Возмездие

Пропитанный кровью матрас Тони оставил на потом — сожжет попозже. Огромная угольная печь в подвале дома прекрасно подходила для подобных целей.

Таким же образом он избавится от тела Дженнингса. И от его одежды. А машина подождет. На рассвете он выедет на ней за город и бросит где-нибудь на свалке. Даже если ее найдут, никакой связи ни с «Тельцом», ни с семьей Киркхэмов.

И уж тем более с красавицей дочкой.

Тони с улыбкой посмотрел на пропитанный кровью сверток из постельного белья, послужившего саваном Стивену Дженнингсу. Кровь уже просачивалась на ковер. Значит, надо шевелиться. Пока пятно еще можно отмыть... Забрызганные кровью стены также придется отмывать.

Он вышел из комнаты и поспешил кладовую, где отыскал ведро, несколько тряпок и щетку. Когда вернулся в комнату, вокруг трупа уже образовалась темная лужа. Вполголоса выругавшись, Тони опустился на колени и приподнял сверток с телом. Тони был мужчиной крепким, таскать тяжести привык. Он отнес Дженнингса в ванную комнату, где вывалил его прямо в ванну. И вернулся в номер.

Едва он взялся за тряпку, чтобы протереть туалетный столик, как дверь отворилась и вошла Айрин.

— Как она? — спросил он с тревогой в голосе.

— Спит. Я ее помыла и уложила в постель. — Окинув комнату безразличным взглядом, она спросила: — Ты долго?

— Думаю, не больше часа.

Айрин кивнула и взглянула на часы. Одиннадцать пятьдесят семь.

Она развернулась и ушла, предоставив мужу одному продолжать работу. Ей же пора было возвращаться к обязанностям хозяйки гостиницы. Айрин взяла регистрационный журнал и, отыскав имя Дженнингса, с величайшей осторожностью изменила дату его отъезда.

Справившись со своей задачей, она поднялась к мужу, который мыл стены.

— Как с телом? — поинтересовалась она.

— Займусь через минуту, — невозмутимо отвечал тот. — Куда спешить?

Дело нужно делать без спешки. Не суетиться... Это занятие уже стало для них привычным.

Двенадцать часов пятьдесят семь минут.

Он сказал — час, и уложился минута в минуту.

Труп Дженнингса исчез, все вещи Дженнингса исчезли вместе с ним.

Айрин Киркхэм посмотрела на мужа. Тот кивнул. Она сняла телефонную трубку и набрала номер.

Глава 29

Дом выглядел внушительно. Это было величественное строение с фасадом, выполненным в псевдогеоргианском стиле, каменную кладку которого скрывал разросшийся плющ. Окна, выглядывавшие из-под этого зеленого полога, напоминали любопытные глаза, пялящиеся в темноту.

В светлые часы суток из окон гостиной можно было обозревать большую часть Хинкстона — дом стоял на одном из многочисленных холмов, окружавших город.

Подъездная аллея, посыпанная гравием, начиналась у шоссе, прямиком ведущего в Хинкстон. Живая изгородь, когда-то являвшая собой образец искусства фигурной стрижки, теперь одичала и слилась в сплошной ряд кустов, тянувшийся вдоль широкой лужайки, а также по обе стороны извилистой аллеи, ведущей к дому.

В центре лужайки находился пруд, но рыба в нем не водилась. Зато его охраняли двое видавших виды деревянных гномов.

Вот уже двадцать три года, как в доме оборудован хирургический кабинет, состоявший из двух помещений: приемной и комнаты ожидания. В приемной сидел доктор Эдвард Кёртис — без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами.

Одной мускулистой рукой он сжимал стакан с джином, другой — массировал переносицу.

Кёртис, высокий сухопарый мужчина лет пятидесяти, коротко стриг свои каштановые волосы и носил усы.

Доктор медленно поднес к глазам стакан, рассматривая его содержимое на свет, и уговаривал себя, что как только покончит с напитком, тотчас отправится спать.

То же самое Кёртис говорил себе после первых двух стаканов. Теперь же, изучая содержимое, он твердо намеревался сдержать слово.

В этот час в доме было абсолютно тихо. Тишину не нарушал даже скрип балок. Кёртис наслаждался покоем, радуясь тому обстоятельству, что дом находился более чем в полумиле от города. Конечно, рейсовый автобус доставлял к нему пациентов — тех, кто не водил машину. Но в неприемные часы Кёртиса редко тревожили. Понятно, он отвечал на вызовы двадцать четыре часа в сутки, предпочитая не нанимать ассистента — в отличие от большинства частных хирургов города. Многие пациенты звали его просто по имени, и такие отношения, старательно культивируемые им в течение многих лет, помогали избегать ненужных церемоний. Все-таки, по его мнению, частная практика позволяла уделять пациентам больше времени, чем могли себе позволить его коллеги из системы здравоохранения.

Он практиковал уже двадцать один год — с тех пор, как закончил медицинский колледж, — за это время успел стать весьма уважаемым членом общества, его врачебным искусством восхищались не только молодые, но и маститые специалисты, и не только в Хинкстоне, но и далеко за его пределами. У него появилась даже постоянная пациентка из Лондона, наслышанная о его успехах. У Кёртиса служили всего два человека, занятые полный рабочий день, — секретарь и экономка. Хотя к последней больше подошло бы определение «уборщица», доктору оно не нравилось, так как, по его мнению, принижало достоинство женщины, выполнявшей столь необходимую и полезную работу. Экономка убирала и в кабинете, и в остальных помещениях.

Но не в подвале.

Подвальные помещения являлись в доме доктора святая святых. Там он установил на первый взгляд простое, но на самом деле довольно замысловатое оборудование, позволявшее проводить некоторые весьма сложные анализы.

Его умение распознавать такие болезни, как диабет и разнообразные почечные заболевания, не говоря уже о прочих, освобождало пациентов от необходимости ложиться в больницу и тратить время на ожидание результатов. У Кёртиса имелся даже небольшой рентгеновский аппарат. Анализы крови и мочи проводились на месте, и пациенты узнавали о результатах до того, как покидали кабинет врача.

Большую часть денег, понадобившихся на устройство кабинета и приобретение оборудования, он унаследовал от родителей. Ныне покойные, они оставили ему не только дом, но и кругленькую сумму, которую он с толком вложил в дело. Получая приличные гонорары, на себя он тратил минимум. Повседневные расходы плюс зарплата двум сотрудникам.

Доктор сделал еще один глоток. Затем взглянул на часы.

Час тридцать шесть.

Он зевнул.

Дверь кабинета отворилась. Кёртис поднял глаза на вошедшего, который прямиком направился к его столу и уселся напротив.

— Выпьешь? — спросил доктор, пододвигая к посетителю бутылку и стакан. — Прости, если разбудил тебя.

Наполнив стакан, он внимательно смотрел на своего компаньона.

Сидевший напротив молча пожал плечами.

— Пришлось съездить в Хинкстон по срочному вызову, — пояснил Кёртис, приканчивая свой джин.

Ночной гость, последовавший его примеру, пододвинул к Кёртису пустой стакан, и тот снова его наполнил.

— Я отправляюсь спать, — зевнув, объявил Кёртис. Он поднялся со стула, взял свой пиджак и Направился к двери.