Воздушные рабочие войны

— Ты не подумай, я не такая, чтоб вот так, с первым встречным.

— Да я и не думал, — Сашка и, правда, не думал об этом.

— Знаю я, как вы мужики о нас думаете, — как-то горько улыбнулась Надя, — но тебе верю. Ох, и красивый ты, Сашка! Погибель наша! — горячо пробормотала она и, подскочив к парню, повисла на нем, — Только живой останься! Прошу! Я знаю, мы не увидимся больше! И даже если увидимся, не будет ничего! Все равно! Не жалею ни о чем! И ты не жалей! — глаза ее наполнились слезами, — И береги ее! И себя береги! Все иди, скоро смена придет — отскочив от Сашки, Надя почти силком вытолкала его в коридор. Захлопнулась дверь, послышался щелчок закрываемого шпингалета и то ли всхлип, то ли вздох сержанта Новиковой.

А парень, несколько секунд постояв у закрывшейся двери, пошел к себе в комнату. На душе было легко и пусто, а к губам прилипла улыбка. Он успел перебрать вещи. Приготовить подарки для мамы и сестры Никифорова, как в дверь постучали. На пороге стоял водитель Назарова. Пора было ехать за Лидой. Дел предстояло много. Но, черт побери, как же хорошо жить!

Лидочка, как ангел выпорхнула из подъезда и, грациозно перепрыгнув через сверкающую в лучах утреннего весеннего солнца лужу, остановилась, обернулась и помахала выглядывавшей в окно второго этажа женщине, очень похожей на нее. Затем она растерянно осмотрелась и, заметив стоящую неподалеку «эмку» и Сашку радом с ней, почти бегом ринулась туда. Четко вскинув руку к синему, лихо заломленному вправо, как учил Стаин, берету, поприветствовала командира:

— Здравствуйте, товарищ подполковник!

— Привет, Лида, — улыбнулся ей Сашка, чем вверг девушку в ступор. Она не помнила, чтоб Стаин улыбался вот так открыто, радостно и светло. Нет, он не был угрюмым букой, просто улыбка у него всегда была какая-то грустная, усталая, иногда злая или ироничная, а тут он буквально светился изнутри. — Ну как дома дела? Соскучились?

— Хорошо все. Конечно, соскучились, — девушка подозрительно посмотрела на командира, — А как ты устроился?

— Замечательно, просто замечательно! Выспался наконец-то.

Лида кивнула. Может и правда, отдохнул вот и радостный такой. Но все равно странно. Девушка, посмотрев, что водитель сидит в машине, серьезно обратилась к Сашке:

— Товарищ подполковник, тут такое дело…, - Лида замялась, а Сашка тут же нахмурился:

— Что-то случилось?

— Да. Нет. Не совсем…

— Изъясняйтесь точней, товарищ сержант, — перед Лидой снова стоял командир, а не счастливый радостный мальчишка. Пришлось, краснея и сбиваясь, рассказывать, как вчера, придя домой, расчувствовалась, что позабыв обо всем на свете, умчалась к маме на завод в гражданке и без документов, как встретила подругу с майором и как поругалась с ними, как пригрозила капитаном госбезопасности и Сашкой майору. В общем, рассказала все, без утайки. Потому что ночью вдруг подумала, что если будут какие-то последствия, то лучше Стаину узнать все от нее, а не от кого-то постороннего. Сашка нахмурился:

— Подруга твоя — дура! — рубанул Сашка, — Впрочем, ты тоже! — Лидочка понуро кивнула, — Майор-то тебе чем не угодил? Девушка пожала плечами:

— Сытый он какой-то, лощеный.

— Сытый, лощеный, — передразнил ее Сашка, — а он что, должен с девушкой гулять изможденный и грязный? Может, он после ранения тут? Ничего не знаешь о человеке, а осудила. Только потому, что его невеста твоя одноклассница-курица, оскорбившая твоего Никифорова. И что с тобой делать? — ругаться, честно сказать, совсем не хотелось. Тем более, скорее всего, майор действительно тыловой, так что и хрен с ним, но обозначить воспитание было необходимо. Лидочка на риторический вопрос виновато пожала плечами. — Ладно, разберемся. Садись в машину. Лида кивнула и пошла к «эмке». — Лида! Девушка обернулась: — Сейчас-то документы не забыла? Шадрина суетливо полезла под шинель и, нащупав бумаги, замотала головой:

— Нет, товарищ подполковник. Не забыла.

— Товарищ подполковник тебе! — с улыбкой проворчал Сашка, — Давай уже по-нормальному, мы же летчики, а не маршировать вышли, — хохотнул он, — прыгай в авто, кататься поедем! Нет, точно со Стаиным что-то не то. Странный он сегодня какой-то, на себя не похожий. А Сашке было просто хорошо, как хорошо не было очень давно. Душа ликовала и пела. Еще и погода радовала теплом и солнышком. — Давай в управление, — сказал он водителю, дождавшись, пока Лида заберется в машину и стал мурлыкать какую-то веселую мелодию из прошлой жизни, глядя на проплывающий мимо тамбовский унылый пейзаж, с покосившимися избушками и старыми темными от времени заборами. Перебираясь через грязь и лужи, куда-то шли редкие прохожие. В основном пожилые женщины, одинаково одетые в фуфайки и с повязанными на голову платками. Только ближе к вокзалу стало больше мужчин, и тоже одинаково одетых в военную форму или ее подобие.

Назаров не смотря на воскресный день был на месте. Да и вообще, в областном управлении НКВД царила рабочая суета, как будто и не выходной сегодня. Быстро проставили штампы о прибытии, получили пропуска на комендантский час, как сказал Назаров: «На всякий случай», — а еще капитан выдал справку с огромной круглой печатью, подписанную Начальником управления НКВД по Тамбовской области полковником госбезопасности Митряшевым, что товарищи Стаин и Шадрина действительно являются сотрудниками госбезопасности. Как будто удостоверений подписанных самим товарищем Берией недостаточно. Хотя, тут на месте людям видней, может и нужна такая справка. Еще Назаров пообщал обзвонить Начальников первых отделов на завода «Ревтруда» и «Комсомольце», куда Сашке надо было попасть по служебной необходимости. «Ревтруда» выпускал ПАРМы, а «Комсомолец» авиационные стартеры. И то, и то было остро необходимо в корпусе, вот и надеялся Стаин договориться с директорами заводов напрямую, без госзакза, который неизвестно когда будет выполнен. А еще на «Комсомольце» в сборочном цехе работала Петькина мама Дарья Ильинична.

Из управления рванули на аэродром. Хоть Назаров и уверял, что с вертолетом все в порядке, но проверить было надо. Да и посмотреть, как там Зимин не помешает. Все оказалось, как говорил капитан. Вертолет стоял укрытый масксетью, под охраной. А довольный Зимин крутился у механиков, скорешившись с коллегами за прошедшее время. И судя по приличному выхлопу, Володя время зря не терял. Сашка для порядка ругнулся на техника:

— Ты, Володя, тут дисциплину не разлагивай. А то нам лететь, а ты на «губе». Так и знай, вытаскивать не буду!

— Обижаете, товарищ подполковник. Зимин службу знает, — пьяненько заверил Володя, — Зимин не подведет! — технарь оказался пьяней, чем выглядел.

— Так! — сдвинув брови, зло зашипел Сашка, — быстро спать, пока тебя никто не видел! Позоришь корпус своей пьяной мордой! Прибудем в часть, с нарядов не вылезешь у меня!

— Есть — спать! — обиженно буркнул Зимин и чересчур твердо переставляя ноги побрел, в закуток, который ему выделили в казармах технического состава. Сашка как чувствовал, что надо заехать на аэродром! Да, не ожидал он такого от Володи! А хотя, чем еще ему тут еще заниматься? Брали его на всякий случай. А раз техника в порядке, то можно и расслабиться. А техника точно в порядке, в этом можно быть уверенным на все сто. Не стал бы Вовка пить, если б были какие-то проблемы с вертолетом. Но от взыскания это никак не освободит. Попался — отвечай. А пьянка — это залет, да и сам Зимин это прекрасно понимает. Сашка посмотрел на Шадрину и осуждающе качнул головой: — Радуете вы меня сегодня сутра, — настроение стало стремительно портиться. Плохой из него командир получается. Пока были в части, где рядом поддержка в виде Никифорова, Бершанской, Ивелича, Ловчева и прочих старших товарищей была дисциплина и порядок, а стоило только оказаться без них, как даже Лида с Володей, в ком он был полностью уверен, стали творить что попало. И то, что они расслабились в тылу — ерунда, Люберцы, по большому счету, тоже тыл, но почему-то там Шадриной не пришло в голову кидаться на проходящих мимо незнакомых майоров, а Зимину упиться в хлам. Обидно. Хмурый, он уселся в машину, следом тихой мышкой забралась Лидочка.

— Куда теперь, товарищ подполковник? — водитель вопросительно посмотрел на Сашку.

— Рубежная, 25. Это за вагоноремонтным где-то, — назвал он адрес мамы Никифорова.

— Знаю, — кивнул шофер и плавно тронул машину с места.

Рубежной оказалась разбитая узенькая улочка, застроенная длинными деревянными бараками на самой окраине городе. Сашка с интересом и удивлением смотрел в окно. Ему, привыкшему к нормальному жилью, ведь даже в убежище условия для жизни были вполне комфортные, было дико и непонятно, как можно так жить! Грязная улица, по которой еле-еле пробирается их «эмка», низенькие длинные постройки с сараями во дворе, общие туалеты на улице, девочки и женщины, тащащие ведра с водой от расположенной черти где колонки. И здесь вырос его друг, отличный парень и Герой Советского Союза Петька Никифоров? И не просто вырос — выучился и стал классным летчиком! Сколько же надо сделать в стране, чтобы люди начали жить хорошо! А тут эта война! А ведь судя по рассказам, до революции жилось еще хуже! Еще хуже, это как?! Парень до боли закусил нижнюю губу. Голову пронзила мысль, ведь если бы не война, все что есть в Ковчеге пошло бы на строительство мирной жизни. На заводы, дома, новые села и города. И быть может вот эти девочки, тащащие по грязи на коромыслах тяжеленые ведра, уже через год или два могли бы жить в новых отличных благоустроенных домах. Пусть не таких, как в том далеком потерянном будущем, но хотя бы в таких, как в Москве, где у него сейчас квартира.

— Дальше не проеду, товарищ подполковник. Брюхом сяду, — вывел его из размышлений шофер, — тут только на грузовике или на телеге, — кивнул он на непролазную грязь на дороге, вдоль которой были положены деревянные мостки для пешеходов.

— Ладно, сами дойдем. Ты пока развернись, подожди, если хозяева дома, отпущу, а если, нет, довезешь нас поближе к дому да гостинице.

— Не торопитесь, товарищ подполковник. Меня к Вам до вечера прикрепили.

Сашка кивнул и повернулся к Шадриной: