Вождение за нос

Элеонора Наумовна появилась минуты через две в тот момент, когда я, забыв правила приличия, наливала себе еще одну чашечку кофе, не дожидаясь очередного предложения хозяйки. Я подняла на нее глаза и чуть не поперхнулась. Столь заметной и быстрой перемены в лице человека мне давно не приходилось видеть. Возникало ощущение, что женщину мучает какая-то нестерпимая боль, от которой никак не избавиться.

— Что с вами? — спросила я, понимая, что вот сейчас подтвердятся самые дурные из всех моих предположений.

— Он… он заперся в ванной… прошло уже столько времени, я стучала… Звала его, но все бесполезно. Он не открывает дверь! Что делать? Что мне делать?

— Прежде всего успокоиться. У вашего супруга здоровое сердце? — задала я самый очевидный в подобной ситуации вопрос. В нем была и практическая польза: Гробовская могла подготовиться к самому худшему, если такому суждено случиться.

Интуиция практически никогда не подводила меня. А может быть, это вовсе и не интуиция, а профессиональное чутье, помноженное на интеллектуальный коэффициент, который у меня значительно выше среднего.

— Где у вас ванная комната?

Элеонора Наумовна провела меня по коридору в сторону спальни, только налево. Аккуратная арочка была сделана специально, чтобы не акцентировать внимание на ванной и соседнем с ней туалете.

— Вот здесь, — указала на дверь Гробовская.

Теперь стал слышен шум льющейся воды. А то я уже подумала, что хозяйка только для отвода глаз сказала мне про водные процедуры супруга. На всякий случай я постучала. Мало ли что? Нехорошо начинать знакомство с человеком, врываясь к нему в ванную, даже если знаешь, что человек не очень хороший. Однако ответа не последовало: вода так и продолжала литься из крана — больше ничего.

— Я могу попробовать взломать дверь, если так открыть не получится, — сказала я Гробовской, обернувшись к ней. Других предложений на данный момент у меня не было. Придется Элеоноре Наумовне выбирать — стоять под дверью или взламывать ее.

Осматривая запор, находившийся в ручке, я вспомнила, что такой достаточно просто открыть, если чем-нибудь снять верхнюю закрывающуюся крышечку, а затем протолкнуть собачку ножом или шпилькой. Даже ломать не придется — дверь останется целой. Что же касается замка, это уже не мои проблемы.

Объяснив хозяйке, как можно открыть ванную, я попросила ее отвести меня в кухню, дабы найти там что-нибудь подходящее для предстоящей операции. Сейчас я уже была не столько частным детективом Татьяной Ивановой, а вся служба спасения в одном лице.

В одном из ящиков я обнаружила топорик для рубки мяса. Антиквариатом он не выглядел, и я решила, что не нанесу материальный ущерб семейству, если воспользуюсь им.

Расковырять защитный кружок на ручке двери оказалось минутным делом, так что Элеонора Наумовна смотрела на меня не как на коллекционера, понимающего толк в антиквариате различных эпох, а скорее как на вора-домушника, который несколько раз в сутки взламывает замки.

— Будьте так добры, нужен нож с длинным тонким лезвием, — попросила я. Замок оказался несколько сложнее, чем я ожидала. — А будет еще лучше, если вы отыщете спицу. Тогда можно будет считать, что дверь мы откроем без косметических потерь… Не считая моего сломанного ногтя, — добавила я, рассматривая испорченный маникюр, который утром был совершенно безупречным.

Покопавшись где-то в недрах антикварно обставленной квартиры, хозяйка, наконец, принесла мне то, что я просила. Просунув спицу в узкое отверстие, я надавила одновременно на нее и повернула ручку. Дверь в ванную открылась, словно по мановению волшебной палочки. Всплеснув руками, Элеонора Наумовна поспешила войти туда первой. Впрочем, лишать ее этого права я и не собиралась. Видимо, за все это время она порядком нанервничалась, решила я, уловив запах валерианки, исходивший от нее.

Дальше произошло именно то, чего я, признаться, подсознательно ожидала. Конечно, не с первого момента, как только переступила порог этой квартиры, но достаточно давно. С рвущимся из легких криком Гробовская попятилась. Еще немного, и она бы рухнула на пол, но я вовремя подхватила ее. Всхлипнув, она осела у меня в руках. Но я все-таки попыталась заглянуть в ванную, дабы воочию увидеть, что же там произошло.

Найти Витольда Модестовича живым я даже не надеялась, но вот для того, чтобы понять, отчего он умер, мне было совершенно необходимо как можно быстрее увидеть его. Вода, как правило, имеет свойство смывать многие улики.

Элеонора Наумовна была практически без чувств, поэтому я прислонила ее к стене, будто она была предметом мебели, а не живым человеком, позаботившись лишь о том, чтобы женщина не упала.

Гробовский лежал в ванне. Напора воды хватило бы для того, чтобы затопить не одну квартиру этажом ниже, если бы пробка была заткнутой. Никаких признаков насильственной смерти я не обнаружила. Возможно, все произошло иначе, заткни он сливное отверстие. Тогда через десять, максимум, пятнадцать минут примчались бы соседи. А так прошло два часа.

Ничего другого, как закрыть кран и вызвать «Скорую помощь», мне не оставалось. Но я еще раз, следуя профессиональной привычке, осмотрела ванную комнату до того, как сюда прибудут врачи и милиция.

Остроносые тапочки стояли на светлой плетеной циновке, короткий халат из плотного шелка висел на вешалке рядом с купальным, аккуратно сложенное полотенце — на корзине для белья. Все говорило о том, что жертва несчастного случая — или все же преднамеренного убийства — ни о чем не подозревала. Да и что могло вызвать подозрения человека, находящегося у себя дома в ванной комнате? Вроде бы ничего. Однако в моей памяти прочно сидел образ взволнованной супруги, когда она открыла мне дверь и сообщила, что супруг в ванной. И на всякий случай я решила заглянуть в карман домашнего халата.

Чутье частного детектива не подвело меня и на этот раз. Кроме очков в тонкой оправе, я увидела крохотный осколок ампулы и поторопилась вернуться в холл, где осталась моя сумочка. Хорошо, что пластиковые пакеты для улик у меня всегда с собой, независимо от того, куда и зачем я иду.

Только я успела поместить осколок в пакет и убрать его в сумку, как на пороге появилась Элеонора Наумовна. Судя по всему, ее состояние было опасно близким к истерике, что, в принципе, не удивительно. Не каждый день приходится обнаруживать мертвого супруга в ванной.

— Что случилось? — спросила она у меня, словно только сейчас появилась в квартире.

— Не знаю, но я вызвала «Скорую», через пару минут они должны быть здесь. Будем надеяться, люди в белых халатах разберутся, что к чему, — сказала я, внимательно глядя в глаза Гробовской. Мне хотелось проникнуть в ее мозг, прочитать мысли женщины, главным образом для того, чтобы узнать, причастна ли она к смерти мужа. Наверное, это профессия накладывает отпечаток, но я практически перестала верить в смерть, наступающую естественным образом.