыря. Теперь задача преследователей, если таковые обнаружатся, многократно усложнялась – подземный ход превратился в лабиринт.

Тот, кто вел принцессу, делал это безошибочно. Ей оставалось только переставлять ноги. Кроме того, он (а у него была мужская сущность, и Тайла слишком хорошо ощущала это) кормил ее, позволял спать, когда она чересчур уставала, и будил, когда догорала свеча и пора было зажигать новую.

Она все еще боялась оставаться в темноте и несла с собой целую сумку свечей, которые собирала в течение двух последних месяцев. Впрочем, и без них мало что изменилось бы, но она предпочитала ВИДЕТЬ. Это давало ей некоторую иллюзию самостоятельности. Но тот, кого она называла про себя «Посторонний», находился ближе, чем ей хотелось бы.

Именно он заставлял ее хитрить, умело скрывать следы ночной работы, вовремя избавляться от таких предательских мелочей, как каменная крошка на подоле или медный налет от инструмента, оставшийся на ладонях... Посторонний помог ей поднять и отодвинуть плиту весом с саму принцессу, когда наступил решающий момент. Она даже не смогла бы объяснить, что произошло с нею в ту минуту. Некая энергия сконцентрировалась в определенных частях ее тела. Посторонний управлял ее организмом гораздо лучше, чем она сама умела это делать. По правде говоря, умела она очень мало.

После того Тайла почувствовала звериный голод. И еще у нее раньше срока открылось кровотечение в срамном месте... Несмотря на это, сила, подчинившая себе принцессу, оставалась непреклонной.

* * *

Прошло четыре дня с тех пор, как она сбежала. Все это время ее подгоняло не только влияние Постороннего, но и собственный страх. Она хорошо представляла себе беспощадный гнев Матери, который будет замаскирован под священное негодование. Трудно было предугадать, как поведет себя Император, но, в конце концов, она шла в сторону Моско, хотя и не знала – зачем.

Принцесса приняла все необходимые меры к тому, чтобы ее побег был обнаружен как можно позже. Она покинула келью вечером, и таким образом в запасе у нее была целая ночь. Плиту, закрывавшую вход в подземелье, Тайла задвинула на место, балансируя на ступеньках узкой лестницы, ведущей вниз. Вероятно, это стоило ей еще нескольких лет жизни. Впрочем, она не обольщалась – свежие царапины на камне и глубокая щель вокруг плиты были достаточно заметны...

Она начала спускаться по лестнице, с трудом протискиваясь между грубо обтесанными стенами. Свеча, которую Тайла держала в руке, светила очень тускло, а воздух был чрезвычайно сухим.

В самом конце лестницы она наткнулась на завал. Ее отчаяние было мимолетным. Присмотревшись, она поняла, что завал образован не обрушившимся сводом, а представляет собой груду обломков красных кирпичей, которыми были выложены ступени лестницы.

Вынув несколько верхних камней, она почувствовала слабый ток воздуха. Свеча запылала ярче... Тайле понадобилось около часа, чтобы проделать отверстие, в которое она смогла пролезть.

По ту сторону преграды ход немного расширялся. Тишина была абсолютной и, казалось, сдавливала голову со всех сторон. Принцесса испытывала множество неприятных ощущений одновременно. Она чувствовала голод, боль внизу живота, омерзительную влагу на внутренней стороне бедер и ужас перед замкнутым пространством... Но Посторонний вытеснил ее боль и ужас на окраины сознания, а главным неизменно оставалось одно: побег, движение в сторону имперской столицы, предчувствие некоей встречи, ненужной принцессе, но совершенно необходимой ЕМУ...

* * *

К исходу той, первой ночи бегства Посторонний впервые позволил Тайле поесть.

Она так и не поняла, откуда взялся в подземелье мелкий зверь, похожий на тощую лысую кошку. Ей только показалось, что зверек не менее растерян, чем она сама, и ослеплен огоньком свечи... За несколько минут до его появления Тайла внезапно испытала жуткое, нестерпимое одиночество, но не успела осознать, что это чувство объяснялось кратковременным отсутствием Постороннего...

Дальше все было, как в тумане. Растерянность принцессы продолжалась недолго. Зверька она убила голыми руками, свернув ему шею, на что раньше была неспособна даже в мыслях. Тот почти не сопротивлялся. У него была аура жертвы.

Вкус сырого волокнистого мяса не показался Тайле ни приятным, ни отвратительным. Она просто набивала желудок, восполняя утраченные силы...

Спустя сутки принцесса уже жестоко страдала от жажды. Кровь зверьков, которых ПРИВОДИЛ Посторонний, была не в состоянии утолить ее. Зато она перестала испытывать боль. Ее душа высыхала вместе с кожей, внутренностями и мускулами. Чувствительность притупилась настолько, что вскоре Тайла уже не реагировала на острые осколки слоистой породы, ранившие ее ступни.