Войны охотников за головами-3: Рисковое Дело

Я умею раскалывать коды и шифры, размышляла Ниелах, вводя новые команды в компьютер. Кем бы она ни была в прошлом, каким бы ни было ее настоящее имя на украденной у нее планете, но та личность не только произошла из знатной семьи, не только жила среди людей, привыкших отдавать приказы (недовольство и раздражение от чужого неповиновения тому доказательством), но к тому же обладала обширными техническими познаниями. Сам виноват, злорадно повторила Ниелах. Нечего было оставлять меня наедине с компьютером. Но с другой стороны, откуда ему было знать, что она с легкостью и без стеснения залезет в чужие файлы.

Сложнее всего оказалось сохранить самообладание, не дать маске упасть, не выказать удивления, не зажмуриться от яркого света, вспыхнувшего в пыльной кладовке. Вновь обретенными знаниями Ниелах ни с кем не собиралась делиться, и уж тем более – с какими-то охотниками за головами.

По крайней мере я знаю, что нужно искать. Девчонка уже выяснила, что Боба Фетт рассказал далеко не все, о многом он умолчал. Он знал ее настоящее имя. Как то раз, задолго до того, как <Гончая> добралась в эту точку пространства, Ниелах упомянула о Ниле Посондуме и по секундной заминке сообразила, что это имя что-то значит для Бобы Фетта. А вот что именно – она сейчас выяснит. Чуть ли не по локти зарывшись в пульт, девчонка набрала имя в поиск.

Результат она получит через несколько секунд. А пока экран пуст, Ниелах посматривала на небольшой дисплеи, проверяя параметры нескончаемого потока данных. Но вскоре опять вернулась к собственным заботам. В архивах отыскалось даже изображение. Лысеющий пожилой человечек с дергающимся нервным лицом и бегающими глазками, это было видно даже на неподвижных снимках в фас и профиль. Нил Посондум едва ли производил впечатление на женщин. В случае Ниелах – даже хуже, никаких озарений, никаких откровений, память молчала. Наоборот, эффект строго противоположный, в девчонке укрепилась уверенность, что она в жизни не видела Нила Посондума.

Следом за изображением шли личные данные, ничего конкретного, по мнению Ниелах. Достойной внимания была лишь отметка, что данный человек был доставлен <Рабом-1> туда, где выплатили награду за голову… Ниелах откинулась на спинку кресла, злобно разглядывая экран, и в ярости укусила себя за палец, чтобы не заорать. С трудом выцарапанный кусочек информации завел ее в тупик. Возможно, Боба Фетт знает способ вырвать секреты у давно скончавшегося арахноида, но вот Ниелах понятия не имела, каким образом вызнать сведения у покойного ныне Нила Посондума.

Девчонка глянула на хронометр, высчитывая, сколько времени охотники возятся над воссозданием гнезда. Изыскания лучше прикрыть до их возвращения… а когда еще появится шанс сунуть нос в чужие тайны. Ниелах не могла сказать.

Она лихорадочно ввела новую команду, выуживая все, что было связано с Нилом Посондумом. УСЛОВИЯ доставки, смета, план операции, сумма, полученная за добычу в не отвечающем контракту состоянии, список личных вещей, изъятых у добычи (в основном перечислялась разорванная, испачканная одежда, которую Посондум носил на момент поимки), визуальное сканирование царапин, которые добыча оставила на металлическом покрытии палубы в трюме.

Минуточку!… Ниелах замерла, облившись ледяным потом, влажные ладони приклеились к пульту. Девчонка наклонилась к экрану, чуть не ткнувшись носом в полупрозрачную нереальную панель. Сердце застучало, как молот, кровь побежала так быстро, что зашумело в ушах. Закружилась голова. Какие-то царапины на металле, необычные закорючки… Круг чуть-чуть кривоватый; неудивительно, если учесть, при каких обстоятельствах создавался рисунок. Треугольник, вписанный в круг, но вершины не касаются линии…

И три стилизованные буквы на древнем языке, который возник задолго до того, как Галактика заговорила на едином. Три буквы, узнать которые мог лишь тот, кто выучил их в детстве и знает их значение. Например, сама Ниелах и любой из ее знатных родственников. Ее родословная начиналась на одной из самых влиятельных и богатых планет Галактики. При всей своей сообразительности и прикормленных информаторах Боба Фетт никогда не выяснит значения рисунка. Не потому что секрет хранят в тайне, а потому что символ давно вышел из употребления. Только старые традиционалисты, семьи, сберегающие давние воспоминания, с планеты, на которой родилась Ниелах, почитали эту эмблему как знак величайшего прошлого.

На мгновение Ниелах показалось, будто нежные руки заботливой нянюшки подоткнули одеяло, под которым свернулась клубочком маленькая фигурка. Вот такой покой снизошел на девчонку. А на одеяльце вышит тот же самый символ – золотое шитье, а не царапины на полу грязной клетки в трюме охотничьего корабля. Одна за другой настежь распахивались запертые двери и внутри головы, впуская сдержанный свет в глубины памяти, разгоняя тьму, в которой так долго пряталась Ниелах.

Она вгляделась в рисунок, не заботясь, увидит ли кто-нибудь, как она роется в чужих тайнах. Не имело значения. Найденный ключ не только открыл все замки, он их вырвал с мясом. Больше никто не заставит ее все забыть.

Корпорация пользовалась этой эмблемой задолго 'до моего рождения, отвлеченно подумала Ниелах.

Старые архаичные буквы складывались в аббревиатуру. Верфи Куата, буквы, вписанные в треугольник, знак инженерного искусства, и круг, обозначающий вселенную и все, что находится в ней.

Очередной ключик с щелчком повернулся в самом дальнем замке.

Дверца распахнулась, и девчонка вспомнила имя. Свое настоящее имя…

***

Пустые глаза все еще были слепы.

И все же Куд'ар Муб'ат – скорлупа, которая была им, – знал о том, что к нему пришли охотники за головами.

Суставы паучьих лап поскрипывали и потрескивали, как будто хотели лопнуть. Разорванное брюхо (края раны затвердели под воздействием холода) царапало остатки сдувшегося трона, откуда некогда ткалась невидимая паутина, в которой запуталось немало жертв. С хитиновой головы медленно приподнялась маленькая треугольная голова.

– Дело… ко мне?.. – обычно пронзительный голос сборщика напоминал сейчас шорох высохшей травы. – Дела… вот, чем я хочу… все, что хочу…

У Денгара сложилось неприятное ощущение, будто к нему прикован взгляд арахноида. Узкое личико с россыпью невидящих глаз на миг повернулось к нему, а затем словно заржавевшая механическая игрушка сборщик <посмотрел> на второго охотника.

– Не стану врать. Я не рад встрече, Куд'ар Муб'ат. Ты мне и раньше не нравился.

Боба Фетт пододвинулся ближе, не выпуская из рук кабеля; тот по-прежнему извивался, в нем было больше жизни, чем в белесой призрачной твари, что угнездилась в центре паутины.

– Ах! Какой ты все-таки злой! – треугольная голова дернулась в имитации кивка; в прошлой жизни ее владелец часто так поступал. – Ты всегда был столь же жесток, сколь жаден, Боба Фетт… ты же Фетт, правда? Мне знаком твой голос, но тут очень темно, я не вижу тебя.

– Тут не темно.

Кабель уходил в узкую щель позади головы арахноида, в затылочной части; наконечник был введен в нервный узел внутри хитиновой черепной коробки.

– Ты мертв. Привыкай.

– Поверь мне, Фетт… я уже привык, – жвалы неуверенно щелкнули. – В моем нынешнем состоянии… есть свои преимущества…