Возлюбленный Луи

Когда она припала к его ногам, он бережно поднял ее.

– Мадам де ла Турнель, – сказал он. – Я долго искал вашей дружбы… вашей любви… и вы отказывали мне.

– Ваше величество, я всего лишь глупая женщина, которая не может управлять собственными чувствами, – ответила она.

– И это меня в вас восхищает, мадам.

– А я благодарю ваше величество за ту терпимость, которую вы проявили по отношению ко мне.

Людовик склонил голову.

– Боюсь, мадам, что тот, кому вы больше всего доверяли, предал вас.

– Простите, ваше величество?

– Вот, прочтите.

Мадам де ла Турнель пробежала письмо глазами, и ее щеки залила краска, что сделало ее еще прекраснее, в голубых глазах вспыхнула ярость.

– Видите, кем написано письмо?

– Герцогом де Огилоном.

– И адресовано оно не вам, мадам, хотя вы и были абсолютно уверены, что подобное письмо герцог может написать лишь вам.

Мадам де ла Турнель скомкала письмо.

– Я ошибалась, ваше величество. Людовик хотел было обнять ее, но Мари-Анн уклонилась. Он увидел, как ее всю трясет. От ярости или унижения, король не понимал.

– Ваше величество, могу я удалиться? – спросила она.

Людовик ласково улыбнулся.

– Я всегда буду позволять вам делать то, что вы хотите, – сказал он ей.

Мари-Анн де ла Турнель металась по комнате. Она злилась на герцога де Огилона, но ее мысли не были всецело поглощены любовником. Мадам долго сопротивлялась искушению стать любовницей короля и часто укоряла себя за то, что отказывается от этого. Теперь, похоже, все решилось. Ее роман с герцогом де Огилоном кончен. Любимый предал ее; теперь мадам могла свободно предаться своим честолюбивым замыслам.

Мари-Анн села за свой туалетный столик и посмотрела на собственное отражение в зеркале. Ее можно назвать одной из самых красивых придворных дам, и, кроме того, лицо, смотревшее на нее из зеркала, вовсе не было лицом дуры.

Думая о будущем, она забывала о де Огилоне. Мадам видела себя обладающей огромной властью. Франция вела войну, в стране было слишком много горя. Что, если она будет управлять Францией через короля? Она мечтала о том, как спустя многие годы ее будут называть женщиной, сделавшей Францию великой державой. Король великий полководец, ведущий своих солдат к победе, избавляющий страну от престарелого кардинала, отстраняющий графа де Морепа. Положение государства – это не повод для шуток, а он был всего лишь отличным шутом. Граф слишком легкомыслен и не достоин заниматься политикой. Его сатирические произведения и эпиграммы достаточно забавны, но подобный талант для министра вовсе не обязателен.

Чем больше Мари-Анн думала обо всем, тем больше восхищалась своим новым положением. В глубине души она даже радовалась измене де Огилона, так как теперь могла идти по уготованному ей пути. И посвятить себя собственному честолюбию и Франции.

В этот момент к ней подошла фрейлина и сообщила, что герцог де Ришелье просит принять его.

– Задержите герцога, – попросила она. – Я сама выйду к нему.

Спустя несколько минут мадам де ла Турнель прошла в комнату, где ее ждал герцог. Ришелье стоял у окна и разглядывал сад. Как только она вошла, он повернулся и поклонился почтительно, но с иронией, как ей показалось.

– Итак, мадам, предательство моего племянника очевидно для вас, – сказал он.

– Давайте не будем обсуждать это, – ответила Мари-Анн. – Все уже в прошлом.

– Я всегда знал, что, кроме чувства к этому молодому человеку, в вас – бездна рассудка. Стоит лишь развеяться туману страсти… и вот он перед нами.

– Вы хотите мне дать совет? – недоверчиво поинтересовалась мадам де ла Турнель.

– А вы последуете ему? Как мудро с вашей стороны! Вы, такая молодая и красивая, принимаете совет человека, который уже не так красив и вовсе не молод.

– Не знаю, умно или нет просить у вас совета в том, что я не понимаю? – улыбнулась Мари-Анн.

Герцог кивнул.

– Да, его величеству пришлось постараться, чтобы завоевать вас, – проговорил Ришелье. – Впрочем, преследование заняло чуть больше времени, чем обычно, оно стало более захватывающим и, к счастью, благодаря моему безнравственному племяннику не слишком утомительно. Стоит запомнить, что именно таким и должно быть преследование. Оно должно быть в меру захватывающим и в меру долгим. Но никогда, никогда охотник не должен отчаиваться. В таком случае он прекратит преследование. Перед нами два примера. Мадам де Майи оказалась слишком глупа: преследования не было вовсе. Зачем охотиться на прирученного оленя? Мадам де Винтимиль… О, она умерла слишком рано. Кто знает… Возможно, его величеству начали бы докучать вспышки ее раздражения… через некоторое время.

Мадам де ла Турнель кивнула в знак согласия:

– Ни та, ни другая не обладали физической красотой.

– Пресытиться можно даже красотой. Я бы хотел подчеркнуть лишь то, что вы должны настаивать на признании. Не позволяйте, чтобы ваша связь была тайной. Это ниже вашего достоинства. Настаивайте на том, чтобы вас объявили официальной любовницей. Ваш статус не должен равняться статусу проститутки.

– Я думала об этом. Ришелье кивнул:

– Вижу, мадам, что вы попросили моего совета вовсе не потому, что он был вам необходим. Это было проявление доброты по отношению к тому, кто восхищается вами и желает всяческих успехов.

– Об этом я тоже думала, – ответила она. – Если у нас появятся дети, то они должны стать законнорожденными. Что касается моего финансового положения…

– Забота о деньгах также ниже вашего достоинства. В вашем распоряжении их будет столько, сколько потребуется вам. Они – воздух, которым вы дышите.

– Мне понадобится титул…

– Герцогиня, не меньше.

– Среди придворных есть несколько вельмож. Я не желаю, чтобы они оставались при дворе.

– Кардинал очень стар. Не подобает девяностолетнему старику оставаться главой государства.

Мари-Анн де ла Турнель философски улыбнулась.

– Вижу, месье герцог, что ваше мнение совпадает с моим, – сказала она.

– Тогда мы друзья, мадам, – сказал Ришелье. – Есть лишь одна форма отношений между нами, которая может доставить мне большее удовольствие.

В ее холодном взгляде читался упрек. Ришелье улыбался про себя. «Она уже мнит себя первой дамой в государстве», – думал он. С мадам де ла Турнель нужно быть очень осторожным, но она не забудет друга, который сделал все для ее возвышения.

Мари-Анн де ла Турнель стала признанной фавориткой. Король пребывал в полном восторге. Она сделала для него то, чего он не смог сделать сам: помогла выкинуть из головы воспоминания о мадам де Винтимиль.

Те, кто помнил времена Людовика XIV, говорили, что при дворе появилась вторая мадам де Монтеспан. Ришелье был в восторге от интриг Мари-Анн. Он бесконечно давал советы своему кузену, который теперь называл его дядей, потому что, как она говорила, Ришелье был как раз в том возрасте, когда пора становиться дядей, и ей нравилось видеть его в этой роли.