Возмездие

Исилея «заметила» атаку отряда Лехи Ларина, только тогда, когда мертвые амазонки начали падать со своих коней метрах в тридцати от нее, а стрелы засвистели над ее головой.

— Не убейте пленников! — предупредил адмирал ординарца, скакавшего рядом, гарцуя на коне посреди свалки, — они нам живые нужны.

Лишь тогда Исилея посмотрела в ту сторону и увидела дерущихся скифов, во главе которых бился бравый адмирал, скосивший уже не одну красивую голову на своем пути.

— Я иду, любовь моя! — крикнул Ларин, схлестнувшись с очередной воительницей, которая своим длинным мечом едва не расколола его щит, отрубив от него почти треть, — подожди немного. Управлюсь только с твоими подружками.

Пригнувшись под очередным ударом, грозившим лишить головы его самого, Ларин все-таки достал и эту амазонку, вонзив ей свой меч прямо в бок. Согнувшись пополам, девушка рухнула вниз, истекая кровью, и заставив Леху лишний раз поморщиться от мысли, что он вынужден убивать женщин. Но такую судьбу они выбрали себе сами, решив стать на путь войны. И конец здесь тоже был предрешен. Если ты запросто можешь отправить на встречу с богами множество мужчин, то жди, что рано или поздно, кто-то из них отплатит тебе тем же.

Бой, однако, еще не был закончен. Скифы лихим наскоком истребили половину охранения Исилеи, которая по-прежнему оставалась на месте, словно дразнила Ларина своим пренебрежением к опасности. Разделавшись с очередной амазонкой, поразившей его в плечо, Леха вышиб ее из седла точным ударом клинка и вдруг услышал за своей спиной топот сотен копыт, от которого задрожала земля.

«Уркун, что ли, решил в обход ударить?», — с непониманием развернул Ларин голову, и увидел, как целая лавина воительниц в черных доспехах вдруг выскочила из-за холма, перекрывая ему путь к отступлению. Их было даже на первый взгляд не меньше пятисот, против от силы двух сотен, оставшихся от авангарда, пришедшего сюда вместе с адмиралом.

— Твою мать, засада, — выругался Ларин, гарцуя на коне, и высматривая пути для возможного отступления, но их не было, — Арчой был прав.

Амазонки надежно отрезали его от леса позади, перекрыв также дорогу.

— А ты подготовила мне подарок, любимая! — взъярился Леха, бросая коня в сторону Исилеи, до которой было уже рукой подать, — ну я сейчас до тебя доберусь!

Он проскакал не более трех метров, прежде чем ему на встречу устремилось сразу три конные амазонки. Одну он сшиб своим яростным ударом клинка, от удара меча второй в щепки разлетелся его собственный щит, а длинный меч третьей нашел его голову. Измочаленный шлем слетел с нее и, со звоном в ушах, Леха рухнул на землю, потеряв сознание. Когда пришел в себя, руки у него были уже связаны. Во рту Ларин ощутил вкус какой-то грязной тряпки. Над ним склонилось несколько воительниц, быстро опутывая ноги тонкими веревками. Леха попытался дернуться, то тщетно.

— Свяжите его покрепче и в обоз, — услышал он над собой знакомый голос, — Орития была права. Это оказалось слишком легко.

Ларин опять попытался дернуться, но его сознание потушил новый удар по голове.

Глава пятнадцатая «Меняла Шагар»

Меняла по имени Шагар, по лицу которого было нетрудно определить его национальную принадлежность, жил на широкую ногу. Особняк менялы помещался буквально в паре сотен метров от монетного двора Карфагена, на взлете холма Бирсы. Из окон дома открывался прекрасный вид на центр города и гавань, а также на море, где были видны корабли Гасдрубала, блокировавшие все подходы к гавани. Здесь повсюду сновали патрули. Поэтому, несмотря на осаду, пока было спокойно. Никому и в голову не могло прийти, что именно здесь обосновался резидент Гасдрубала, на встречу к которому прибыл командир диверсантов.

Прибыл один и не сразу, а спустя несколько дней. Да и то, только после того, как осуществил первый удачный налет на охраняемые объекты. В глубине души Федор и не хотел обращаться к нему за помощью до тех пор, пока у него не будет о чем отрапортовать своему командующему, который ждал от него вестей за тремя линиями неприступных стен. Сегодня утром такой повод, наконец, появился.

Сообщив, что пришел обменять крупную сумму, Федор был препровожден слугами Шагара, больше походившими на охранников с плохо скрытыми в складках одежды кинжалами, в комнату с единственным узким окном и единственным входом. «Разумные предосторожности, — одобрил Федор, присев на лавку у небольшого стола и осматривая толстую раму с решетками, после того, как слуги вышли, встав снаружи, — отсюда ни в окно не выпрыгнешь, ни сквозь дверь не сбежишь».

Так он просидел минут десять, но ничего не происходило. То ли меняла был занят с другим клиентом, то ли вообще отсутствовал. Чайке ничего не оставалось, как сидеть и ждать. Когда он заскучал и уже начал беспокоиться, а не сдал ли его этот меняла властям и не спешит ли уже сюда отряд пехотинцев, чтобы его арестовать, как что-то едва заметно шелохнулось в двух шагах.

— Это ты меня искал? — раздался у него за спиной скрипучий голос, от которого Чайка даже вздрогнул — так неслышно в комнате появился этот человек, проникший сюда через потайную дверь.

Федор обернулся и, прежде чем ответить, осмотрел невысокого седовласого старика еврейской наружности. В простом черном балахоне тот был похож скорее на монаха средневековья, чем на менялу из Карфагена. Впрочем, менялы здесь не имели униформы, а одевались, кто как хотел. У богатых, как известно, свои причуды. А от монаха этого лысеющего дедушку с острым носом отличала толстая золотая цепь с брошью в виде птицы. Чайка мог поклясться, что похожую вещицу уже когда-то видел.

— Что за деньги ты хотел показать мне? — проскрипел меняла, усаживаясь на пустующую лавку у стола, и с недоверием разглядывая посетителя, не походившего на богатого клиента, которых Шагар чуял за версту, — сколько? Показывай. Времени мало.

— Так, несколько монет, — не выдержал Федор, решив его немного подразнить.

Брови Шагара поползли вверх. Но прежде чем тот успел позвать слуг и выпроводить бесцеремонного гостя, столь наглым образом оторвавшего от дел уважаемого человека, Федор вытащил из-за пазухи горсть монет и высыпал их на стол.

— Вот, что я хотел тебе показать, — проговорил он, когда монеты перестали скакать по столу, — это все, конечно, мелочь. Но вот эта монета…

Чайка ткнул пальцем в «золотого слона», на краю которого красовались три ровных зазубрины, а у самого хобота виднелась одна аккуратно просверленная дырочка.

— …должна тебе понравиться, — закончил Чайка, — она многого стоит.

— Пожалуй, — резко сменил гнев на милость Шагар, схватив монету своими скрюченными пальцами и рассмотрев поближе, а потом, одарив пронзительным взглядом собеседника, — пройдем в другую комнату. Выпьем немного вина. Там и поговорим обо всем.

— Это можно, — согласился Федор, убирая заветную монету вместе с остальными обратно в кошелек, — а то здесь слишком людно. Да и вида никакого, а я люблю простор.

Новая комната оказалась еще меньше, но в ней было одно существенное отличие от первой, — окно без решетки, выходившее на город. Панорама открывалась отличная, все было как на ладони, и Федор оценил выбор места по достоинству. Для тех разговоров, что они вели, лучшего места не придумать. Их никто не видел, а они видели все, что нужно и могли спокойно разговаривать, обсуждая планы предстоящей кампании. Вино, к его удивлению, тоже было. И неплохое. Чего не сказать о закуске.

Отпив из чаши вина, которое он сам себе и налил за неимением слуг, Федор обратился в слух.

— Вот и о старом Шагаре вспомнили, — пробормотал меняла, открывая окно, сквозь которое в закрытое помещение ворвались звуки города.

— Пришел час, — подтвердил Федор, — теперь нам нужны все верные люди. Гасдрубал сказал, что я могу держать связь с ним через тебя. Кое-что я уже предпринял и теперь у меня есть, что ему сообщить.

— Я слышал, — подтвердил Шагар, усаживаясь напротив, — Карфаген уже начал бурлить.