Возлюбленная Калугина

Кира перевела дыхание, пытаясь перестать плакать. Знала уже, что нет смысла в слезах. Жалеть себя она не станет. Надо было думать, как выкрутиться из новой проблемы.

— Ты не отпустишь меня, да? — тихо спросила она, внимательно смотря в серые глаза мужчины.

— Нет.

Она опустила вниз голову, слегка уткнувшись носом в его грудь, он так тесно сжимал её, что даже отодвинуться от него, чтобы прервать телесный контакт, было невозможно.

Находясь в объятиях этого мужчины, Кира не чувствовала себя в безопасности и защищённой от всего, как это было в объятиях Влада. Богдан только подогревал её страх.

— Что ты намерен делать со мной, Богдан?

— А ты совсем маленькая девочка, да? Не понимаешь? Я буду пользоваться тобой по своему усмотрению.

Кира разочарованно посмотрела на него. Видела, что сердцем мужчины овладели обида и боль, ведь он не ожидал, что она кинется в объятия другого, отвергнув самого Богдана.

— Я тебя не понимаю. Ты что, и правда думаешь, что я буду по своей воле спать с тобой? Или ты планируешь получать извращённое удовольствие от секса каждый раз насилуя меня? Попользуешься, а потом выкинешь? И ты ещё смеешь говорить, что любишь меня? Разве это любовь? Похоть и не более того.

Он застыл и не отводил глаз от её обвиняющего взгляда.

— Я предлагаю тебе по своей воле быть моей, Кира. Ты всегда мне очень нравилась. Я не отдам тебя другому.

Она глубоко вздохнула, дёрнувшись.

— Отпусти, давай сядем и поговорим, обсудим всё. Мне есть, что предложить тебе.

Он ухмыльнулся.

— Что за игры?

— Ты выслушаешь или прямо сейчас накинешься и изнасилуешь?

Он молча держал её.

— Отпусти меня!

Мужчина отпустил её. Девушка села на диван, отодвинувшись на самый край от Богдана, который всё равно подсел к ней очень близко, нервируя её.

— И? — он дотронулся до её руки.

Кира тяжело вздохнула и нерешительно посмотрела на мужчину.

— Я запуталась, Богдан. У меня никого нет, мне страшно. Мужчина, который затронул мою душу, стал мне, как враг. Он ненавидит меня. Я ему не нужна. Я боюсь возвращаться домой, боюсь, что меня найдёт Жёсткий или Калугин. У меня нет документов, нет денег. А ещё, я уверена, что беременна.

Кира видела, как при этих её словах налились яростью глаза Богдана.

— Если беременна, то ты сделаешь аборт и это не оговаривается.

— Нет, Богдан, я не сделаю аборт. И ты не заставишь меня. Ты поможешь и мне, и моему ребёнку.

Он словно замер, кажется, что он удивился такими её требованиями.

— А в обмен, я буду с тобой так долго, сколько ты захочешь, — произнесла она, сильно зажмурив веки, а потом вновь посмотрела на мужчину. Она не хотела расплачиваться с ним своим телом, но ради безопасности своего ребёнка готова была пойти на всё.

Он молча и задумчиво смотрел на неё.

— Я не выстою одна против двух таких сильных и влиятельных мужчин, как Жёсткий и Калугин, — с горечью заключила она. — Уверена, что ни один из них не оставит меня в покое.

— Полагаешь, что стоишь того, чтобы я брал на себя обузу в виде твоего ребёнка? Ты так хороша в постели? Тебе придётся убедить меня, Кира, что ты стоишь того, чтобы я позволил тебе оставить этот приплод.

— Не смей так называть моего ребёнка.

— Я подумаю, Кира. Значит, тебе нужны мои деньги?

— Ты так ничего и не понял, да? Мне не нужны твои деньги, я сама могу заработать, не маленькая, да и руки и ноги, слава Богу, целы. Если бы только в этом была проблема, то проблемы бы не было. От тебя мне нужна только защита, Богдан. Защита для меня и малыша.

— Я должен подумать, Кира. Я не очень-то то горю желанием возиться с чужим отродьем. Если у тебя и будут дети, то они должны быть от меня.

— Если захочешь, то у меня будут дети от тебя, Богдан, но этот малыш должен родиться.

— Зачем он тебе, Кира? Я не понимаю. Ну залетела по глупости и неопытности, так что теперь? Всю жизнь надо крест этот нести? Реши проблему, пока ещё срок небольшой… ведь небольшой же?

Она кивнула.

— Я не планировала беременность, Богдан. Но я не могу убить своего ребёнка. Он же живой и у него никого нет, кроме меня.

Богдан внимательно посмотрел на Киру.

— Тебе надо отдохнуть. Я принесу тебе что-нибудь поесть. На днях мы с тобой сходим к врачу. Я хочу точно знать срок беременности.

Кира лишь кивнула.

После того, как Калугина доставили к следователю, прошло уже более трёх часов, но дело так и не двигалось.

Увидев, что следователь вернулся в кабинет, Влад приблизился.

— Вень, что за фигня, а? Ты чего меня здесь маринуешь?

— Влад, ты же знаешь, что…

— Я знаю, Веня, — перебил его Калугин, — что после того, как меня доставили сюда, мне должны были предъявить протокол задержания в течении трёх часов, не позднее.

— Всё есть, успокойся, Калугин. Где твой адвокат?

— Я сам себе и адвокат и, если понадобится, то и судьёй стану.

— Калугин, не ерепенься, — если адвокат будет участвовать в производстве уголовного дела, то он должен присутствовать при составлении протокола.

— Ты совсем охренел, Веня? — прошипел Влад, — если адвокат был в момента реального задержания, тогда его присутствие для протокола обязательно. А так, не гони ересь.

— Влад!

— Веня, я тебя давно знаю, а ты меня. Хватит мне тут воду лить. Я немедленно требую протокол своего задержания.

Следователь обдал Влада недобрым взглядом и, выйдя куда-то буквально на минуту, вернулся с протоколом. Копию протянул Калугину.

Влад тут же стал просматривать протокол.

— Ты его наизусть учишь, Калугин? — прищурился Прохоров, наблюдая, как долго и дотошно Влад вчитывается в каждую строчку.

Влад поднял на него тяжёлый взгляд.

— А это тебя напрягает? Я хочу знать всё до мелочей, что здесь написано. А главное, чтобы по делу. Ты хоть понимаешь, что эта бумага должна была быть составлена в моём присутствии?

— Влад, ты меня работать не учи.

— Ладно, в принципе, здесь всё по делу, — Калугин отложил бумагу. Что дальше? Допрашивать будешь? Или и так всё знаешь? Понимаешь же, что меня подставили, да, Веня?

— Калугин, я, может, и понимаю, но свидетель утверждает, что…

— Мне плевать, что утверждает этот предатель, — крикнул Калугин. — Разберись с этим Веня. Я уже всё сказал тебе, объяснил, каким образом из моего оружия был ранен Артур и убит Булатов.

— Я сделаю всё, чтобы ты вышел отсюда, Калугин, ты же знаешь.