* * *

На вдохе Новосибирск 1958–1974

Ноктюрн. Окно

Электрическим потокомиз осенней темнотысхвачены дождя косыеструи, да стволы босые,да прибитые цветы. Это я за кромкой светаздесь, в саду, а за окном,за невянущей геранью,не готовая к свиданью,ты в халатике цветном. Это губы мои бредяткаплей с мокрого куста,но сомкнулись занавески,и настигли ливня плескислух, и высохли уста.1958

В горах

С чистой музыкой сверьв звёздных высях светание –этих грифельных сферна глазах выцветание. Над пустотами свет,просквозив, задеваетгребни гор, и хребетза хребтом оживает. Но слепящий раструбсолнца в зыбкости рани –за уступом уступ –обнажает их грании не глянет туда,где во мраке ребристомнеизбежна водав прыжке серебристом.1960

Охота

В. Горбенко

Закат жар-птицей по волнамрассыпал перья пламени,но постепенно полинял,и небосвод стал правильней. Я жадно ждал: взметнётся дичь –по небу точек россыпь,хотел я дробью дичь настичь,схватить и в лодку бросить. И ствол меж чёрных камышейкосился чёрным козырем,и вот отчётливой мишеньнад тёмным стала озером. Я не сорвал, нажав курок,урок естествознания,и шлёпал борт, и был гребоккуда весомей знамени. Валялось на корме ружьёбез улетевшей дичи,азарт лишь, схваченный живьём,был подлинной добычей.1961

На шелковом пути

Среди равниныторчат упрямоорлы на руинахдворца или храма. Палящий полдень,полынь да пыль,ленивому подданветру ковыль. Варан разъярён –ворохнулся бархан,звон-позвон-перезвон –идёт караван. Несут купцыбород ножи,усов ножницы. Впереди – миражи,и грезится отдыхна верблюжьих мордах,на горбах же – скопцыи наложницы. Э, эмир нашёл,что менять на шёлк! Плыла пиала луны,сочилась кумысом степь,и мучились валуны,оставленные толстеть. Причудливых теней провал –очерчивался привал. Немела монета луны,но тысячезвонна степьи тени иные вольныразбойничье просвистеть. Косились купцы на луну,ощупывая мошну. Бледнеет лицо луны –булатом сболтнула степь,в тени меж тюков пластуны,сладка степная постель –полынь, аромат, дурман… Проспал даже смерть караван.1962

Рабочее утро

Зимний рассвет –это светнедоспелый,хрусткий и белый. Это обочин огромностьв сугробахи озабоченностьмашин снегоуборочных. Это деревьев нескромностьв морозных оборочкахтам, за фигурами в робах,в пальто на ватинеи в шубах. Это яблок бесшумныхподобием – иней,выдыхаемый густо. Это воздух, набухший до хруста. Это я в эту облачность долювношу:и дышу,и глаголю!1962

Колдовство

О, зори озёрьи –рыбьи отплески! А во лазориглыбы-облаки. Око опрокиньна берегинь:ой, озоровать –во озеро звать! К берегу греби,бери грибы. Росу вороши,грозу ворожи. Дождаться дождецу,политься по лицу –заберётся бусымк берёзам босым. Просьба вымолвлена –проса ль вымолено? На озёрную гладьлетят зёрна, глядь! То ж скупойдождь слепой. Солнце вьётся,лучится, как луковица! Тсс!.. Зовётся,кричится, аукается… Напрягают пичугисвязки,и сбегают испугив сказки!

«Набраться силы в роще б –…»

Набраться силы в роще б –там корень или ветвь,живущие наощупь,меня сильнее ведь,безмысленной (не глупой)там жизни кутерьма. Моя ж любовь к безлюбой –беспомощность сама. Меж холодом и светоммембрана деревцав неведенье продета,а я же без концаи сердцем беспокоен,и совестностью слаб. В соведенье такоетрава не забрела б:ей на земле хватаетсоседства – и чуждавзаимность чувств пустая,в которой мне нужда. Спешу до наступленьяпотёмок в угол свойк отваге осмысленьяповинности живой.1962

Среди Евразии

Г. Прашкевичу

Вам привезут невзрачный каменьи скажут, сдерживая пыл,что камнем тем прапапа Каинпрапапу Авеля убил. Вам привезут коробку с прахомиз фараоновых гробници скажут с хохотком и страхом,что пылу древних нет границ. Не позавидуйте счастливцами гляньте под ноги себе:приют здесь вечный стольким лицам,пылившим в мировой судьбе!1963

Что делается

Цветы на газонах шутамитанцуют, и сердится шмель. Шатает дома и шатаетдеревья неведомый хмель. От ветра – ответ вероятный –в аллеях отсутствует сор,от ветра и грозные пятнауходят с небесных озёр,от ветра и солнечный обручпод моточиханье и треск,пылая над крышами обочь,на свой возвращается трек. Откуда он, резв и приветлив,тот ветер? Да что за вопрос! Конечно же город проветрилкачелей воздушный насос,где платья скрипучим маршрутомто лепят фигур горельеф,то вспучиваются парашютом,упружьями ног засмуглев. Не лужа, а сброшенный вымпелс высот – синева разлеглась,и жук, любопытствуя, выполз,выпуклый словно глаз.1963

«Есть печаль – густа, как в сотах мёд…»

Есть печаль – густа, как в сотах мёдили плач янтарный сосен жарких,есть глаза – как первый утлый лёдв колеях, разведших осень в парках. Горесть, сладость – в сердце про запаснам, как для зверёнышей игривых:медленно мигнул «павлиний глаз»,ощетинив у щенка загривок. Но о том, что кончилась игра,осень объявления расклеит,и наступит пресная пора,и волчонок за ночь повзрослеет. Пусть дождём разбавится печаль –я утком втянусь в его волокнаи поставлю глаз моих печатьна твои заплаканные окна. Будет чем твои приправить сны,если станет вьюга «ю» мусолить, –ведь, наверно, хватит до веснывымерзшей на стёклах страстной соли.1963

Камень

А. Птицыну

Сухой язык прилипнет к нёбу. Придя к мохнатым валунам,молча от ярости, я злобуна камни выхлещу сполна. Плеть сыромятная просвищет,мох прыснет с каменного тела,но лопнет злое кнутовище,повиснут руки опустело,и станет стыдно… И преданьяидут к остывшей головео милостивом божестве,что избавляет от страданья:коснётся золота на миги роем пчёл запламенеет,а исцеляя горемык,само от горя каменеет. И стыдно мне. Возьмусь рукамии чувствую – вздыхает камень.1963 – 1964