Возлюбленная виконта

Она почувствовала жар и боль внизу живота. Там что-то пульсировало, вслепую ища разрядки. Белла обнаружила, что сквозь толстый халат в нее упирается его напрягшийся стержень. Отступать было некуда, не оставалось времени разобраться в путавшихся мыслях. Как она может испытывать подобные чувства к мужчине, которого едва знает и не любит? Неужели потеряла всякий стыд или же Эллиотт оказался колдуном, извлекавшим похоть из ее невежества и робости? Однако может быть, все обернется хорошо.

Эллиотт взял ее на руки и опустил на постель. Она была обнажена и дрожала.

— Не накрывайтесь, — приказал он почти резко, когда она потянулась за одеялами, собираясь нырнуть под них. Он сбросил тапочки, халат и стоял, уперев руки в бока. Смотрел на нее. Арабелла на него. Она впервые видела его обнаженным. Затаила дыхание от удивления и чувства непреодолимой страсти.

Глава 14

Рейф лишил ее девственности на сеновале амбара церковного прихода. Там было темно, мрак пронзили лучи света в тех местах, где на крыше не хватало черепицы. В лучах света вились мушки. Белла почти не видела ни его лицо, ни тело, когда он раздевал ее, расстегнул бриджи и уложил на свое пальто. Он целовал ее, безжалостно терзал уста, жадными руками тискал груди, раздвинул ноги и грубо взял ее, поддавшись порыву страсти.

Тогда она не видела, не рассмотрела его тело, однако сейчас, когда рядом мерцал десяток свечей, хорошо видела возбужденного мужчину. Она затаила дыхание от страха, желания и неожиданности. Как же он красив! Как упруго и сухощаво его тело! В какой он хорошей форме! Откуда такие мышцы, плоский живот и мозолистые руки?

Эллиотт встал на колени рядом с ней, блуждая руками по ее телу. Она затаила дыхание. Его руки опустились на ее бедра и раздвинули их. Белла закрыла глаза. Она застеснялась жара и влажности возбуждения.

— Арабелла, посмотрите на меня.

Она почувствовала тяжесть его тела на себе и инстинктивно сдвинула бедра. Руки сами обняли его за плечи. Она через силу открыла глаза. Казалось, на этот раз она чувствует себя более раскованно. Эллиотт заметил это? Его лицо, нависшее над ней, оставалось в тени, свет выхватывал скулы и отражался в его глазах голубыми искрами. Образ Рейфа, точно маска, накрыл его лицо. Белла снова закрыла глаза, чтобы не видеть его. Она не позволит призраку все испортить. Только не сейчас.

— Поднимите колени и расслабьтесь, — настойчиво сказал он. Она с трудом подчинилась. Чувствовала, как что-то приближается к ее влажным горячим складкам. — У нас столько времени, сколько вам потребуется.

«Быстрее. Я не должна кричать, сколь бы больно это ни было. Я должна постараться забыть это, ласкать его, выяснить, что он хочет, вести себя раскованно».

— Арабелла! — Голос Эллиотта прозвучал так резко что она раскрыла глаза, заметила его пристальный взгляд. — Почему вы так кричите? Что случилось.

— Я… я не кричу.

Эллиотт скатился с нее. Она потерла глаза, они увлажнились.

— Ой! Простите. Я не хотела кричать. Я так старалась не…

— Проклятье! — Эллиотт встал. — Нет, это вы простите меня. Я не собирался кричать на вас, тем более ругаться. Арабелла, мне казалось, что вы отвечаете на мои ласки.

Белла почувствовала, как горит ее лицо.

— Да, отвечала. Я была полна решимости. Только…

Как объяснить свою трусость? Долг велел ей спать с мужем. К тому же она хотела этого. Не могла допустить, чтобы ей помешали страх и боль. Другие жены справлялись с этим. Наверное, отдавались вихрю чувств до того, как это случится. О, если бы только все сводилось к жару, желанию и томлению.

Она должна объясниться с Эллиоттом, несомненно, он сделает с ней то же, что и его брат. Эллиотт не станет обращать внимание на крики, которые она постарается подавить, и возьмет ее.

— Арабелла? — Он нежно коснулся ее лица большой рукой, пальцами лаская щеку. — Скажите мне правду.

Это так трудно. От его нежности стало еще труднее. Белла не заслуживала, чтобы он вел себя с ней так, ласкал после того, как она отвергла его.

— Я не могу объяснить, — выпалила она. — Не могу…

Его взгляд стал суровым.

— Арабелла, вы должны постараться.

— Я ведь так стараюсь, — возразила она. — Вы не понимаете. Позвольте мне…

— Я очень хорошо понимаю, что вы не готовы стать моей женой, невзирая на то, что говорите, — резко сказал Эллиотт, покинул кровать и забрал халат. — Когда будете готовы, тогда, возможно, мы станем жить как муж и жена. А до тех пор, леди Хэдли, я не стану беспокоить вас.

Дверь в его гардеробную щелкнула. Эллиотт тихо закрыл ее. Белла поняла, что он рассердился не на шутку. Она внушила ему, что готова, а ей не хватило храбрости взять себя в руки, убедить его, когда дело дошло до этого. Она не нашла слов, чтобы объяснить, что с ней случилось раньше.

Наверное, очень больно, если мужчине отказывают в удовольствии, когда он возбужден. Об этом ей, весело болтая, говорила посудомойка Полли в доме викария. Так что Эллиотт испытал физическое неудовлетворение, да еще осознал, что выбрал в супруги женщину, которая даже не способна выполнять свой супружеский долг.

«Я не вынесу этого, — подумала Белла и посмотрела на закрытую дверь. — Рано или поздно нам придется объясниться. Наконец-то он узнал, сколь я бесполезна в постели. Мне надо будет преодолеть это».

Черт возьми! Пропади все пропадом! Эллиотт подпоясал халат, пересек спальню и налил бренди. Арабелла была уже готова, об этом говорило ее тело. Наконец-то стала отзываться на его ласки с такой чувственностью, которая удивила и обрадовала его, но одеревенела и заплакала. Он выпалил еще несколько отборных ругательств и залпом выпил отличного французского бренди, словно в бокале плескалось дешевое пиво.

Белла так старалась. Ее слова вонзились в его мозг раскаленными булавками. Он почти силой навязался ей. К тому же рассердился на нее. Назвал леди Хэдли холодным, резким голосом. Проклятье! Он бестолково провалил все, будет нелегко исправить ошибку, вернуть себе ее доверие. Почему он не взял себе в жены доверчивую миниатюрную девственницу, с которой легко обращаться, или вдову, умеющую вести себя должным образом. «Потому что так велел долг», — подсказало сознание. Он не выбирал себе жену, но она у него была, и надо воспользоваться этим обстоятельством как можно лучше.

Эллиотт вернулся к двери и прислонился к ней, надеясь услышать рыдания. Но дверь сработали так добротно, что звуки не проникали сквозь нее. А что, если она плачет навзрыд? От него она уж точно не станет ожидать утешений.

Вдруг дверь начала открываться. Эллиотт удивился, взглянул и заметил, что ручка повернулась. Он отступил назад, дверь распахнулась.

— Прошу вас, Эллиотт, — заговорила Арабелла. Она стояла и дрожала в тонком неглиже. — Пожалуйста, сделайте это.

— Сделать это? — Видно, он смотрел на нее как идиот. Взял за руку, завлек в комнату, закрыл дверь и схватил одеяло, которым была накрыта спинка кресла. — Возьмите, вам холодно. — Он попытался накрыть, но она высвободилась, подошла к его кровати, сбросила неглиже, забралась на широкое покрывало из зеленого атласа и легла.