Возлюби соседа своего

— Сегодня я подчищу все неувязки, — сообщила Нелл. — После этого останется дело за самой Милли.

Нелл начала продумывать эта гала-представление еще до того, как злополучные лебеди были посажаны в клетки и отправлены восвояси после провала предыдущего гала-показа. В отличие от предыдущих, нынешний гала-показ был делом ума и рук лишь одного дизайнера — восхитительной Милли Дэрроу.

— Не позволяй ей расслабляться, — предупредила Одри. — Держи ее крепко в своих руках. Она, бывает, не придает значения таким мелочам, как сроки заказа, а сентябрь уже на носу.

— Конечно, Од, — поддакнула Нелл, но резкость босса заставила ее поежиться.

Одри не любила расхлябанности.

— Я полагаюсь на тебя и надеюсь, что в этом году все пройдет гладко. Нам не нужны эти фокусы прессы, в особенности после прошлогоднего.

— Конечно, Од, само собой разумеется.

— Ты знаешь, как я отношусь к репутации фирмы, как много для меня значит оценка прессы. Больше это не должно повториться.

— Ни в коем случае, Од.

— Ты мне и в прошлом году обещала, что больше не допустишь ошибок. Помни это.

— Не беспокойся, Од, — заверила Нелл, вспомнив слова Шеа. — Они не посмеют.

— Смешно ты говоришь. Ну, ладно. Сможешь ли ты быть сегодня на завтраке у Крикета?

— Я не успею: в час у меня встреча с поставщиком для гала.

— О, Нелл, — простонала Одри, — где твоя находчивость? Я рассчитывала на тебя.

— Наверное, Дениз снова делает доклад «Женщина сегодня»?

— Ты же знаешь, это ее коронный номер.

— Передай ей горячий привет и вырази мое сожаление, что я не смогла прийти.

— Но ты ведь совсем не сожалеешь. Я даже вижу, как ты с облегчением улыбаешься. Обязательно свяжись со мной еще раз сегодня и сообщи, насколько готова Милли.

Люси Мэтьюз, молодая жизнерадостная ассистентка Нелл, легонько постучала в дверь и возникла перед Нелл.

— Ты готова? — прочирикала она. Одета она была вызывающе. Длинная юбка цвета навоза ниспадала на ботинки; грубая самовязанная шаль была накинута на коричневую блузу, а тяжелый пояс «под серебро» бряцал на бедрах. Люси недавно вернулась из путешествия по Юго-западу. Она устроилась на стуле, развернула на коленях записную книжку и сообщила:

— Тиффани клянется, что приглашения будут напечатаны сегодня до полудня.

— Пошли их вместе со списком приглашенных к каллиграфу. Она должна будет уложиться в три дня.

— Что ты предлагаешь для центральной экспозиции?

— Думаю, японские лилии и рыбки. В конце концов, это благотворительный показ для Аквариума Шедда. Оранжевые золотые рыбки и плавающие лилии в кристальных сосудах; хвосты и плавники струятся и играют. — Нелл закрыла глаза, представляя все это в цвете. — Оранжевые рыбки — на столовом льняном белье персикового цвета. Это будет утонченно… и кремовые лилии… среди золотых рыбок. — Она снова открыла глаза. — А известно ли вам, что карп считается у японцев символом силы и мужества? — Неожиданно перед глазами у нее возник образ Шеа, плывущего в ярко-голубой воде. — На чем я остановилась? — резко спросила она у Люси.

— На карпе.

— Сделаем бамбуковые занавеси с карпами — они будут колыхаться на ветру.

— А если ветра не будет?

— Не говори глупостей. В Чикаго всегда ветер. Пошли закупить две дюжины золотых рыбок, а затем пойди в магазин кристальных изделий и выбери что-нибудь подходящее. Подумай, в каком сосуде рыбки будут лучше смотреться и сколько их поместить в каждый сосуд. Затем надо послать за речной водой — в водопроводной рыбки могут погибнуть. И дозвонись Милли Дэрроу.

Когда в телефонной трубке раздался голос Милли, Нелл уже чувствовала себя усталой.

— Как дела, Милли? — с тонким участием спросила она. Одновременно она повернула пресс-папье, сувенир своих ученических лет, и снег тихо начал падать на Эйфелеву башню: это всегда успокаивало Нелл.

— Все в порядке, Нелл, — заверила Милли. — Нет причин для волнений. Впереди много времени — ведь еще июнь. Все будет так, как мы хотели, и вовремя.

— К пятнадцатому августа, — с легкой ноткой нервозности добавила Нелл: слишком уж горячи и самоуверенны были заверения.

— Это дает еще три недели фору, — сказала Милли. В ее устах это звучало как «три месяца».

Нелл не повысила голоса, но ее нервозность отчего-то переросла в страх.

— Помни, Милли, я костьми легла, чтобы дизайн этого гала был отдан тебе. Дело за тобой.

— Конечно, Нелл.

— Одри всецело положилась на меня и буквально сделала на тебя ставку. Если ты затянешь с коллекцией, мы обречены на провал обе: ты и я.

В это время в дверь просунулась голова Люси. Нелл сделала ей знак войти, добавив в трубку:

— Я в тебе уверена. Перезвоню позже на этой неделе.

Люси присела к столу, кусая губу. Руки ее тряслись.

— Нелл, — начала она, — мы влипли в неприятную историю.

— Тогда расскажи мне ее сначала, — мягко попросила Нелл.

— Я нашла вот это на полу, — сказала Люси и протянула Нелл микрокассету, весьма похожую на ту, что Нелл недавно использовала для диктовки. — Я думала, что это твоя кассета, и вложила ее в транскриптер, испугавшись за целостность записи. Возможно, она выпала у меня из стола, подумала я. Поставь ее и послушай сама.

Нелл охватила паника.

— Люси, если эта кассета чужая, мне не хотелось бы…

— Пожалуйста, послушай, и тебе все станет ясно.

Нелл неохотно поставила кассету, и женщины склонились над магнитофоном.

— Раз, два, три… проверка. Я хочу знать, насколько чисто получается запись…

— Кто это? — спросила Нелл.

— Дульси Смолл. Одна из временных служащих, нанятых для организации гала-показа.

— Но это же частный…

—…Слушай! — Люси приложила палец к губам.

—… Сейчас я иду через Остров Сокровищ, толкая перед собой тележку для продуктов. Продавец улыбается: он думает, я делаю для прессы обзор торговли, надиктовывая материал в магнитофон. Хватит ли мне денег на пару отбивных из ягнятины? Когда моя история будет опубликована, я смогу позволить себе целого ягненка — если издатель сдержит слово щедро вознаградить меня… Но для статьи еще необходим острый заголовок… например… «Рабыни Мира большой Моды». Нет, это звучит ужасно. Или…. «Жертвы моды с точки зрения феминизма». Нет, тоже плохо. Надо что-то броское…»Да здравствует ежегодный гала-показ!» с подзаголовком: «Мир моды без мишуры». Все боятся знаменитую даму-законодательницу, но никто не признается в этом. Мой верный репортерский нос чует поживу. Я разоблачу ее модные фантазии…