Войны несчитанные вёрсты

Погода не баловала заготовителей. Прижимали, хотя и не очень сильные, но ощутимые в открытом поле морозы. Теперь не скошенные своевременно хлеба приходилось поднимать из-под снега граблями и срезать серпами. В сложившихся условиях никакая другая техника не могла быть использована.

В тех населенных пунктах, где удалось восстановить хозяйственные постройки, были организованы пункты обмолота и сушки верна. Борьба шла за сохранение буквально каждого колоска, каждого зернышка.

Высокая остаточная влажность зерна, от которой примитивными средствами избавиться не представлялось возможным, требовала организации умелого хранения, так как существовала реальная опасность самовозгорания недосушенного хлеба.

Поскольку было совершенно очевидно, что другого пути обеспечения фронта продовольствием просто не предвидится, мы приравнивали самозаготовку хлеба к первостепенным боевым задачам. Несомненно, что именно благодаря такому подходу, подкрепленному соответствующей разъяснительной работой и организационными мероприятиями, результат превзошел все наши ожидания. Бойцы повсеместно трудились с огромным подъемом, в два-три раза перевыполняли и без того достаточно напряженные задания. Подсчеты показали, что созданные запасы полностью обеспечивали нужды фронта продовольственным и фуражным зерном, сахаром и махоркой. Только одного зерна было заготовлено 13 607 тысяч пудов, что составляло пятимесячную потребность фронта. А на подходе и в местах содержания находилось уже до 40 000 голов крупного рогатого скота.

Фронту пришлось обзаводиться и собственными мельницами, крупорушками, махорочной фабрикой в Прилуках. Большую помощь в этом оказали нам нарком пищевой промышленности СССР В. П. Зотов и Председатель Верховного Совета Украины С. Д. Коротченко.

В освобожденных районах возрождалась жизнь. Некоторое затишье на передовой было использовано руководством фронта для оказания помощи в восстановлении народного хозяйства Белоруссии.

На основании специального на этот счет решения Военного совета фронта 25 февраля 1944 года местным хозяйственным органам были выделены для весенней пахоты 45 тракторов с трактористами, команды специалистов по ремонту сельскохозяйственного инвентаря, построен высоководный мост через реку Сож в самом Гомеле, выделена строительная бригада по восстановлению и ремонту жилых домов, оборудованы детский дом-интернат, детские дома с полным обеспечением на 2000 детей, построено 400 бань, оборудованы и подготовлены к приему больных 15 больниц. Этим же решением предусматривалась передача сельскому хозяйству 300 племенных лошадей и 2200 жеребят, отбитых у фашистских захватчиков, выделение 350 тонн керосина, 200 тонн дизтоплива, 100 тонн солидола и многого другого.

Я преднамеренно привожу столь подробный перечень, чтобы подчеркнуть постоянную заботу войск о нуждах гражданского населения, пострадавшего от разрушительной деятельности гитлеровских оккупантов.

Указанным выше постановлением Военный совет потребовал от всех частей и тыловых учреждений, естественно без ущерба для боевой деятельности войск, оказывать всемерную помощь в районах своего расположения в подготовке и проведении весенней посевной кампании. Дословно в постановлении говорилось: "Каждый трактор, каждая лошадь, если позволяет обстановка, должны быть использованы на пахоте и севе. Личный состав частей должен принимать активное участие в возделывании колхозных и индивидуальных огородов, в первую очередь семей красноармейцев, офицеров и жертв немецких оккупантов. Военный совет обязывает генералов, офицеров и политорганы добиться, чтобы каждая крупная и мелкая часть, не находящаяся на нашей передовой линии, включалась бы в эту большую работу: пахота, сев, ремонт сельскохозяйственного инвентаря, колхозных построек, отдельных домов, принадлежащих вдовам и сиротам, семьям красноармейцев, офицеров..."

Однако фронт оставался фронтом с главной его задачей - изгнанием гитлеровцев с территории родной земли. Самый беспристрастный анализ боевых действий подсказывал нам, что наличными силами такого рода задачу решить не представляется возможным.

Из разговоров с работниками Генерального штаба нам было известно, что там идет работа над планами летнего наступления и что нашему фронту в нем отводится видное место, но по вполне понятным причинам знали мы далеко не все.

Первые признаки повышенного внимания Ставки к белорусскому направлению появилось уже в феврале, когда между нашим и 1-м Украинским фронтами появился еще один - 2-й Белорусский. Наш фронт в этой связи был переименован в 1-й Белорусский.

Вновь образованный сосед охватывал Полесье с юга. Линия соприкосновения наших фронтов проходила по левому флангу 61-й армии.

Размышляя в период относительного зимнего затишья о перспективах развития военных действий в предстоящей летней кампании, мы все в Военном совете и штабе фронта не раз возвращались к рассмотрению возможности нанесения охватывающих ударов по войскам "нависавшей" над нашим левым флангом, а теперь и 2-м Белорусским фронтом, немецко-фашистской группой армий "Центр".

Сама идея выглядела довольно заманчивой, однако наличие и расстановка сил сторон явно затрудняли ее реализацию. Целых четыре наших армии были прочно привязаны к Рогачевско-Жлобинскому, точнее сказать - бобруйскому направлению, где силы противника были достаточно внушительными, и ослабление этого участка полностью исключалось. На левом же фланге войска 61-й армии были растянуты на таком, скажем прямо, недопустимо широком фронте, что их скорое использование в каких-либо новых наступательных действиях далеко не гарантировало успеха.

Трезво оценивая преимущества и недостатки расположения наших войск, мы не рае приходили к выводу о целесообразности объединения обоих Белорусских фронтов под единым командованием, создания единого фронта, протяженностью от Быхова на севере до Владимира-Волынского на юге.

Правда, осуществление подобного решения привело бы к растягиванию линии фронта до 800 километров, однако предоставляло в распоряжение и крайне привлекательную возможность маневра внушительными силами, сосредоточенными на флангах.

Пока мы таким образом планировали, войска 2-го Белорусского фронта под командованием генерала П. А. Курочкина, приняв на себя неожиданный и очень сильный удар противника, вынуждены были отойти и позволить противнику деблокировать гарнизон Ковеля. Это печальное событие лишний раз подтвердило наличие противостоявшей нам мощной группировки гитлеровцев, которая намерена отчаянно оборонять занимаемые рубежи, и всякое непродуманное, поспешное действие с нашей стороны в этих условиях было бы преступлением.

Наличие двух фронтов на практически одном оперативном направлении, судя по всему, не устраивало и Верховное Главнокомандование. Во всяком случае, 5 апреля 1944 года 2-й Белорусский фронт был расформирован, а мы вскоре получили решение Ставки о передаче нам его 47, 61, 70-й армий. Наш фронт так и остался 1-м Белорусским. Несколько позже, 24 апреля 1944 года, в результате разделения Западного фронта теперь уже справа от нас, развернулись вновь созданные 2-й и 3-й Белорусские фронты.

Вскоре после этих событий Военный совет и штаб фронта разработали и представили в Ставку свои первые предложения но проведению наступательной операции.

На самом процессе разработки предложений и последовательности событий, связанных с поиском окончательного решения, я вынужден остановиться особо, поскольку на этот счет появилось в последнее время несколько не полностью совпадающих и не совсем точных, на мой взгляд, толкований.

Встречаясь в те дни с К. К. Рокоссовским, я постоянно отмечал в его поведении признаки какой-то не свойственной ему самоуглубленной рассеянности.

Я понимал, что, будучи человеком просто не способным делать что-либо вполсилы, он и сейчас полностью погружен в поиск того единственного решения, которое могло бы устоять против любых возражений, своей всесторонней продуманностью и основательностью гарантировать безусловный успех.