Войны времени

Рыбари, промелькнуло в голове. Поселение беженцев, приспособившихся ловить сетями перелётных рыб. Рыба речная в пищу не годилась.

– И чем это лучше?

– Ну-у, – протянул Клюв, – это дело святое! Физиологическая потребность! Ха-ха-ха! Наказать накажут, но хоть на заставу не сошлют. А то будет тебе город во всей красе!

– Понятно, – сказал Олег, хотя понятного пока было мало.

– Ладно, – махнул рукой лейтенант, – давай седлай мустанга своего и поехали. Пока и меня искать не начали.

– Так тебя за мной что-ли послали?

– А то за кем же? Я ж тебе не просто так про рыбарей намекаю, дурень. Комбат приказал: поезжайте, товарищ лейтенант в посёлок и верните мне ротного. Даже если он без штанов окажется! – и Клюв захохотал, усаживаясь в свою машину. – Прикинь! Даже, говорит, если с бабы снимать придётся! Эх, не вышел я мордой лица! Не любят меня девки забесплатно! – На этот раз парень хохотнул как-то грустно.

Уезжать с этого места Олегу очень не хотелось. Стена ряби, перенёсшая его в этот мир, возможно, пройдёт назад по тому же маршруту. И как бы не застрять ему в этом мире, если он поедет вместе с весёлым лейтенантом. Теперь Олег готов был хоть каждые выходные возить тёщу с дачи на дачу. Всё лучше, чем спать со странными рыбачками или дежурить на Заставе у радиоактивных развалин.

В закапсулированном во времени корабле волхов Великий Ум пребывал почти, что в панике. Нет, даже Посвящённые не смогли бы заметить и капли сомнения в этой незыблемой фигуре. Ничто в его осанке или голосе не выдавало волнения. Его голос, как прежде, оставался твёрд, а приказы коротки и точны. И никто, даже самый сильный из Умов, не мог читать в его душе. Ибо он и был по праву самым сильным из них.

В Зале Пирамиды Великий Ум приклонил колени перед большим куском горного хрусталя. Это был один из самых крупных осколков сверкающей Башни Прозрения с их родины. Каждый корабль волхов, отправляющийся на поиски новой Земли, имел в алтарной части частицу Пирамиды. Однако всего лишь десяти кораблям, на которые возлагались особые надежды, достались столь огромные во всех смыслах реликвии. Прочие ограничились кусочками в лучшем случае в ладонь размером. Этот же осколок Великой Башни превосходил рост самого жреца в три с половиной раза. Возможно, именно поэтому их корабль нашёл столь подходящий волхам мир. Но самая сладкая конфета всегда стоит дороже козьих шариков. Об этом сейчас и думал, стоя на коленях, Великий Ум.

– Три константы в одном слое времени, – бормотал он себе под нос.

Со стороны могло показаться, что старик молится. Но он не молился. Он размышлял.

– И это не просто константы одной из ветвей, как случилось в древние времена. Эти, словно лишай, опоясывают весь куст вероятностных ветвей развития. И они остаются собой в каждой из них. Не теряя памяти о предыдущей. О, Великая Башня! За что ты посылаешь бедным детям твоим такие испытания?

Вот только стенать уже было поздно. Корабль закапсулирован во времени. Теперь либо победа, либо постепенное вымирание во временном пузыре. И последний волх, испуская последний вздох на корабле, застывшем в мгновении истории, проклянёт все Умы от послушника до него – Великого.

А выход? Уничтожить константы. И пусть его душе затем гореть в печи для грехов волхов. Он в ответе за будущее поколения своего народа.

Глава 2

Ольга покинула квартиру, хлопнув дверью. Лишь на секунду потом задумалась, как это воспримет муж. А начхать. Молодая женщина зловеще улыбнулась. Если её мир не состоялся, то, какое ей дело до остальных?

Она мечтала о богатом муже – получила хронически безработного программиста. Этих компьютерных гениев развелось столько, что основанный на калькуляторах бизнес просто не в состоянии их всех переварить. Она хотела дочку с нежным характером, чтобы повязывать ей бантики и наряжать в розовые платья, а получила сына с наклонностями садиста. Ещё не умея говорить и ходить, он умудрялся изводить родителей, доводя саму Ольгу до белого каления своим нытьём. Тогда она размечталась о любовнике – рыцаре на белом коне. А получила торговца с соседнего рынка на старых жигулях и с таким акцентом, что даже самые нежные слова походили на лай добермана.

Самое любопытное, что, покинув дом, Ольга сама не знала, куда направиться. Ненавистный муж остался позади вместе с опостылевшим сыном. Рыночник до восьми вечера зависал на рынке. Оторвать его от прилавка с залежалыми мандаринами могла только санитарная инспекция. Лучшая подруга – дура – протирала короткую юбку в приёмной кандидата толи в олигархи, толи в политические беженцы.

И тут мир вокруг замер. Не умер, а просто остановился. Как говорят дети в известной игре «море волнуется»: «морская фигура замри». Только всё это безобразие происходило на суше. От абсолютной тишины защемило уши. Голубь, попытавшийся взлететь, уступив ей дорогу, так и повис в воздухе на первом взмахе крыльев. Капли начинающегося дождя не смогли долететь до асфальта. Даже дуновение ветра слабым прикосновением застыло на её щеке. Очень странное, кстати, ощущение.

Ольга даже успела удивиться тому, что эта внезапная статика окружающего её ничуть не напугала. Возможно, в своих снах она переживала такую ситуацию множество раз. И теперь должна прийти волна. Ожидаемая граница перемен. И она пришла. Удар был мощный. Но странно, с ног он её не сбил. Лишь окатило холодом. Перед глазами промелькнули какие-то сюжеты из давно не виданных снов. Кони, люди, замки, лес. Именно на опушке леса калейдоскоп прекратился.

У молодой женщины едва не подкосились ноги от тяжести мокрого шерстяного платья, которое оказалось на её теле. А с неба всё лило. Она сорвала с головы серый чепец. Длинные грязные мокрые волосы тут же налипли на лицо. А ещё она почувствовала, что никакого нижнего белья на ней не надето. Не то, чтобы его с неё сняли. Просто о трусиках и лифчиках здесь никто и понятия не имел.

И вновь её ничто не удивило. Надо было срочно снять сушащееся на верёвках бельё, пока его не замочил внезапный дождь. Хотя торопиться уже не стоило. Ливень стался такой, что панталоны хозяйки вымокли дважды и трижды снова! Да и не страшно. Уж чего-чего, а белья у леди хватит на пятерых. Для кого только наряжается? Ни мужа, ни жениха даже. И не уродина вроде. Слегка только картавит и косит на один глаз. Ну и что? Мужикам не глаза нужны! Да и приданное за ней такое, что порядочный господин хоть на бревне женится. Ан нет. Не берут дурёху. А ей уже шестнадцать. Ещё год и перестарок.

За этими мыслями Ольга не заметила, как к ней подкрались сзади. Сильные, и как оказалось привычные руки, обхватили её грудь, слегка помяли её и заскользили ниже и ниже, к самым бёдрам.

– Рыбка моя, я еле дождался, – просипел не то прокуренный, не то пропитой мужской голос.

Ноги Ольги ослабли. Это тебе не муж, и даже не рыночный азербайджанец. Этот мужик всем мужикам мужик! Ольга как-то столкнулась с его женой – ключницей. Та, девушка о таком и подумать не могла, умоляла её чаще завлекать собственного мужа. «Ни сна, ни отдыха, – жаловалась она, – только давай, давай, и снова давай! Я детей кормить не успеваю. А этому ироду, что дети, что не дети! Старшая уже говорит, что вы с папой так по ночам елозите, что скоро изба развалится!»

Изба. Была б изба. Если это чудовищное нагромождение брёвен можно считать хоть чьим-то домом. Дёрн вместо черепицы? Это какой-такой умный сантехник изобрёл? Дыра в углу того, что можно аккуратно назвать помещением – сортир? Хотя, если поставить стульчик без сидушки, то вполне себе удобно. Пока ещё никто не догадался. На корточках как-то привычнее. Здесь вообще с подозрением относились к любым новшествам.

Ольга как-то отчётливо понимала, что это не сон. Ещё она понимала, что это её мир. Здесь она своя. И эти жадные руки, что жмут её тело, и эти влажные губы, что ищут её рот, это всё настоящее её. И грубо задранный подол платья, и шлепок по ягодицам вместо предварительных ласк. Ничего, что она не видит даже лица того, кто так бесцеремонно пользуется её телом. Каким-то неведомым ей путём пришло горячее, как его руки, осознание – он имеет на это право и его зовут Олегом.

Полностью удовлетворённая женщина очнулась на лавочке в парке. Не сразу ощутив своё тело, она некоторое время ловила взгляды прохожих. Они были осуждающими у стариков, и задорными у молодёжи. Приподняв голову, она согласилась с первыми. Матери семейства не пристало лежать с раздвинутыми ногами на лавочке в парке. Слава богу, хотя бы в трусах. Всё-таки в каждом мире есть своя прелесть. В данном конкретном случае – наличие нижнего белья. На мгновение, представив себя на лавочке в задранном мокром шерстяном платье и без ничего под ним, она рассмеялась.